Елена Плахотникова - Жизнь как в сказке
– Крант…
Оберегатель стоит за левым плечом. Может, все время там был, может, только подошел… Быстро он двигается. Иногда. Я не всегда замечать успеваю. А реакция у меня хорошая. Хирургу с плохой реакцией лучше в морге работать: там клиенты уже никуда не спешат.
– Крант, что это было?
– Не знаю, ну…
– А кто знает?
– Он.
И палец Кранта целится в желтый шар.
Смотрим на медленно опускающегося летуна. Его ноги касаются земли, и сияющая оболочка гаснет. Словно лампочка перегорела. Но желто-зеленая физиономия и непривычно круглые глаза остались без изменения.
– Асс!
Колдун зажимает рот ладонью и ковыляет в сторону. Через несколько шагов падает на колени, сгибается в земном поклоне…
Обязательный ритуал после полета?…
…издает характерные звуки. Знакомые. Мне тоже так хорошо иногда бывало. После конкретного отмечалова. Но блевал я, обычно, как культурный человек, в унитаз, и за закрытой дверью. А этот?… Блин, сплошной натурализм и варварство.
Сажусь возле костра. Горит нормально и цвет огня обычный. Остальные подтягиваются, устраиваются на своих местах. Последним подходит колдун. Бледный, глаза слезятся.
– Ну, и какого?… спрашиваю его.
Он шмыгает носом.
– Всегда со мной так. Оторвусь от земли и… Проклятие какое-то на мне, – тяжело вздыхает.
От него воняет кислятиной. Протягиваю пиалу белого. Пусть хоть рот промоет. А опять блевать вздумает, не так жалко, как красное.
– Ну, на реке я тебя видел… А как на море?
– Только взойду на корабль, и сразу проклятие находит меня. Самые сильные амулеты не помогают.
Колдун качает головой и тут же прижимает руку к животу. Меченый быстро отодвигается, на всякий случай. Но его сосед не торопится; задумчиво прислушивается к чему-то, гладит свое пузо.
Да нет, обойдется. Это дело или сразу, или вообще не будет.
– Вестибюлярка, Асс, у тебя слабая.
– Что?
Смотрит на меня большими глазами. Уже не такими круглыми.
– Укачивает тебя, говорю. Вот и все проклятие.
– А снять его можно?
– Тренировками. Долгими и упорными. Многим помогает. Но не всем, предупреждаю сразу.
– А мне поможет?
– Не знаю. Пробовать надо.
– А что надо делать?
– Про что делать потом поговорим. Сначала про костер мне расскажи. Знаешь, чего туда попало?
– Знаю.
Энтузиазма у колдуна сразу поубавилось.
– Ну и… – приходится ускорять процесс. А то ведь до утра тяжелые вздохи слушать будем.
– Дерево драбл попало.
– Что, целое дерево?
– Нет. Только веточка. Тонкая.
– Угу. Веточка… И драбл всегда так взрывается?
– Не знаю.
– Как это не знаю?…
– Драбл не бросают в огонь.
– А куда его бросают?
– В вино.
– Зачем?
– Чтобы быстрее заснуть.
– И видеть сладкие сны…
Это я пошутил, но по тому, как заерзал коротышка, понял, что попал в точку.
– Да видеть, – шепотом признается он, наклоняясь в мою сторону.
Хорошо хоть вином от него несет. Мы и так негромко говорили, а тут уж совсем на интимный шепот перешли. Наверно, очень сладкие сны дарит этот драбл.
– Что, целый прут так и бросают?
– Нет. Только две крошки.
– Асс, не заметил я, чтобы драбл крошился.
– Он не крошится. Пилится. Особым ножом. И очень медленно.
– А сломать?
– Ни сломать, ни отрубить. Драбл крепкое дерево. Очень крепкое.
– А как же я его сломал?
– Не знаю.
И грустно так вздохнул. Будто его последней радости в жизни лишили.
– Ну, ладно, к черту его крепость!… Ты вот что мне скажи: как этот драбл возле меня оказался? Твой, кстати, драбл!
За спиной намечается шевеление.
– Подожди, Крант. Пусть сначала ответит.
Рыжий сжимается чуть ли не вдвое. Втягивает шею. Как черепаха. Только вместо панциря халат. Голос сипит и прерывается…
– Я… я уронил его. Случайно… Когда беседовал… С уважаемым Крантом.
Ты его хоть уважаемым, хоть горячо любимым называй, вряд ли, что-то изменится.
– Уронил, значит?…
– Да.
– А я, значится, поднял?…
– Да.
– И стал крутить в руках?…
– Да.
– А ты, значится, ничего не сказал. Не захотел.
Колдун опять кивнул головой, как кивал уже несколько раз, и тут же лязгнул зубами, останавливая очередное да.
– Я… я не успел!
– Неужели ?…
Вкладываю в вопрос побольше недоверия. Хотя, куда мне до Ларки? Вот уж кто виртуоз! Когда она говорит свое неужели? в собственном имени начинаешь сомневаться.
