Ольга Елисеева - Сын Солнца
Теперь перед боем он сожалел о дурном обращении с чернокожей красавицей. Может, стоило говорить повежливее?
Будет плохо, если легкая конница, которой надлежало действовать на флангах, окажется ненадежной в момент сражения. Между тем дикие женщины наводили на гиперборейцев ужас одним своим видом. Поначалу северяне думали, что «девки на антилопах» мажутся сажей, но когда взяли одну в плен и принялись оттирать песком, выяснилось — она от рождения такая. Это повергло простаков в суеверный трепет, и они, не долго думая, сожгли «тварь из преисподней».
Просвещенные атлан тоже не жаловали охотниц за головами. Те бродили по лагерю нагишом, брали что хотели, а когда желали мужчину, просто плюхались ему на колени. Это слегка нервировало даже видавших виды офицеров Акхана. Однако в бою, акалель знал, черная конница ему пригодится. Хотя бы в погоне за отступающим противником. Но будет ли это отступление?
Рано поутру на гребне нижних валов запели жаркие медные трубы и, поблескивая круглыми щитами, из ворот одна за другой стали появляться шеренги гиперборейских воинов. Как всегда, впереди шла тяжеловооруженная пехота — вёльсюнги. Эти бородатые, кряжистые воины в шлемах с бычьими рогами и плотных кожаных куртках мехом внутрь были вооружены двойными секирами и производили впечатление вылезших из-под земли гномов.
Тяжелые конники-герсиры составляли элиту войска и обычно выезжали вслед за пехотинцами. Но сегодня их не было видно. Это встревожило Акхана. Он не любил сюрпризов. За спиной гиперборейцев находилась мощная крепость, из чрева которой, как из кармана фокусника, в любой момент мог выскочить не то что конный отряд — целая армия.
Однако на этот раз случилось непредвиденное. Герсиры были избалованы привилегированным положением. Каждый из них владел небольшой деревенькой (что позволяло содержать тяжелое вооружение, лошадь и двух спутников-воинов). Каждый кичился древностью рода и посчитал себя лично оскорбленным отставкой своего командира Бьерна Медведя. В знак протеста герсиры не двинулись с места, когда ворота для вылазки уже были открыты.
Если б Акхан знал о таком вопиющем поступке вражеских конников, он бы крепко призадумался над хваленой гиперборейской дисциплиной.
Его собственное войско было на редкость пестрым. В нем имелись Дома из всех подвластных Великому Острову земель. И низкорослые метатели дротиков из Хи-Брасил, и длинноногие черные копейщики, бегом догонявшие всадников, и пехотинцы атлан, и боевые колесницы Та-Кем со сверкающими лезвиями на колесах. И, наконец, его собственный любимый отряд кавалерии. Как обычно, только на него Акхан и рассчитывал.
Все это красочное великолепие нагоняло на акалеля тоску. Оно напоминало ему связку отмычек, которыми атлан пытались открыть ворота неприступного города. Пробовали то одну, то другую, но безуспешно. Не было ни Дома Броненосцев, ни Дома Муравьедов, незаменимых при подкопах под стены. Ни Дома Обезьян, штурмующих любые бастионы. Ни, на худой конец, Дома Вепрей — сильной, совершенно безжалостной пехоты из северян-логров, подчинявшихся атлан из особой ненависти к гиперборейцам. Требование перебросить этих головорезов под Туле акалель уже отправил в Дагонис.
А пока приходилось довольствоваться демонстрацией перьев и плевательных трубок, производивших на бородачей-вёльсюнгов не больше впечатления, чем комариное жало на слона. Полуголые враги вообще вызывали у воинов Ареаса презрение: «Надо же, надеть людям нечего! А туда же, воевать лезут!»
Однако сегодня акалель не чувствовал во вражеском войске уверенности. Это неуловимое ощущение, передающееся на расстоянии, он всегда хорошо улавливал, вглядываясь в ряды противника. Обычно воины не думают, полагаясь на командиров и беспрекословно выполняя приказы нижних офицеров. Тогда все идет хорошо. Армия — единый организм, есть голова, есть руки и ноги. Но сейчас, кажется, пальцы не слишком полагались на мозг и как-то странно подергивались, не зная, стоит ли слушаться его сигналов.
Эта неуверенность была хорошо заметна. Акхан прищурил глаза, стараясь рассмотреть, что происходит у гиперборейцев: они и выдвигались вперед, и строились гораздо медленнее обычного, да еще, кажется, и огрызались командирам, всем своим видом демонстрируя нежелание подчиняться.
Переведя взгляд на выехавшую вперед группу ярлов в красных плащах, акалель понял, в чем дело. Ими предводительствовал принц Ахо. Это следовало из знаков различия: большая голова медведя на бронзовом нагруднике, увенчанная малой королевской короной. Наследник. Не король. Не Алдерик. Акхан испытал мгновенное чувство разочарования.
