Джон Скальци - Краснорубашечники
— Все цинга и чума, наверно, — предположил Хестер.
— Да тут не просто цинга, — сказал Дженкинс. — Сегодня офицеры тоже помирают, знаешь ли. Высокое звание уменьшает риск, но не сводит на нет. С точки зрения статистики эти пятеро должны были бы быть мертвы два или три раза. Ну, может один или двое пережили бы все эти передряги, в которые они вечно попадают. Но все пять? Да шанс на то, что в кого-нибудь из них попадет молния — и то выше!
— Которую, кстати, они бы тоже пережили, — сказал Финн.
— В отличие от оказавшихся рядом, — добавила Дюваль.
— Во, теперь до вас доходит, — сказал Дженкинс.
— Итак, ты говоришь, что все это просто невозможно, — произнес Даль.
Дженкинс покачал головой:
— Не бывает невозможного. Но бывает чертовски маловероятное.
— Насколько маловероятное? — уточнил Даль.
— За все мое исследование мне удалось найти только один корабль с похожей статистикой касательно высадок. — Он опять порылся в картинках и подбросил одну вверх. Все уставились на нее.
Дюваль наморщила лоб:
— Что-то я не узнаю корабль, — сказала она. — А я думала, что все виды звездолетов знаю… Он вообще Вэ-Эсовский?
— Не совсем, — сказал Дженкинс. — Он принадлежит Объединенной Федерации Планет.
Дюваль моргнула и перевела взгляд на Дженкинса:
— Это еще кто?
— Их не существует, — сказал Дженкинс и показал на корабль. — И его тоже. Это звездолет «Энтерпрайз». Он вымышленный. Из научно-фантастического сериала. И мы тоже.
— Ладно, — через мгновение заявил Финн. — Не знаю, кто как, а я готов официально признать этого парня совсем нахрен съехавшим.
Дженкинс посмотрел на Даля:
— Я предупреждал, что это прозвучит безумно. — Он показал на дисплей. — Но вот цифры.
— Цифры показывают, что с кораблем творится какая-то хрень, — сказал Финн. — А не то, что мы звезды в каком-то гребаном шоу!
— А я никогда не утверждал, что вы звезды, — сказал Дженкинс и указал на плавающие в воздухе изображения Абернати, К'инга, Керенского, Уэста и Хартнелла. — Они — звезды. А вы — массовка.
— Великолепно, — заявил Финн и встал. — Огромнейшее спасибо за трату моего времени. Всё, я пошёл спать.
— Подожди, — сказал Даль.
— Подождать? Энди, ты серьезно? — спросил Финн. — Я знаю, тебя немножко переклинило, но это все в рамках, а бывает еще и за рамками, а наш волосатый друг уже за них так далеко зашел, что отсюда и не видно.
— Ты знаешь, что я ненавижу соглашаться с Финном, — добавил Хестер. — Но я с ним согласен. Это неправильно. Даже нельзя сказать, где именно тут ошибка.
Даль перевел взгляд на Дюваль.
— Голосую за то, что он псих, — сказала она. — Прости, Энди.
— Джимми? — Даль посмотрел на Хансона.
— Нет, он, несомненно, псих, — сказал Хансон. — Но он считает, что говорит правду.
— Конечно, считает! — воскликнул Финн. — Именно поэтому он и псих!
— Я не это имел в виду, — сказал Хансон. — Когда ты псих, твои рассуждения основываются на твоей внутренней логике, которая не имеет смысла вне твоей головы. — Он показал на Дженкинса. — А его рассуждения звучат вполне разумно.
— Кроме того куска, где мы все вымышленные, — фыркнул Финн.
— Я этого никогда не говорил, — заявил Дженкинс.
— Ахххха, — Финн ткнул пальцем в «Энтерпрайз». — «Вымышленный», придурок ты конченый.
— Он — вымышленный, — сказал Дженкинс. — Ты — настоящий. Но вымышленный телевизионный сериал влияет на нашу реальность и искажает ее.
— Погоди! — Финн недоверчиво замахал руками. — Ты сказал, телевизионный? Ты, блин, издеваешься? Никакого телевиденья уже сотни лет как нет!
— Телевиденье началось в 1928 году, — сказал Дженкинс. — Последнее использование этого средства массовой информации в качестве развлечения было в 2105 году. Где-то между этими датами существует телевизионный сериал о приключениях экипажа «Бесстрашного».
— Слушай, ты мне скажи, какую траву ты куришь, — заявил Финн. — Я на ней разбогатею.
Дженкинс повернулся к Далю:
— Я не могу работать в таких условиях.
— Все заткнулись на минутку, — сказал Даль. Финн и Дженкинс сделали усилие и успокоились. — Слушайте. Я согласен, что это звучит безумно. Даже он сам, — Даль показал на Дженкинса, — признает, что это звучит безумно. Но подумайте о том, что мы видели на этом корабле. Подумайте о том, как люди себя ведут. Проблема не в том, что этот парень говорит, что мы живем в сериале. А в том, что, насколько я могу сказать, сейчас это самое рациональное объяснение происходящего. А теперь скажите мне, что я ошибаюсь.
Даль обвел друзей глазами. Все молчали. Финн выглядел так, будто едва сдерживается.
— Хорошо, — продолжил Даль. — Так что давайте выслушаем, что еще он хочет сказать. Может, дальше вообще пойдет полная дичь. А может, дальше будет что-то более разумное. В любом случае, мы будем знать больше, чем сейчас. Потому что сейчас мы вообще ничего не знаем.
— Лады, — согласился Финн. — Но ты всем нам должен по минету.
— По минету? — переспросил у Даля Дженкинс.
Тот отмахнулся:
— Долго рассказывать.
— Ну, в любом случае, — сказал Дженкинс. — Ты прав насчет одной вещи. — Проблема действительно в том, что самое рациональное объяснение происходящего — телевизионный сериал, который вторгается в нашу реальность и искажает ее. Но это не самое плохое.
— Господи Боже, — Финн закатил глаза. — Если это не самое плохое, то что?
— Насколько я могу судить, — произнес Дженкинс, — сериал, собственно, так себе.
Глава 10
Боевая готовность! — воскликнул капитан Абернати, как только корабль календрианских повстанцев дал залп торпедами по «Бесстрашному». — Маневр уклонения! Быстро!
Даль на своем научном посту на мостике сделал усилие, чтоб удержаться на ногах — корабль резко вильнул всей своей громадой, пытаясь избежать проворных снарядов.
«Ты заметишь, что гасители инерции на „Бесстрашном“ в кризисной ситуации работают гораздо хуже, — вспомнил Даль рассказанное Дженкинсом. — Все остальное время корабль может выписывать мертвые петли, и ты даже не почувствуешь. Но когда дело доходит до драматического события — прощай, пол».
— Они все еще летят прямо на нас! — крикнул энсин Якобс из-за пульта управления огнем, глядя на торпеды.
Абернати врезал по кнопке на своем кресле, открывающей канал общего вещания. — Экипаж! Приготовиться к столкновению!
Даль и все остальные на мостике вцепились в свои терминалы и приготовились. «Вот когда ремни безопасности пригодились бы», — подумал Даль.
Вдали раздался тяжелый удар — торпеды врезались в «Бесстрашный». От столкновения палуба качнулась.
— Донести о повреждениях! — рявкнул Абернати.
«Палубы с шестой по двенадцатую практически всегда страдают от повреждений во время атаки», — говорил Дженкинс. — «Потому что именно для этих палуб есть декорации. Они могут добавить врезку с кадрами взрывов и падающей командой».
— Палубы шесть, семь и девять получили тяжелые повреждения, — сказал К'инг. — Палубы восемь и десять — умеренные.
— Еще торпеды! — крикнул Якобс. — Четыре штуки!
— Контрмеры! — завопил Абернати. — Огонь!
«А что ж ты их сразу не применял-то?» — подумал Даль.
Дженкинс ответил внутри его головы: «Каждый бой разработан для максимальной драматичности. Вот что происходит, когда Сюжет захватывает власть. Происходящее теряет смысл. Законы физики удаляются попить кофе. Люди перестают мыслить логикой и начинают мыслить драмой».
«Сюжет» — термин Дженкинса для того, что происходит, когда телевизионный сериал прокрадывается в жизнь, сметает рациональность и законы и физики, и заставляет людей знать, то, чего они не знали, и говорить и делать то, что при других обстоятельствах они никогда бы не сделали. «С тобой уже такое случалось, — говорил Дженкинс. — Факт, которого ты не знал, прежде чем он не всплыл у тебя в голове. Решение или действие, которых иначе бы не было. Это похоже на неодолимый порыв — потому что это и есть неодолимый порыв. Твоя воля тебе не принадлежит, ты просто пешка, которую двигает сценарист».
На обзорном экране раскрылись три ярких цветка — «Бесстрашный» сбил три торпеды.
«Три, а не четыре, — подумал Даль. — Потому что оставить одну торпеду несбитой драматичней».
— Одна еще летит! — сказал Якобс. — Сейчас ударит!
Раздался ужасный грохот — торпеда врезалась в корпус корабля несколькими палубами ниже мостика. Якобс взвизгнул, когда его пульт взорвался, рассыпав искры, и швырнул его через весь мостик.
«Что-нибудь на мостике взорвется, — говорил Дженкинс. — Большую часть времени камера проводит именно там. Значит, должны быть повреждения, осмысленно это или нет».
