Джим Батчер - Бигфут — клиент Гарри

Глаза Барровилла потемнели, он покачал головой.

— Это не твоё дело. Уходи.

— В том-то и дело, что моё, — возразил я. — Мой клиент волнуется за своего ребёнка.

— Ирвинга, — ощерился Барровилл.

— Ирвина, — поправил я.

— Возвращайся в Чикаго, чародей, — сказал он. — Сейчас ты на моей территории.

— Зря ты так, — ответил я. — У парнишки большие связи. Если с ним что-то случится, тебе не поздоровится.

— Это угроза? — спросил он.

Я покачал головой.

— Дружище, я не против мирно уладить все вопросы. Я могу добиться своего и по-другому. Если ты знаком с моей репутацией, то должен знать, насколько я искренний парень.

— Наверно, нужно убить тебя прямо тут.

— Здесь, у всех на виду? — спросил я. — При свидетелях? Ты не будешь этого делать.

— Уверен?

— Уверен. Даже если ты победишь, то проиграешь. Ты просто хочешь отпугнуть меня, — я кивнул в сторону его головорезов. — Вурдалаки, я угадал? Двух на меня маловато будет, дружище. Чертовски люблю биться с вурдалаками. Меня муки совести никогда не мучают от их страданий.

Барровилл пропустил мимо ушей моё предупреждение — обычное поведение для нелюдей. Он посмотрел на меня, потом на свой «Ролекс».

— Я даю вам времени покинуть штат до полуночи. Иначе, гарантирую, вы отправитесь на тот свет.

— Сейчас, — сказал я, — я от страха аж задыхаюсь.

Глаза Барровилла сменили цвет с тёмно-зелёного на более бледный и злой зелёно-золотистый.

— Я возвращаю зло тем, кто угрожает благосостоянию моей семьи, Дрезден.

— Да. Вы настоящий Оззи Нельсон. Джон Уолтон. Бен Картрайт.[17]

— Что?

— Мистер Драммонд? Чарльз… в ответе?[18] Нет?

— Что вы несёте?

— Адские колокола, неужели никто в Белой коллегии не смотрит телевизор? Я давал вам известные примеры основных ценностей. Семья дороже золота.

Барровилл уставился на меня тусклым змеиным взглядом. А затем просто сказал:

— Полночь, — перед тем как повернуться ко мне спиной, сделал два шага назад и сел в машину. Его громилы угрюмо посмотрели на меня, тоже сели в машину и уехали.

Я проследил, как машина отъезжает. Несмотря выказанное мной отношение к Барровиллу, я знал, что воспринимать его нужно всерьёз. Любой вампир является опасным противником, а этот тем более, с его активами, финансами и личной армией отморозков. Но не только поэтому, но и… с его точки зрения, я влез в его права на девочку. Вампиры Белой Коллегии, в определённой степени, потому и опасны, что частично являются людьми. У них были человеческие эмоции, человеческие желания, человеческие слабости. Барровилл может безрассудно встать на защиту своей семьи, как любой другой.

А, кроме того, они ещё и нелюди. Все человеческие потребности у них тесно переплелись с паразитирующим духом, который они называют «Голод» и от которого берётся вся энергии и смертельная жажда вампирической сущности.

Если взять одну часть человеческих грехов и комплексов, добавить к ней ещё одну часть нечеловеческой силы и мотиваций, то что из этого получится?

Неприятности.

— Барровилл? — переспросил инспектор Дин. — Нефтяной магнат? У него целая свора на содержании. Из конгрессменов.

— Скорее всего, он самый, — ответил я. — Все вампиры любят деньги и статус. Это здорово облегчает им жизнь.

— Вообще любому, хоть вампиру, хоть не вампиру, — усмехнулся Дин.

— Вот уж точно, — согласился я.

— Вы оказались в затруднительном положении, — заметил он. — Расскажешь всё девушке, погубишь её. Не расскажешь, погубишь и её, и Бигфута. В любом случае чей-нибудь папаша предъявит претензии.

— Это вы верно подметили.

— Мне кажется, умный парень умыл бы руки, бросил эту заваруху и уехал из города.

— Согласен. Но я всего-навсего обычный парень.

Лесонасаждений в Нормане практически не было, стояли отдельные деревья тут и там. Место, где я договорился встретиться с Рекой в Плечах, находилось в центре лесного массива, который был пожертвован университету Оливерским заказником дикой природы для проведения исследований. Когда я шёл не спеша по редколесью, мне пришло в голову, что встреча с Рекой в Плечах походит на рандеву с акулой из фильма «Челюсти» на мелководье, но он умудрился подобрать место, где даже большая лодка останется на плаву.

