Виктор Баженов - Дело «Тридевятый синдикат»

— Да, — Иван поднял голову от зеркальца, — а где же папа?

— Да уж с утра по твоему царству гуляет, — фыркнуло зеркальце, отключая изображение Марьюшки.

— А ну покажи!

— Хватит! — отрезало зеркальце. — Ничего пока нашей Марьюшке не грозит. Папа, как потребуется, и сам вас найдёт, а я вообще на Василису работаю. Ясно?

Царь-батюшка хотел было возмутиться, но Яга его остановила:

— Мало ли какие планы у папы? Может, инкогнито на достижения наши посмотреть хочет? Ждём, когда объявится, а потом… Лихо, ты свою роль хорошо выучил?

— Какой базар, бабуля, я чё, дурной в натуре?

— А ты, Череп?

— Спрашиваешь!

— Тогда быстро в Нью-Посад! Все по местам! Здесь только я и Гена. На связи будем.

— А на посошок? — шмыгнула носом Левая. Тридевятый синдикат укоризненно посмотрел на прокурора.

— Трактирсик! — Катана грохнула рукояткой по столу. — Выпить, аднака!

— Сенсея, а закусить?

— Закусить, аднака!

Графин с эликсиром, солёная капуста и огурчики моментально материализовались перед косыми глазками промышленного шпиона и его учителя.

— Ты гляди, чурка чуркой, а глушит не хуже нас, — одобрительно хмыкнули за соседним столом.

Акира покосился на закуску, на сенсея, уже успевшего засосать свою дозу, махнул рукой и залихватски тяпнул стакан. Удовлетворённо вздохнув, он расправил плечи и уже веселее посмотрел на окружающих. Глаза у него теперь были не косые, а чисто русские: круглые, наглые и чуть-чуть навыкате. Зачерпнув пятернёй горсть капусты, он затолкал её в рот, смачно зажевал, рыгнул, вытер рукавом кимоно солёные губы и, грохнув ещё раз кулаком по столу, рявкнул во всю глотку:

— Половой! Гейшу мне!

— Чего?!!

— Чаво, чаво! Я сегодня гуляю!

Ассимиляция шла полным ходом. Катана могла по праву гордиться успехами своего ученика. Её подопечный заговорил на чистейшем русском языке с великолепным рязанским прононсом. Однако настоящий сенсей никогда не спешит похвалить своего ученика. А вот ошибки… Катана решила внести поправку.

— М-м-мы гу-у-у… — Поправка не удалась. После последнего стакана катане-кладенцу даже мычать было трудно.

— Такого блюда, к сожалению, в меню нет-с. — Половой смущённо развёл руками. — Если рецептом поделитесь, мы в момент… по спецзаказу, так сказать. Подороже, конечно, выйдет, но…

Весь трактир с любопытством прислушивался к беседе. Экзотическое блюдо под названием «гейша» заинтересовало всех. Акира не обманул их ожиданий. Рецепт был выдан красочно, сочно, с характерными, чисто русскими жестами.

А «папа» в это время уже находился в стольном граде своего побратима, центре земли русской государства тридевятого — Нью-Посаде, который народ, однако, по привычке называл просто Кощеевкой. От Олд-Посада, в котором три года назад куролесил Илья, Кощеевку отличала прежде всего монументальность строений, многолюдность и суета. Даже в родном Рамодановске капитану не приходилось видеть таких столпотворений. Разве что на демонстрациях в совковые времена, да ещё, пожалуй, в Москве.

— Ну, Москва есть Москва, — хмыкнул себе под нос Илья, поправляя рюкзак на плече, — стольный град как-никак… как и Кощеевка, впрочем, — честно поправился он.

Однако суету и толкотню он не любил, а потому предпочёл свернуть в тихий скромный переулок, подальше от гама центрального проспекта, по которому топал перед этим. Марш-бросок от суверенного болота до Нью-Посада занял почти весь день. Илья пропылился, устал, хотел есть и пить. А в переулке такая идиллия. Курочки бродят. Киска зевает. Лошадка овёс жуёт. А главное — все это около здания с симпатичной надписью «Трактир». Ну как тут не свернуть? Ароматы, сочившиеся оттуда, заставили Илью сглотнуть слюну и прибавить ходу. Однако до цели он не добрался.

— Эта карате, аднака! — услышал капитан чей-то голос из глубины трактира.

Дверь с треском распахнулась, и под ноги Илье выкатился довольно нехилый мужичонка в кожаном фартуке поверх косоворотки, из которой торчала физиономия. Очень и очень косая. Поправив челюсть и утерев юшку, мужичок потряс головой, вскочил и ринулся обратно.

— Наших девок замать!!!