Удача явно сопутствовала ему — Ахо не боец, и его армия это знает. Но вместе с тем горький привкус обиды — Алдерик посчитал ниже своего достоинства съехаться с ним в поле — обжег губы сына Тиа-мин. Исход битвы был заранее предрешен, и потому скука завладела сердцем акалеля еще раньше, чем он выдернул меч из ножен. Его войска сегодня возьмут верх. Они будут беспощадны, наказывая заносчивых северян за их презрение к Великому Острову. Но все это не принесет Принцу Победителю радости.
Он взмахнул рукой, делая знак командирам колесниц выдвигать своих людей в центр. А сам поехал к коннице. Не следует ее торопить и бросать в пекло. Она может пригодиться позднее, когда черные кемийцы пробьют значительную брешь, кромсая вёльсюнгов страшными лезвиями на колесах.
Однако, вопреки ожиданиям, вёльсюнги выстояли. Удар колесниц смял первые две-три шеренги рогатых бородачей, но и только. Остальные кинулись на кемийцев, как муравьи на кусок сахара. Останавливали колесницы, кидая под них тела убитых товарищей, обрубали лошадям постромки и приканчивали лучников и возниц своими сверкавшими на солнце секирами.
Акалель даже плюнул с досады. Эти мохнатые бестии, кажется, вообще не способны были сходить с места. Вырастали прямо из земли и стояли насмерть. Кемийцы против них явно не тянули. Интересно, потянет ли его конница?
Направлять своих против вёльсюнгов командующий сейчас не стал. Много чести. Для начала он решил измотать вражескую пехоту наступлением плевателей отравленных стрел. Эти низкорослые туземцы из Хи-Брасил сгорали в первой же схватке, как солома. Зато их было много — просто лавина, — и они существенно проредили шеренги гиперборейцев. Стали видны даже позиции лучников на невысоком взгорье, укрепленном плетеными щитами и мешками с песком. Из-за них северяне осыпали атлан стрелами, и сейчас акалель мог сказать, что темнокожие жители болот пали большей частью от их обстрела, чем от секир вёльсюнгов. Рогатые бородачи заметно устали. Вот теперь пора.
Акхан поднял руку, его все еще беспокоил вопрос: где гиперборейская конница и не пойдет ли она в наступление в самый неподходящий момент? Но раздумывать было некогда. Командующий опустил ладонь, и двое трубачей, прижав к губам костяные дудки, заиграли сигнал атаки.
Кавалерия отозвалась не сразу. Сначала по рядам застывших наготове всадников пронеслась легкая дрожь: лошади дернули головами, люди прижали пятки к бокам животных и поудобнее перехватили пики. Встрепенулись флажки, криво преломились солнечные лучи в вытягиваемых из ножен клинках… А потом, всего спустя мгновение, лавина сорвалась с места и покатилась вперед на застывших в нерешительности вёльсюнгов.
Наверное, со стороны тяжелая кавалерия атлан действительно выглядела устрашающе. Ровный ряд блеска и топота, прибойной волной надвигающийся на противника. Акалель всегда жалел, что уже не может, как в первые годы службы, с головой погрузиться в шум атаки, раствориться в грозном потоке товарищей. Теперь он обязан командовать, думать, что происходит на флангах, не изменят ли всадницы Гулит?
Черные девки Афроса повели себя вполне надежно. Завидев, что вёльсюнги гнутся под ударами конницы, они с гиканьем и визгом ринулись в прорыв, размахивая острыми как бритва, костяными пластинами, изогнутыми под прямым углом. Антилопья кавалерия Гулит, как могла, расширила брешь в гиперборейской пехоте, а уже в нее устремились пешие воины атлан. Они впервые после кемийцев и хи-брасильцев столкнулись с северянами лицом к лицу.
Вёльсюнги, не выдержав тройного удара, дрогнули. Какое-то время младшие ярлы еще удерживали бородачей на месте, но потом они побежали, сминая друг друга и опрокидывая офицеров. Это была победа. Акхан уже почувствовал ее вкус. Она царила в воздухе, сливаясь из радостного ожесточения одних и панического ужаса других.
Принц Ахо даже не вытащил меча из ножен. Просто повернул серого в яблоках коня и поехал в крепость, не обращая внимания на бегущих в беспорядке воинов-гиперборейцев. Проигранный бой его не интересовал, их судьба тоже.
В этот миг восточные ворота Туле, до сих пор остававшиеся закрытыми, распахнулись. На стене тягуче и грозно пропели рога, а вслед за ними послышался ровный, с каждой секундой нарастающий гул. Сначала казалось, что земля вибрирует под ногами, и атлан не сразу различили топот сотен тяжелых лап. Нечто подобное Акхан слышал во время атаки боевых слонов. Но он не мог поверить, что южные великаны способны выжить в таком холоде, да еще ходить в сражения!
