Лоуренс Уотт-Эванс - Отмеченный богами
Но за эту долю секунды он успел увидеть луну — три четверти светящегося медью диска.
Кузнец улыбнулся и принялся биться с удесятеренной силой и новой надеждой.
Полночь миновала, и триада Баэла закончилась. Началась триада Ведал.
Солнце пока ещё скрывалось за линией горизонта на востоке, и до рассвета оставалось, видимо, несколько часов — однако очаг уже пылал, предвещая неизбежное наступление дня.
Небеса все ещё были черными, а городские улицы темными, когда Маллед почувствовал, что его спина уперлась в металлическую преграду, — он коснулся Врат.
А Бредущие продолжали напирать, размахивая мечами, секирами и булавами.
Он бился, бился, бился… Но все новые нежити наступали на него, заполняли весь пандус от края до края.
А поверх их голов Маллед видел красное свечение. Это Ребири Назакри со своим багровым кристаллом нетерпеливо ждал смерти Заступника. Колдун то и дело гневно поглядывал на небо, в котором уже сияло множество лун.
Но вот нападающие замедлили движение.
Маллед обратил взор в небо — оно было уже не черное, а синее.
Начинался рассвет. Бредущие в нощи стали какими-то заторможенными. Лишь только солнце выплывет из-за горизонта, все они рухнут — беспомощные и неподвижные.
— Нет! — закричал Назакри. — Нет, нет, нет! — Он начал извергать проклятия на олнамском языке; Маллед не мог понять ни слова.
Но вот колдун наклонил свой волшебный прибор и направил горящий багровым пламенем кристалл прямо на Малледа и на Врата за его спиной.
— Я все ещё могу сделать это, Заступник! — воскликнул олнамец. — Мне не нужны Бредущие, чтобы разбить ваши ворота и уничтожить священные для вас места! У меня для этого достаточно собственной магической силы!
Из кристалла вырвалось пламя. Большой сгусток злобного красного огня пронесся через оставшихся нежитей, испепеляя плоть и обугливая кости. А теперь он обрушился на Малледа, ослепляя его и сжигая заживо.
Его охватила ужасающая боль, и внешний мир полностью исчез. Маллед чувствовал, как волосы свиваются и отлетают прочь в виде крошечных частиц пепла, а кожа под ударом огня сморщивается, трескается и чернеет. Глаза его ещё успели увидеть яркую вспышку, но тут же зрение покинуло его, и он погрузился во тьму. Ноги уже были не в состоянии удерживать вес тела, и он сперва упал на колени, а затем опрокинулся на спину. От знаменитых Врат Зейдабара за его спиной остались лишь дым да зола.
Однако рука Заступника все ещё сжимала эфес меча. Казалось, опаленные немыслимым жаром пальцы приварились к оружию.
Маллед все ещё слышал гул пламени, прошедшего сквозь него, и этот гул напоминал о том, что он пока жив. Об этом же кричала боль. Мертвые не могут испытывать таких страданий!
Маллед не понимал, почему он все ещё живет. Наверняка смерть скоро наступит, и он был рад её приближению, так как она означала конец этой ужасной, нестерпимой боли.
Но конец не наступал. Он продолжал жить, несмотря на то что его плоть сморщилась и обуглилась.
Это, несомненно, ещё один дар богов, с горечью подумал кузнец.
Затем гул пламени затих, и, к его изумлению, в полной тьме забрезжил свет. Он был уверен, что потерял оба глаза, но тем не менее мог видеть и слышать, хоть и совсем немного.
Он слышал, как черный маг выкрикивает проклятия. Голос доносился откуда-то издали. Но вот он начал приближаться, сопровождаемый хрустом обгорелых останков под ногами. Он видел небо цвета индиго и красный полумесяц в самом зените. Это Баэл издевался над ним.
Олнамец приближается, чтобы прикончить его и затем, обрушившись на Внутренний Город, ввергнуть его в хаос, прежде чем Имперская Армия успеет с ним разделаться.
А если Императрица задержалась в городе, то у Назакри, возможно, хватит времени, чтобы убить и её. Более того — он обрушит купол Храма.
Но Маллед не в силах предотвратить это. Да, он ещё жил. Да, он ещё сжимал рукоятку меча, но он мог лишь лежать на спине в агонии от непереносимой боли, смотреть на луну Баэла и слушать звук приближающихся шагов.
Маллед силился думать о чем-то ином, но сквозь ужасную боль пробивалась лишь мысль о том, что Анва все ещё ждет его и, видимо, никогда не узнает, как он умер и как мучился перед смертью.
Если б он мог нанести ещё один удар… Поднять меч в последний раз… Заступник сконцентрировал всю свою волю, пытаясь заставить усохшие, обессиленные мышцы правой руки служить, а обгорелое тело повиноваться.
