Джон Скальци - Краснорубашечники

— Ты просто бесишься, что он нам рассказал, что ты трахаешься с Керенским, — сказал Хестер. — Особенно после того, как продинамила его при нас.

Дюваль закатила глаза:

— У меня есть потребности, — сказала она.

— А у него есть три недавно подхваченных венерических заболевания, — заметил Финн.

— Я его сводила на прививки, поверь мне, — сказала Дюваль и оглянулась на Даля. — И вообще, не наезжайте на меня. Никто из вас вообще не почесался.

— А я-то что? — возмутился Даль. — Я же в лазарете был, когда ты с Керенским начала.

Дюваль фыркнула:

— И вообще, меня не это беспокоило, а совсем другое.

«Вас не просто убьют, — сказал им Дженкинс. — Телезрителям мало случайной смерти какого-то несчастного раз в серию. Время от времени им хочется увидеть, как умирает кто-то, похожий на настоящего человека. Так что берется второстепенный персонаж, развивается достаточно долго, чтобы аудитория стала за него переживать, и затем приканчивается. Это вы, ребята. Вы, скорее всего, получите по целой серии, посвященной вашей смерти».

— И снова бред собачий, — сказал Финн.

— Легко тебе говорить, — возразил Хестер. — А у меня одного из вас нет интересной предыстории. У меня ничего нет. И в следующей высадке мне хана нафиг.

Финн показал Далю на Хестера:

— Видишь, вот о чем я тут разоряюсь. Ты завладел слабой неустойчивой душой.

Даль улыбнулся:

— А ты — одинокий голос разума.

— Да! — заявил Финн. — Ты только представь, что вообще значит, когда голос разума — это я. Я, блин, самый безответственный раздолбай из всех, кого знаю. Меня возмущает быть голосом разума. Причем сильно.

— Слабая и неустойчивая душа, — пробормотал Хестер.

— Что вижу, то пою, — сказал Финн.

Телефон Дюваль брякнул, и она на минутку отошла. Когда она вернулась, лицо у нее было бледное.

— Ладно, — сказала она. — Это уже, черт побери, для совпадений черЕсчур.

Даль нахмурился:

— Что такое?

— Это был Керенский, — ответила она. — Зовет меня на планерку для высшего состава.

— На кой? — спросил Хансон.

— Когда «Бесстрашный» был атакован кораблем повстанцев, наши двигатели вырубились, так что для эскорта календрианского понтифика на мирные переговоры был послан другой корабль, — сказала Дюваль. — И он только что напал на корабль понтифика и повредил его.

— А что за корабль? — спросил Даль.

— «Нант», — ответила Дюваль. — Последний корабль, на котором я служила.

Глава 11

— Поверь мне, Энди, — сказал Финн, направляясь вместе с Далем к казармам Дюваль, — она не хочет с тобой общаться.

— Ты этого не знаешь, — сказал Даль.

— Знаю.

— Нда? Откуда?

— Я поймал ее, как только она вышла со своей планерки, и она сказала: «Увижу Энди — Богом клянусь, нос ему сломаю!»

Даль улыбнулся.

Они добрались до казармы и вошли в комнату, в которой никого не было, кроме Дюваль, сидящей на своей койке.

— Майя, — произнес Даль.

— Энди, — сказала Дюваль, встала и врезала Далю по лицу. Даль свалился на палубу, держась за нос.

— Я же говорил, — сказал Финн лежащему на палубе Далю и поднял глаза на Дюваль. — Я ему говорил, правда!

— Я думал, ты прикалываешься! — просипел Даль с палубы.

— Сюрприз! — сказал Финн.

Даль отнял руку от лица, чтобы посмотреть, есть ли там кровь. Крови не было.

— За что это? — спросил он Дюваль.

— За твои теории заговора.

— Это не мои теории, — сказал Даль. — Это Дженкинса.

— Бога ради, да пофиг, кто эту хрень выдумал! — рявкнула Дюваль. — Я стою на этой чертовой планерке сегодня, рассказываю им, что знаю про «Нант», и все это время у меня в голове крутится только «Вот она, серия, в которой я умру». А потом я гляжу на Керенского, а он смотрит на меня такими телячьми глазами, будто мы женаты, а не просто трахаемся. И потом я понимаю, что мне конец, потому что если этот сукин сын в меня втюрился, выпилить меня будет идеальным вариантом, потому что тогда он сможет погрустить в конце серии.

— Ну, оно же не обязательно так работает, Майя, — сказал Даль и начал подниматься. Она столкнула его обратно.

— Заткнись, Энди, — заявила она. — Просто заткнись. До тебя не доходит. Неважно, работает оно так или не работает. Важно, что я купилась на вашу паранойю. И теперь какая-то часть моего мозга думает, что я погибну при высадке. Думает об этом постоянно. И это, черт побери, все из-за тебя. Спасибо, блин, невероятнейшее! — взбешенная Дюваль уселась на койку.