Было темно, и я снял с шеи серебряный амулет-пентаграмму, чтобы использовать для освещения. Послал в него импульс воли, прошептал заклинание — и маленький символ загорелся тусклым голубым светом, что позволило мне ходить, не натыкаясь на деревья. Минут пять у меня ушло, чтобы примерно сориентироваться, потом из темноты донеслось негромкое приветственное ворчание Реки в Плечах.

Мы сели на поваленное дерево, и я рассказал ему, что удалось выяснить.

После того, как я закончил, он пару минут сидел молча. Потом произнёс:

— Мой сын подцепил паразита.

Меня это слегка возмутило.

— Ты, конечно, вправе так к этому относиться, — заявил я.

— А разве можно как-то иначе?

— Он встретил девушку. А паразита просто получил в нагрузку.

Река в Плечах глубоко вздохнул. При его гигантских габаритах звук был, как у тех пневматических машин, которыми поднимают автомобили в ремонтных мастерских.

— Ясно. По-твоему, девушка не представляет опасности. Она ни при чём.

— Именно, — ответил я. — Она не больше виновата в том, что такой родилась, чем ты или я.

Река в Плечах хмыкнул.

— Твой народ раньше сталкивался с Белой Коллегией?

Он снова хмыкнул.

— В прошлый раз, когда я спас Ирвина… До сих пор поражаюсь мощи его ауры, а ему было тогда всего четырнадцать лет. Постоянное высасывающее заклинание, которое должно было убить, всего лишь усыпляло его, — я посмотрел на него. — Но я ничего не чувствую у тебя. Логичным было бы, если твоя аура на порядок превышала ауру твоего потомка. Теперь понятно, почему ты так старательно избегал любых прикосновений ко мне. Ты скрываешь от меня свою силу, я прав?

— Возможно.

Я рассмеялся.

— Именно такой ответ можно ожидать от чародея.

— От посторонних мы скрываем совсем не это, — сказал он. — Да мы и не чародеи. Просто видим мир иначе, чем смертные. Вы, люди, опасны для нас.

— Ха, — усмехнулся я, сравнив его массивную фигуру со своей. — Из нас двоих опасен, конечно, я.

— Как ребёнок, размахивающий отцовским пистолетом, — сказал Река в Плечах. В его голосе прорезались более мягкие нотки. — Хотя некоторые из вас, должен признать, разумней, чем остальные.

— Хочу сказать, — произнёс я, — я мало кого видел с такой жизненной силой, как у парнишки. Когда проснулся Голод у Конни, она питалась ей без всяких ограничений, а ему хоть бы что, кроме похмелья. Возможно, он смог бы без проблем выдержать совместную жизнь с ней.

Река в Плечах неспешно кивнул. Его лица, похоже, выражало глубокую задумчивость, точно разглядеть было сложно, сильно стемнело, а черты лица были чересчур грубые и угловатые.

— Девчонка, судя по всему, по-настоящему влюбилась в него. А он в неё. Я, конечно, не эксперт в таких делах, но они, похоже, нравятся друг другу, даже когда у них возникают разногласия, они бьются честно. Это хороший знак, — я, прищурившись, посмотрел на него. — Ты, в самом деле, считаешь, что ему грозит опасность?

— Да, — сказал Река в Плечах. — Сейчас они будут вынуждены убить его.

Я захлопал глазами.

— Что?

— Это… существо. Барровилл.

— Не томи?

— Он отправил своего ребёнка сюда с определённой целью — она должна была встретить молодого человека, напитаться им и, сама того не желая, убить.

— Я знаю.

— Что за чудовище будет так поступать со своими детьми? — покачал головой Река в Плечах.

— Вампиры, — ответил я. — Судя по тому, что мне известно, они часто так поступают.

— Потому что им больно, — заявил Река в Плечах. — Барровилл помнит свою первую возлюбленную. Помнит жизнь с ней. Помнит её смерть. С тех пор Вендиго[19] наложил свою лапу на его сердце. Это определило его судьбу.

— Вендиго?

— Общий термин. Ненасытный дух голода, — отмахнулся Река в Плечах.

— А, сейчас понял.

— Так вот, насчёт Барровилла. В своё время отец объяснил ему, что всё так и должно было быть. Что это необходимо, чтобы сделать его хорошим вампиром. Что то, что превратило его в монстра-убийцу — на самом деле хорошо. Он всю свою жизнь пытается убедить себя в этом.

Река медленно кивнул сам себе, потом спросил:

— Что происходит, когда ребёнок не слушает отца, а поступает по-своему?

Я почувствовал себя идиотом.

— Это означает, что сказанное ему отцом было ложью. Это означает, что, возможно, он не должен быть таким. Это означает, что он лгал самому себе. Обо всём.