Джим Батчер - Бигфут — клиент Гарри
А я не занимался сексом дольше вечности.
— Ирвин! — закричал я.
Плохо дело, он не обратил на меня внимания.
— Конни!
Она тоже и ухом не повела.
Я не мог позволить… э-э, процессу продолжаться. У меня понятия не было, сколько ещё это могло длиться, и какой вред мог быть нанесён Ирвину, но было бы глупо ничего не предпринять в надежде на счастливый исход. Пока я пытался сообразить, как их разнять прежде, чем кое-кто не ослеп, раздался скрип открывающейся двери за моей спиной. От зрелища, звука и тумана, оказывающего психическое воздействие, мои умственные процессы работали с далеко не максимальной интенсивностью. Я не воспринимал звук за угрозу, пока Барровилл не приложился мне по затылку чем-то, по твёрдости похожим на бильярдный шар.
Я потерял сознание до падения на пол.
* * *Когда я очнулся, боль в моей голове превышала по размеру снежного человека, а в запястьях и лодыжках была просто убийственной. Шестеро головорезов Барровилла, в буквальном смысле, стояли на коленях, прямо на мне, не давая двигаться. Каждым прижимал по ножу к основным артериям.
И вдобавок, мои штаны словно уменьшились на несколько размеров.
Я по-прежнему находился в комнате Ирвина, но ситуация изменились. Ирвин лежал на полу спиной вниз, а Конни оседлала его. Её черты лица неуловимо изменились. Кожа, казалось, пылала с бледным светом. Глаза превратились в пустые белые сферы. Скулы стали резко выраженными, а волосы мокрые от пота растрепались дикой гривой, которая липла к щекам и приоткрытым губам. Она двигалась, как при замедленной съёмке, её ногти впились в грудь Ирвина.
Ментальная атака Барровилла до сих пор не закончилась, а в присутствии Конни стала столь яркой и пронзающей, что на секунду я решил, что случилось маленькое землетрясения. Мне необходимо было добраться до этой девушки. Я должен был. Если мне не удастся сделать это, то я сойду с ума от желания. Моей первой реакцией, после открытия глаз, была попытка приблизиться к ней.
Громилы крепко держали меня, а я кричал в знак протеста, одно хорошо, пленение не позволило мне выкинуть какую-нибудь глупость и дало время осознать, что мои щиты сняты. Я снова поднял их, используя все свои силы, но Барровилл слишком долго находился в моей голове. Мне едва удалось вернуть контроль над сознанием.
Парнишка выглядел ужасно. Глаза остекленели. Он больше не двигался в такт Конни, его тело беспорядочно трясло от неконтролируемых судорог. Голова моталась из стороны в сторону. Из открытого рта текла струйка слюны до самого пола.
Барровилл поднял опрокинутый стул и сел на него, закинув ногу на ногу и сложив руки на грудь. Он наблюдал, как его дочь убивает своего любимого, с бесстрастным, как у врача, выражением лица.
— Барровилл, — прохрипел я, — остановите это.
Вампир направил свой пристальный взгляд на меня и покачал головой.
— Это полночь, Дрезден. Золушка возвращается к реальной жизни.
— Ты сукин сын, — зарычал я. — Она же убивает его.
Слабая усмешка коснулась уголка его рта.
— Да. Красиво. Её Голод довольно силен, — он неопределенно покрутил рукой. — Разве он кажется расстроенным из-за этого? Он смертный. А все смертные рождаются, чтобы умереть. Вопрос только в том, как и в каких муках.
— Между этими событиями в жизни многое происходит, — огрызнулся я.
— И ещё многие придут ему на смену, — глаза Барровилла излучали холод. — Ему. И вам.
— О чём ты?
— Когда она закончит, мы отправимся домой, а вы на мясо.
В моём желудке образовался ледяной комок, я сглотнул. С учётом обстоятельств, меня начал немного беспокоить исход этой ситуации. «Разговор, Гарри. Продолжай разговор с ним. Ты ещё ни разу не встречал вампира, который не любил бы звук своего собственного голоса. Обстановка может измениться, пока ты тянешь время», — настраивал я себя.
— Почему было не сделать это прежде, чем я очнулся? — спросил я.
— Потому, что так рациональнее, — ответил Барровилл. — Если молодой спортсмен примет «Экстази», и у него сердце не выдержит, то о нём будут скорбеть, но расследования не будет. А если два трупа? Да ещё один из них частный детектив? Начнутся вопросы.
Он пожал плечами.
— И я не боюсь, что вы наложите смертное проклятие, чародей. Как только Конни за вас примется, своё имя не сможете вспомнить, не то что проклятие произнести.
— Если ты втянешь Коллегию и Совет в открытое противостояние, Рейты тебя убьют, — попытался припугнуть я.