И вот он увидел черные одежды, а потом возникло и лицо колдуна, загородив красный полумесяц Баэла.
— Наконец-то ты умер, Маллед, сын Хмара, — произнес Назакри по-домдарски. — Да сожрут демоны твою душу!
Колдун подобрал полы своего черного балахона, чтобы, перешагнув через обуглившиеся останки поверженного врага, вступить в сердце Зейдабара — его цитадель.
У Малледа все же достало сил для последнего удара. Удар пришелся снизу вверх, и острие клинка вонзилось глубоко под грудную кость колдуна.
Лезвие, ослабленное магическим пламенем и многодневной непрерывной работой, сломалось — рука Малледа, с зажатым в ней обломком бессильно упала на землю.
Маллед ещё успел увидеть, как Ребири Назакри отшатнулся и кровь потекла по торчащему из его тела обломку меча. А ещё он успел увидеть красный полумесяц. На сей раз он взирал на луну Баэла с облегчением.
Ему почудилось, будто из-за горизонта на востоке выскочил единственный солнечный луч. Как только он коснулся луны, её красное сияние взорвалось пламенем, и луна затрепетала. После этого свет для Заступника померк, и он снова погрузился во тьму.
Глава шестьдесят четвертая
Пандус был усыпан телами. Украденная Дузоном лошадь отказывалась на них наступать, и Лорду пришлось спешиться.
Он мчался непрерывно и стремительно, засыпая урывками прямо в седле. Когда его конь пал, вскорости в конюшне какого-то заброшенного постоялого двора он обнаружил лошадь.
По дороге тянулась бесконечная линия обезглавленных тел. Дузон не сомневался, что это дело рук Малледа. Он, бесспорно, был чем-то гораздо большим, нежели простым человеком. Небесным воителем, способным разделаться с таким количеством врагов за столь короткий срок.
И вот теперь Дузон стоял среди свидетельств очередного подвига Малледа. Пандус, ведущий во Внутренний Город, был словно ковром устлан мертвыми, ужасающими телами.
Лорд посмотрел на Врата. Одна створка, хоть и криво, продолжала висеть на петлях. Зато вторая превратилась в груду опаленных обломков и сожженного металла.
Других разрушений с этой точки видно не было.
Что здесь произошло? Неужели Ребири Назакри решил не разрушать город, а оставить его для себя? И где колдун может сейчас находиться?
Дузон стал подниматься по пандусу, с трудом изыскивая место, куда можно поставить ногу.
Через несколько ярдов число омерзительных останков немного уменьшилось — часть тел скатилась вниз, — и Дузон смог ускорить шаг.
Приблизившись к Вратам, он заметил, что несколько тел не обезглавлены, а сожжены, а какие-то тела оказались обезглавленными и сожженными одновременно. Множество неподвижных мертвяков остались лежать нетронутыми — с головами на плечах и без следов ожогов. Лорд сообразил, эти Бредущие сражены светом солнца.
В конце обожженного пространства, как раз в проеме Врат, он увидел возвышение, накрытое сверху черной тканью. Дузон осторожно подступил к холмику и пошевелил его кончиком меча.
Никакого движения.
Просунув острие меча под черную ткань, он её вначале приподнял, а затем отбросил в сторону.
Еще один труп. Нет, два трупа. Один распростерт на другом, и оба пока ещё с головами. Тот, что внизу, превратился в обуглившиеся останки, а верхний прикрывает своим черным широким плащом обоих…
А может, это вовсе и не труп? Может быть, это живой человек? Привстав на одно колено, Дузон повернул тело на бок и скатил его с обгорелого трупа.
Увидев лицо старика и все ещё зажатый в его руке волшебный прибор, Дузон остолбенел.
Это был колдун собственной персоной. Ребири Назакри. Вне всякого сомнения, он был окончательно и бесповоротно мертв. Об этом свидетельствовали потемневшее, распухшее лицо и толстый слой запекшейся на животе крови. Из-под ребер торчал обломок меча.
Однако для полного успокоения Дузон извлек свой меч, чтобы отрубить колдуну голову. Затем ударом ноги выбил волшебный прибор и хорошенько его рассмотрел. Один кристалл разлетелся вдребезги, второй казался пустым и лишенным жизни. Смертельный кристалл теперь представлял собой не более чем кусок простого стекла сложной конфигурации. Дузон разбил кристалл каблуком, а крупные осколки растер в пыль.
После этого он обратил внимание на второе тело. То, что было сожжено.
Обломок меча валялся рядом с раскрытой правой ладонью. Дузон задумался. Эфес был очень похож на оружие Малледа… Лорд поднял обломок и вгляделся в него. Ничего определенного. Зато величина тела говорила о многом…
