Терри Пратчетт - Творцы заклинаний
— Мне казалось, ты говорила, что в Загранице все растения другие.
— Так оно и есть.
— А деревья вроде бы те же. Матушка надменно обозрела лес и изрекла:
— Нашим в подметки не годятся. На самом деле ею потихоньку завладевала паника. Обещание сопровождать Эск в Незримый Университет она дала не подумав, а поскольку все ее скромные познания о Диске были почерпнуты из слухов и со страниц “Ещегодника”, она искренне верила в то, что там, куда они держат путь, их ждут землетрясения, приливные волны, бедствия и побоища, многие из них “разнабразные” или того хуже. Но она была полна решимости довести дело до конца. Ведьмы слишком полагаются на свои слова, чтобы брать их обратно.
Матушка практично оделась во все черное и скрывала на своей особе некоторое количество шпилек и хлебный нож. Небольшой запас денег, неохотно выделенный кузнецом, был спрятан в неведомых наслоениях ее нижнего белья. В карманах юбки звенели талисманы, а сумку оттягивала свежевыкованная подкова — надежная мера предосторожности в беспокойное время. Матушка чувствовала себя готовой встретиться с миром лицом к лицу.
Дорога, петляя между гор, спускалась вниз. Небо в кои-то веки было чистым, и высокие Овцепики сияли на его фоне свежестью и белизной, словно небесные невесты (с сундуками, набитыми приданым из гроз). Множество мелких ручейков, текущих параллельно дороге или пересекающих ее, лениво извивались между пучками куриной глухоты и отца-и-отчима.
К обеду они достигли пригорода Охулана (городок был слишком мал, чтобы иметь больше одного пригорода, который составляли одинокий трактир и кучка домиков, принадлежащих людям, оказавшимся не в состоянии выносить напор и суету городской жизни). Несколько минут спустя повозка высадила пассажиров на главной и, в сущности, единственной городской площади.
Как выяснилось, в тот день в Охулане имела место быть ярмарка.
Матушка Ветровоск растерянно стояла на булыжной мостовой, крепко сжимая плечо Эск, а вокруг клубилась толпа. Матушка слышала, что с деревенскими жительницами, приехавшими в большой город, могут случиться всякие нехорошие вещи, поэтому отчаянно сжимала свою сумочку побелевшими от напряжения пальцами. Если бы какой-нибудь незнакомый мужчина вздумал всего-навсего кивнуть ей, ему пришлось бы очень туго.
Глаза Эск блестели. Площадь представляла собой калейдоскоп звуков, красок и запахов. С одной стороны были расположены храмы наиболее требовательных божеств Диска, и из них доносились странные, непривычные ароматы, которые вместе с вонью торговых палаток составляли лоскутное одеяло благоуханий. Поблизости виднелись прилавки, заполненные соблазнительно выглядящими диковинками, которые Эск не терпелось рассмотреть повнимательнее.
Матушка позволила себе и Эск отдаться на волю толпы. Прилавки даже ее озадачили. Она вглядывалась в них — но ни на секунду не ослабляла бдительности, чтобы не быть захваченной врасплох карманниками, землетрясениями и дельцами от эротики, — как вдруг заметила смутно знакомые контуры.
Это была небольшая, задрапированная черной тканью и пахнущая плесенью палатка, втиснутая в узкое пространство между двумя домами. Несмотря на ее неприметность, дела в ней, похоже, шли очень хорошо. Ее клиентами были большей частью женщины всех возрастов, хотя матушка заметила и нескольких мужчин. Тем не менее, между всеми посетителями было нечто общее. Ни один из клиентов не подходил к палатке в открытую. С виду люди неспешно прогуливались, почти проходили мимо палатки, но вдруг стремительно ныряли под ее навес. Мгновение спустя они появлялись снова, торопливо отдергивая руку от кармана или кошелька и настолько успешно соревнуясь за звание Обладателя Самой Небрежной Походки На Плоском Мире, что случайный наблюдатель мог даже усомниться в правдивости своих глаз.
Удивительно, что палатка, о существовании которой вроде бы не подозревает столько людей сразу, пользуется такой популярностью.
— А что там внутри? — поинтересовалась Эск. — Что в ней покупают?
— Лекарства, — твердо сказала матушка.
— В городах, должно быть, очень много больных, — серьезно обеспокоилась Эск.
Внутри палатку заполняли бархатистые сумерки, а залах трав был настолько густым, что его можно было собирать в бутылки. Матушка потыкала опытным пальцем в пару связок сухих листьев. Эск отошла в сторону и попыталась прочесть корявые надписи на ярлыках бутылочек. Она хорошо разбиралась в большинстве матушкиных снадобий, но здесь не увидела ничего знакомого. Названия были довольно забавными типа “Тигровое масло”, “Девичья молитва” и “Помощь мужьям”, а от некоторых пробок пахло так же, как от матушкиной буфетной, когда старая ведьма заканчивала перегонку очередных секретных микстур.