— Прости, — через минуту произнес Даль.

— «Прости»! — Дюваль издала смешок. — Боже, Энди.

— А что было на офицерской планерке? — спросил Финн.

— Я рассказала им про «Нант» и его экипаж, — сказала Дюваль. — У календрианских повстанцев был шпион или перебежчик в команде, кто-то, кто мог взломать оружейные системы и выстрелить в корабль понтифика, а потом обрубить связь. После атака с «Нанта» ничего не слышно.

— На кой им вообще было засылать шпиона на «Нант»? — спросил Финн. — Планировалось же, что «Бесстрашный» будет сопровождать понтифика.

— Должно быть, они знали, что «Нант» — запасной корабль для этого задания, — предположила Дюваль. — И легче заслать шпиона на «Нант», чем на флагман Вселенского Союза. Так что они послали корабль нас атаковать, выбили нас из строя, и потом «Нант» оказался в идеальной позиции для нападения на корабль понтифика. И вот это второе, — Дюваль указала на Даля, — Я ведь всю планерку думала: «Сколько нужно готовиться, чтобы заслать шпиона? Откуда они знали, что „Нант“ был назначен резервным кораблем для задания, про которое стало известно всего пару дней назад? Насколько это вообще вероятно?» И потом я такая думаю: «Этой серии нужен монтаж получше!» — Она посмотрела на Даля. — И вот тогда-то я и решила, что дам тебе в рожу, как только увижу.

— Дженкинс и правда говорил, что сериал так себе, — сказал Даль.

Дюваль завела руку:

— Не заставляй меня делать это еще раз, Энди.

— А отряд высадки есть? — спросил Финн.

— Да, — ответила Дюваль. — И я в него вхожу. «Нант» замер на месте и молчит, так что «Бесстрашному» было приказано расследовать ситуацию на «Нанте» и защитить корабль понтифика от любой новой атаки. Я служила на «Нанте» и я была в наземных войсках, так что это делает меня проводником для отряда высадки. И я, скорее всего, приведу к смерти их всех, потому что — спасибо, Энди! — я уверена, что мне будет очень драматично получить пулю между глаз.

— Когда мы прибываем? — спросил Финн.

— Примерно через два часа, — ответила Дюваль. — А что?

Финн выудил из кармана маленькую продолговатую синюю пилюлю:

— На-ка, возьми.

Дюваль уставилась на нее:

— Что это?

— Это успокоительное из оринского растения, — пояснил Финн. — Очень мягкое.

— Не нужно мне никакого успокоительного, — заявила Дюваль. — Мне нужно просто еще раз съездить Энди.

— Ты можешь сделать и то, и другое, — заверил ее Финн. — Поверь мне, Майя. Ты сейчас в раздрае, и это знаешь. И, как ты сама сказала, это может подвергнуть риску твой отряд.

— А наркотик, значит, не подвергнет? — подозрительно спросила Дюваль.

— Только не этот, — сказал Финн. — Как я сказал, он очень мягкий. Ты даже не заметишь действия. Ты просто почувствуешь, что тебя немного попустило. Достаточно, чтобы сконцентрироваться на работе, а не на своем настроении. Ни на что другое он не повлияет. Ты по-прежнему будешь сохранять внимание и быстро соображать.

Она опять уставилась на пилюлю.

— На ней ворс какой-то.

Финн стряхнул ворсинку рукавом:

— Вот, — сказал он.

— Ну ладно, — сказала Дюваль, принимая пилюлю. — Но если я начну видеть говорящих ящериц, я тебе врежу.

— Справедливо, — согласился Финн. — Водички тебе принести?

— Да не надо, — сказала Дюваль и проглотила пилюлю. Потом она наклонилась и дала Далю пощечину.

— А это-то за что? — спросил Даль.

— Финн сказал, что я могу и принять таблетку, и съездить тебе, — пояснила Дюваль и наморщила лоб. — Из чего ты, говоришь, она была?

— Из оринкских растений, — сказал Финн.

— И действие очень мягкое?

— Обычно да, — кивнул Финн.

— А то что-то я вдруг какое-то сильное действие чувствую, — выговорила Дюваль и свалилась с койки. Даль подхватил ее, прежде чем она упала на палубу.

— Ты что сделал?! — спросил Даль, сражаясь с бессознательным телом Дюваль.

— Разумеется, я ее вырубил, — ответил Финн, подходя, чтобы помочь ему.

— Ты, кажется, сказал, что эффект очень мягкий, — сказал Даль.

— Я соврал, — признался Финн и взял Дюваль за ноги. Вдвоем они уложили ее обратно на койку.

— И сколько она будет без сознания? — спросил Даль.

— Такая доза вырубает крупного мужика примерно на восемь часов, — ответил Финн. — Так что, она будет в отключке часов десять.