– Не успел! голос у рыжего срывается.
– Я люблю сидеть у костра. Подбрасывать в него ветки. Ты это знаешь. Осталось подсунуть мне драбл. И не успеть сказать, что он взрывается в огне. Очень удобно. И вроде бы нет виноватого.
Я смотрю на огонь и разговариваю с ним. Спокойно так разговариваю. Ни злости, ни раздражения. А коротышку почему-то трясет. Видно мне краем глаза. Остальные молчат и не двигаются. Нагнетают обстановку.
– Так было дело, Великий и Непогрешимый?
– Нет, не так! Не так! Не хотел я твоей смерти!…
– Ага. Не хотел. Потому, что ты очень любишь меня.
Колдун вздрагивает, крутит головой. Словно горло ему пережало. Воротником. В котором его шея торчит, как градусник в стакане. Скажи колдун да, и это будет ложь, известная всем, даже камням под нами. Скажет нет, и Крант его на куски порвет. За покушение.
– Потому что драбл стоит десять сабиров! вскрикивает Асс.
В его голосе страх перемешался с обидой.
– Так уж и десять?
– Девять.
Страха становится меньше.
– А если поторговаться, так и за восемь можно купить?…
Молчаливый кивок.
– Или за семь?…
– Нет! За семь он не продал. И проклятия не испугался!…
Вот теперь в голосе только обида.
Первоидущий прикрывает рот рукой. А глаза щурятся. Как от дыма. Или от смеха.
Все-таки восемь квадратных это не слабые деньги. Пару сезонов на них можно жить. Не голодая. И не очень скучая. А если быть чуть скромнее, то и на три хватит. И все это богатство в огонь. Одним махом. Абыдно . И на компенсацию надеяться глупо.
Короче, поверил я этому убогому. Не станет он столько тратить, чтобы сделать мне кузькину мать . Удавится скорее. Если не сможет подлянку такую придумать, чтоб чужими руками меня. И на халяву. А еще лучше, чтоб доплатили. Ему. И побольше.
Хотелось бы посмотреть, как он продавал меня шаману. Наверно, и в некрологе столько хорошего обо мне не скажут.
– Шаману тоже обо мне разболтал?
Можно и не спрашивать. Кто же еще?
– Он знал, что ты с нами! Еще до нашего прихода знал!… Он же шаман этой земли!
– Ну да. И камни нашептали ему, какой я великий лекарь…
– Никто не шептал! Он сам… Только посмотрел, и все понял.
– Чего понял?
– Не знаю. Он шаман…
– А ты колдун. Вроде как.
– Да. Я колдун! И я могу то, что ему не по силам!
– Ну, а он то, чего не можешь ты. Так?
Коротышка замолчал. Глянул на огонь и тут же отвернулся. Не любит он смотреть на огонь. И на воду не любит. Все с песком и камешками возится. Гадает он так, типа.
– Ладно, пойду к шаману. Узнаю, чего ему от меня надобно. Точно. И в мелких подробностях.
– Удачи, – говорит Марла. И береги задницу. Хотелось бы за нее еще подержаться.
Научилась. У меня. Плохому. Быстро это она.
– Постараюсь, – отвечаю. Не оборачиваясь. Знаю, и так услышит.
Крант идет за мной. Не шуршит, не дышит. Умеет он становиться тенью. А попробуй вечером тень разгляди. Без света. Даже если знаешь, что она есть. Даже если это твоя собственная тень.
12.
Шамана я нашел быстро. А чего его искать? Спросил, и показали. Вот только провожать не стали. Не ходят к шаману в гости без приглашения. Особенно ночью. Уважают. Или боятся. А может, и то, и другое. Я вот поперся. Без приглашения. Бояться? Мне, так вроде как нечего. И уважать, вроде как, еще не за что. Короче, познакомиться я пошел. За жизнь потолковать. Да и узнать: что к чему. Все-таки не каждый день меня без меня женят.
К шаману не в пещеру какую лезть пришлось, где надпись на входе имеется: «Оставь надежду всяк…» Всего-то на горку подняться. Плевое дело! Я кочки выше видел.
Начал подниматься…
Блин! Крутая горка попалась. Почти отвесная. Шаг вперед, два вниз…
«Чего тут думать, прыгать надо…»? Не-е, не пойдет. Пусть тот прыгает, кому силы девать некуда.
А Леха Серый вокруг погуляет, спокойно воздухом подышит, другой подъем поищет. Вряд ли шаман туда-сюда на воздушном шаре летает. Да и просителей-почитателей лучше дома принимать. Где и стены, типа, помогают. И вся та «бижутерия», что по стенам висит. А какой же это шаман без цацек-бряцек?…
Если как следует поискать, то все найти можно. Было бы время и желание. Нашлась и дорога наверх. Какой-то добрый человек веревку натянул. С узлами. И замаскировал ее. Наверно, чтоб пейзаж не портила. Днем, может, и хороша маскировка была. А вот вечером, да при восходящей луне… Толстым таким канатом виднелась. Как нитка в свете фар.