В темной глубине шевельнулась какая-то тень, и на руку Эск легла чья-то коричневая морщинистая ладонь.
— Чем могу помочь, барышня? — осведомился надтреснутый голос, сладкий, как фиговый сироп. — Предсказать вам судьбу, или, может, вы желаете изменить свое будущее?
— Она со мной, — обернувшись, бросила матушка. — А здоровье твоих глаз, Хильта Козлиха, оставляет желать лучшего, если ты даже ее возраст определить не можешь.
Стоящая перед Эск тень нагнулась и спросила:
— Эсме Ветровоск?
— Она самая, — отозвалась матушка. — Все торгуешь грозовыми каплями и грошовыми желаниями, Хильта? Как у тебя дела?
— Прекрасно — тем более что я рада тебя видеть, — ответила тень. — Что заставило тебя спуститься с гор, Эсме? И эта девочка, наверное, твоя помощница?
— А что ты здесь продаешь? — полюбопытствовала Эск.
Тень расхохоталось.
— То, что прекращает то, чего не должно быть, и помогает тому, что должно быть, милочка. Сейчас я буду к вашим услугам, дорогие мои, дайте только закрою лавку.
Тень протиснулась мимо Эск, порадовав ее нос калейдоскопом благоуханий, и застегнула полог, закрывающий вход. Занавески в глубине лавки взлетели вверх, впуская внутрь полуденное солнце.
— Сама-то я терпеть не могу темноты и духоты, — заметила Хильта Козлиха. — Но клиенты ожидают увидеть именно это. Ну знаешь, как бывает…
— Знаю, — мудро кивнула Эск. — Головология.
Хильта, невысокая толстенькая женщина в огромной, украшенной фруктами шляпе, перевела взгляд с Эск на матушку и, ухмыльнувшись, согласилась:
— Так оно и есть. Чаю хотите? Они сидели на тюках неведомых трав в укромном уголке, образованном прилавком, который был втиснут между расходящимися стенами двух домов, и пили что-то душистое и зеленое из удивительно хрупких, изящных чашечек. В отличие от матушки, которая одевалась как очень почтенная ворона, Хильта Козлиха сплошь состояла из кружев, шалей, ярких красок, серег и стольких браслетов, что простое движение ее руки звучало так, как если бы весь ударный состав оркестра дружно рухнул с обрыва. Но Эск заметила и сходство между двумя ведьмами.
Его было сложно описать. В общем, этих женщин никак нельзя было представить приседающими в реверансе.
— Ну, — сказала матушка, — как жизнь?
Хильта пожала плечами, отчего барабанщики вновь сорвались в пропасть как раз в тот момент, когда им почти удалось выбраться наружу.
— Как торопливый любовник. Приходит и ухо… — она осеклась, заметив многозначительный взгляд, брошенный матушкой в сторону Эск, и торопливо поправилась:
— Неплохо, неплохо. Знаешь, городской совет уже пару раз пытался выставить меня за пределы подвластной ему территории, но у всех заседателей есть жены, поэтому каждый раз как-то так получалось, что я все равно оставалась здесь. Мне говорят, что я — нежелательный элемент, но я отвечаю, что в этом городе многие семьи были бы куда больше и беднее, если бы не Мятная Профилактическая Настойка Госпожи Козлихи. Я-то знаю, кто приходит ко мне в лавку. Помню, кто покупает прилепиховые капли и мазь “Бу-Спок”. Жизнь не так уж и плоха. А как идут дела в вашей деревушке с забавным названием?
— То есть в Дурном Заду, — услужливо подсказала Эск и, взяв с прилавка маленький глиняный горшочек, понюхала его содержимое.
— Нормально, — призналась матушка. — Природные вспомогательные средства всегда пользуются спросом.
Эск снова понюхала порошок, который, похоже, был приготовлен из мяты на основе чего-то, что она никак не могла определить, и аккуратно закрыла крышку. Пока ведьмы обменивались сплетнями, шифруя их особым женским кодом, основанным на многозначительных взглядах и непроизнесенных прилагательных, Эск отправилась исследовать экзотические зелья, выставленные на всеобщее обозрение. Вернее наоборот, не выставленные на всеобщее обозрение. Почему-то все зелья прятались глубоко на полках, как будто Хильта не очень-то рвалась их продавать.
— Не узнаю ни одно из снадобий, — заметила Эск большей частью для себя. — Что они дают людям?
— Свободу, — откликнулась Хильта, которая отличалась хорошим слухом, и, повернувшись обратно к матушке, спросила:
