Пауки и иерархи (Рейн 6) - Валерия Веденеева
Уже поднимаясь по лестнице, ведущей внутрь, я оглянулся и замер в недоумении.
— Ха! А он тут что делает?
По дороге, ведущей к Залу, поднимался Райхан Сирота, по обе стороны от которого шагали Достойные Братья — не то почетная стража, не то конвоиры. Двигался советник медленнее обычного, будто бы подъем вверх по холму представлял для него сложность, а выражение его лица прямо-таки кричало о том, что находиться здесь ему совсем не хочется. Еще я заметил под его глазами темные тени, какие случаются от недосыпа.
— Императорскому советнику оказана большая честь — личная аудиенция у верховного иерарха, — проговорил Семарес у меня за спиной. — Как я понял, советник — твой старый знакомец?
— Верно, — отозвался я, продолжая разглядывать Райхана. Тот, ощутив, очевидно, чужое внимание, поднял голову. И едва его взгляд остановился на мне, лицо советника исказилось злобной гримасой.
— Не особо он тебя любит, а? — Семарес хохотнул.
— У господина советника тяжелый характер, — отозвался я. — Сомневаюсь, что он любит хоть кого-нибудь. Разве что императора.
— Да-да, «я служу моему императору» и прочее в том же духе, — согласился Семарес, и мне подумалось, что эту фразу в той или иной вариации приходилось слышать всем, кто с советником общался.
Внутри зал напоминал тот, в котором собирались на суд иерархи Большого Капитула, только размером он был поменьше, и кресел-тронов на возвышении стояло всего два — для Таллиса и его да-вира, а у подножия возвышения и у стен выстроились Достойные Братья.
Никаких стульев для свиты тут не предполагалось, никто мне ничего не говорил, так что я просто поднялся по лестнице и встал рядом с Теаганом, хотя потом заметил, что Семарес остановился на одну ступень ниже Таллиса. Ну… правильный протокол поведения во время аудиенции мне не объяснили, так что, если я что-то нарушил, пусть винят себя.
Когда Райхан Сирота вошел в зал, его лицо уже ничего не выражало, и в мою сторону он больше не глядел.
Остановившись в нескольких шагах от лестницы, он сжал руки у груди и низко поклонился.
— Светлейший верховный магистр, сей недостойный слуга императора нижайше вас приветствует, — проговорил с усилием. Фраза явно была протокольная и советнику пришлась заметно против шерсти, но сказать пришлось.
— Господин императорский советник, — Таллис слегка наклонил голову. — Я рад, что ты смог так быстро вернуться.
— Конечно, светлейший верховный магистр. Как бы я посмел задержаться, получив столь… столь настойчивое приглашение, — при последних словах что-то в лице советника дернулось.
А ведь он невероятно зол — мелькнула у меня мысль. Зол, что его вызвали сюда, на аудиенцию. Зол, что ему приходится стоять здесь в позе подчиненного. Зол, что приходится кланяться и быть подчеркнуто вежливым.
Если Таллис это и понял, не похоже было, что это его хоть как-то озаботило.
— Не буду зря тратить твое и свое время, перейду к делу, — сказал он сухо. — Несколько лет назад ты прислал в Обитель письмо, где упоминал Великого Древнего. Вчера я приказал достать то письмо из архивов и еще раз убедился, что написано оно определенным образом, направленным на сокрытие личности этого Великого Древнего и на создание впечатления, будто он всего лишь очередной глава очередной черной секты. Разве что с манией величия, — Таллис чуть усмехнулся, но уже через мгновение его лицо помрачнело. — На днях мне стало известно, что на самом деле Великий Древний — это могущественный бессмертный демон, рвущийся к нам из-за пределов мира. И ты, Райхан Сирота, об этом знал и скрыл от Церкви. Что ты можешь сказать в свое оправдание?
Я вспомнил последний разговор с Таллисом, мой рассказ о будущей поездке и о том, как императорский советник уничтожает «демонические гнезда» Великого Древнего. И мимолетно брошенные Таллисом слова: «с этим разберемся».
Вот, значит, как его «разбор» выглядел.
А еще я подумал о том, что советник явно понял: его приглашение, которое было правильнее назвать вызовом на допрос, связано со мной. Понял, поэтому и посмотрел на меня с такой злостью. А вот понял ли он, что я скрываю свое посланничество? И если да, то не скажет ли об этом сейчас, при всех, из мелочной мести?
Я нахмурился — если скажет, то замять это уже не выйдет и все мои планы пойдут варгу под хвост…
Советник ответил не сразу.
— Если бы у меня возникли какие-то сложности с уничтожением демонических гнезд, я бы непременно сообщил Церкви и попросил ее помощи, — проговорил он наконец. — Но слуги Великого Древнего всегда действуют по одной схеме и уничтожать их совсем несложно. Я всего лишь не желал отвлекать Церковь от куда более насущной проблемы охраны Границ.
— Вот как, — протянул Таллис. — Звучит хорошо. Жаль только, что не получается поверить… Семарес?
Старший наставник ордена Достойных Братьев на мгновение повернулся к Таллису и поклонился, но ни о чем спрашивать не стал. Похоже, между ними все уже было обговорено заранее. Затем он сделал несколько шагов вниз по лестнице, остановившись на нижней ступени.
Некоторое время ничего не происходило. Потом советник чуть пошатнулся, но тут же выпрямился, надменно вскинув подбородок.
Семарес вновь повернулся к Таллису.
— Верховный магистр?
Таллис кивнул, синий камень в его перстне начал светиться, и вот в этот раз я ощутил давление. Сначала небольшое — будто руки и ноги у меня налились дневной усталостью. Потом все сильнее, сильнее.
Достойные Братья в зале зашевелились, переступая с ноги на ногу, поводя плечами, меняя положение рук — очевидно, движения помогали ослабить ощущение давления. Но, все равно, у кого-то тонкой струйкой побежала из носа кровь, у кого-то начались лопаться сосуды в глазах — я видел, как те быстро наливались краснотой.
Только Таллис и Теаган казались исключениями, которых давление никак не задевало. Ментальное давление, конечно же — понятно, что, не поверив словам советника, Таллис, как было заранее обговорено, приказал Семаресу того допросить.
— Не стоит так сопротивляться, — обратился Таллис к советнику. — А то у меня появляются подозрения, что ты скрываешь нечто страшное.
Райхан Сирота оскалился. Но сейчас стало видно, что ментальное давление на него все же действовало: по его лбу и вискам тек пот, тени под глазами стали сильнее, и он беспрестанно сжимал и разжимал кулаки.
— У меня всего лишь высокая врожденная защита, — проговорил он хрипло.