— А эта айкида, аднака! — радостно сообщил тот же голос. Ещё один квадратный молодец вылетел на мостовую. Сдёрнув с шеи оконную раму, он яростно хрястнул её оземь, подскочил к телеге, вывернул оглоблю вместе с хомутом и с воплем «Я те дам гейшу!!!» понёсся в обратном направлении. Лошадь при этом активно сопротивлялась, но безуспешно. У Ильи зачесались кулаки. Ему стало дико интересно. Он скинул рюкзак, нагнул свою лобастую голову и…

Лёгкое тельце Акиры, вылетев из дверного проёма, отскочило как резиновый мячик от живота капитана и застряло в плетне палисадника. На угольно-чёрном кимоно промышленного шпиона отчётливо выделялся пыльный отпечаток лошадиного копыта. Чуть ниже отпечатка слабо подёргивались ножки лучшего ниндзи Страны восходящего солнца. Следом выскочил кучерявый мститель с оглоблей в руках. Судя по всему, лошадь отвоевала свой хомут, о чем красноречиво говорил аналогичный отпечаток на штанах витязя. И, что характерно, на том же самом месте.

— Попался!!! — Оглобля взметнулась вверх.

— Блин! Ну беспредел! В натуре! — возмутился Илья. — А менты где?

Оглобля хрястнула у основания в руках добра молодца. Тот удивлённо освидетельствовал деревянный огрызок и уставился на Илью.

— Атас!

Где-то за поворотом зацокали копыта.

— Заметут волки позорные! Валим отсюда!

— Уходим! — Кто-то дёрнул Илью за рукав и потащил в переулок. — Земеля, ноги делаем. Дело пришьют, доказывай потом Горынычу, что ты не закуска!

Илья подхватил рюкзак и инстинктивно рванул следом. Бурная молодость давала о себе знать. Это лишило его удовольствия лицезреть сцену транспортировки главного виновника кабацкой драки подальше от молодцов воеводы сыскного приказа. Чёрное кимоно Акиры шуршало меж зелёных лопухов палисадника на прицепе у вдребезги пьяной катаны. Шпион что-то пытался ещё сипеть. То ли по-японски, то ли по-русски. Разобрать было трудно. «Сенсей» мёртвой хваткой держал своего ученика за горло и упорно, извиваясь как змея, полз в кусты. Подальше от ищеек волка позорного Соловья, неоднократно обделявшего его чаркой.

Гонка за лидером, в роли которого выступил шустрый плешивый мужичонка, закончилась в плотной толпе, шумевшей вдоль центрального проспекта. Того самого, откуда Илья слинял в надежде подкрепиться. Сразу стал понятен ажиотаж, царивший в тот момент в Нью-Посаде. Такого жители Кощеевки ещё не видали.

— Ой! А чёрные-то какия!!!

— Сажей их, что ль, мазали?

— Погорельцы, видать, отмыться не успели!

— Федька! Баньку топи! Манька! Стол накрывай — приветить болезных надобно.

Караван флегматичных слонов невозмутимо вышагивал к центру пупа земли государства тридевятого. Реставрированный замок Кощея уже был готов к парадной встрече. Дорожки постелены, охрана выставлена. Молодцы Никиты Авдеевича старательно оттесняли толпу от чернокожих погонщиков, двигавшихся к апартаментам царя-батюшки. И это было правильно. С двух сторон каравана шествовали, гордо поигрывая мускулами, иссиня-чёрные нубийцы. В левой руке каждого пошевеливалось тяжёлое боевое копьё, правая с трудом сдерживала напор свирепых боевых леопардов. При виде такого скопления народа они почти беззвучно шипели, яростно вздыбливая холку, и рвались в атаку. Однако цепи были крепкие. Мускулы у охраны тоже. Между ног злобно шипящей самки, сопровождавшей вожака каравана, весело прыгал забавный пятнистый малыш. Разумеется, не на привязи. Куда он от мамки денется?

— Киса!

Прошмыгнув между ног не ожидавшего такого финта ратника Никиты Авдеевича, юный пострел рванул к котёнку. Нубиец упал ничком, пытаясь сдержать взбесившуюся мамашу. Цепь лопнула. Толпа ахнула. Однако есть Бог на небе. Спасение пришло сразу с трёх сторон. Все произошло молниеносно. Вожак каравана выудил из воздуха трёхгодовалого карапуза вместе с его «кисой», рвущейся из слабых детских рук, и высоко вздёрнул обоих вверх, нежно обвив хоботом. Пасть озверевшей мамаши «кисы» щёлкнула чуть ниже и вылетела из суставов от разудалого «Ийя!!!». Илья вместе с рюкзаком приземлился на её хребет и откатился в сторону, дабы не попасть под «копыта» каравана. С другой стороны с не менее энергичным возгласом мамаша карапуза вырубила слона. Жалобно пискнув, последний едва успел стряхнуть малышей на руки подоспевшего папаши ребёнка и грузно осел на мостовую. Караван встал.

Свидетелем этого инцидента были не только жители славного города Кощеевки, но и кое-кто из его руководителей. Царь-батюшка, только что вернувшийся с экстренного заседания синдиката, торопливо сползал с мирового судьи, чтобы лично разобраться на месте, кто прав, кто виноват. Горынычу разбираться было не нужно. Шесть глаз дракона прекрасно всё рассмотрели с высоты его длинных шей.