— Рейты никогда не узнают. У меня двадцать вурдалаков, Дрезден, и они всегда голодны. То, что они оставят от вашего трупа, не составит труда вытереть влажной губкой.
Внезапно Конни совершенно перестала двигаться. Её кожа побелела до цвета слоновой кости. Она задрожала, а дыхание стало прерывистым. Из откинутой назад головы вылетел горловой, хриплый стон. Мне при сексе не было так хорошо, как от звуков Конни.
«Черт возьми, Дрезден. Не отвлекайся», — напомнил я себе.
Моё время было на исходе.
— Совет узнает, Чак. Они чародеи. Они специалисты по поиску отсутствующей информации.
Он ухмыльнулся:
— Думаю, мы оба знаем, что их репутация очень преувеличена.
Чёрт возьми, мы действительно оба об этом знали.
— Думаешь, никто не будет скучать по мне? — спросил я. — Ты же знаешь, у меня есть друзья.
Барровилл резко наклонился вперед, внимательно глядя на Конни, его глаза, стали на немного светлее.
— Возможно, Дрезден. Но ваших друзей здесь нет.
И тут раздался треск, настолько громкий, что встряхнуло всё здание. Элегантный, тёмный линкольн «таун кар» Барровилла въехал в комнатную дверь, выломав вместе с ней значительный кусок стены. Вурдалаков, прижимавших меня к полу, снесло обломками по сторонам, а мелкая пыль заполонила воздух.
Я сразу закашлял, но сумел разглядеть, что произошло. Машина въехала с противоположной стороны общежития, вломившись через комнату, в которой Барровилл сидел в засаде. Автомобиль пересёк прихожую, заехал бампером и передними колёсами в комнату Ирвина и заглох. Во внешней кирпичной стене здания в результате образовалась массивная прореха, через которую ярко светила луна.
Это привлекло всеобщее внимание. На мгновение в комнате все замерли, установилась мёртвая тишина. Вурдалак-шофёр по-прежнему сидел за рулём, только голова у него свободно болталась на переломленной шее.
— Ха, — хрипло закудахтал я. — Ха, ха. Хе, хе, ха, ха. Дебил.
Огромное тело запрыгнуло в отверстие в наружной стене и приземлилось в стоявшей напротив комнате, треска при этом было немногим меньше, чем от машины. Клянусь, если я снова услышу звуковой эффект, который использовали, когда Стив Остин[20] прыгал куда-нибудь, меня он не впечатлит. В той комнате не было света, и вновь прибывший выглядел массивной, грозной тенью.
Он треснул ладонью, имевшей размер с большой лоток для печенья, по полу и издал глубокий, гулкий рёв, ничего похожего я никогда не слышал, отдалённо это можно было сравнить с усиленным звуком от бас-гитары. Это была музыка. Возможно, её не изложишь в нотах, как и музыку грозы или либретто водного потока. Но, тем не менее, это была музыка.
Всевозрастающая энергия от этого импульса породила мощную, вибрирующую волну, ставшую видимой из-за пыли висевшей в воздухе. Потолок, пол, стены пели в унисон с мелодией и в такт с ритмом, ментальную атаку Барровилла смело, как замок из песка океанской волной. К глазам Конни начали возвращаться цвета с пустого и совершенно белого к ярко-синему, также глубокому и богатому, как ледниковое озеро, лицо тоже понемногу начало принимать человеческий облик. Неожиданно в воздухе пропало ощущение дикой паники, а через ещё одну бесконечную секунду, всё закончилось, ночь стала тихой и спокойной.
Срань.
Господня.
Я занимался магией десятилетиями, и поверьте мне, это действительно не очень отличается от всего остального в жизни. Когда имеешь дело с магией, быстро понимаешь, что гораздо легче разрушить, чем создать, гораздо труднее исправить, чем уничтожить. Бросьте камень в зеркально-гладкое озеро, и рябь пойдёт во все стороны. Создать волны с помощью магии, а не булыжника легче лёгкого.
Но если вы захотите сделать это озеро снова гладким, то обнаружите, что это чертовски сложный трюк.
Эта волна энергии не была нацелена на уничтожение кого-то или чего-то. Эта магия не просто разрушала атаку Барровилла.
Она делала водную гладь снова зеркальной.
Сила Реки в Плечах открыл глаза, от ярости горевшие, как угли во тьме — но он просто сидел, ничего не делая.
Все головорезы Барровилла замерли, лишь взгляды широко раскрытых глаз метались от Реки к боссу и обратно.
— Проваливай, Чак, — сказал я. — Он дает тебе шанс уйти. Воспользуйся им.
Вампир стоял среди обломков с совершенно пустым выражением лица. Секунды три он смотрел на Реку в Плечах — а потом я заметил за спиной бигфута какое-то движение.
