Елизавета Дворецкая - Дракон восточного моря, кн. 1. Волк в ночи
И число его соперников в борьбе за Миадово наследство после битвы сократилось еще на двоих… в том числе благодаря Кари.
– Я хотел бы, чтобы между нашими странами был мир и доброе согласие, – продолжал риг Миад. – Я с радостью позволю тебе вернуться в твою землю, Брикрен, но с условием, что ты дашь клятву больше никогда не приходить с оружием на мою землю и никогда не мыслить зла ни на кого в моем роду.
– Боги не дают мне удачи в борьбе с Домом Клионн, и я лишился старшего моего сына, опоры во всяком деле, – отвечал Брикрен. – Видно, знамения обманули меня, и Светлый Луг не желает, чтобы я занял Каменный Трон.
– Но не стоит тебе скорбеть о сыне. Ведь он доблестно пал в битве, перед восхищенными взорами воинов, и женщины оплачут его гибель, в то время как сам он наслаждается всеми радостями Острова Блаженных! – утешил его Миад. – Там встретит он и моих сыновей, и Форгала, и Баэдана, и Фиахну, и Бетеха, и Эхлата, и Финбаэда, и много доблестных мужей, и больше не будет между ними ни вражды, ни ссоры, ни злобы, а только радостная беседа и приятная игра без досады!
– Однако, чтобы род мой не прервался и не испытывал в будущем недостатка в воинах, ты мог бы помочь мне возместить потерю, – ответил Брикрен.
– Как же так? – притворно удивился Миад. Он-то уже все понял, и все его потомки насторожились. Фении перестали есть, собираясь закричать, и только Бьярни еще не сообразил, в чем дело.
– У тебя есть дева, прекраснейшая на Зеленых островах. – Брикрен посмотрел на Элит. – Отдай мне ее в жены, и мир между нашими землями никогда не будет нарушен.
В зале раздались громкие негодующие крики. Брикрен, как побежденный, не вправе был требовать заложницу из враждебного рода. И то, что он решился-таки на это, означало угрозу с его стороны. Если Миад примет его условие, это будет означать, что он и сейчас боится Брикрена. Бояться рига Снатхи стоило, но все родичи Миада не желали этого признать. Те же из знатных мужей, что не состояли с королем в близком родстве, сами не сводили глаз с Элит Благородной и не собирались отдавать ее врагу!
– Тише, тише, сыновья мои и воины! – Миад поднял руки, ничуть не встревоженный этим требованием. – И один человек может привести гладкую телочку к водопою, но и сто сильных мужей не заставят ее пить! Пусть дочь моя [15] Элит Элга сама скажет, придется ли ей по сердцу такой брак, и я не буду спорить с ее решением, каким бы оно ни оказалось!
Все замолчали и в ожидании уставились на Элит. Она поднялась с места, улыбаясь, гордая своей красотой и тем вниманием, с которым на нее смотрела половина Зеленых островов. Никто не знал, что она решит: ведь риг Брикрен по праву считался одним из доблестнейших и знатнейших мужей, и даже ей такой брак мог показаться почетным и привлекательным. А уж что она подчинит его себе и заставит во всем выполнять ее волю, никто из ее близких не сомневался – Брикрен сам не понимал, что добровольно отдается в руки Элит и ее рода.
– Скажи мне, Элит с прекрасными волосами, дочь Форгала Быстрого Оружия, Элит, которой повинуются герои, хочешь ли ты стать моей женой? – обратился к ней Брикрен.
– Ни одна невеста с изящными руками не отказалась бы от чести разделить твое ложе, Брикрен мак Лугайд. Но я уже сделала свой выбор. Было много мужчин, что искали моей любви, но никого не полюбила я, кроме Бьярни сына Сигмунда, – сказала Элит, и по залу пробежал громкий вскрик изумления. – Хочу я, чтобы мой бок по ночам был рядом с его боком, и его выбрала я, как славнейшего из героев, на чьем челе печать благословения!
С этими словами она повернулась к Бьярни, всем видом приглашая его подойти. Ни она, ни кто-то другой и мысли не допускали, что он может отвергнуть эту завиднейшую и почетнейшую участь. А Бьярни немного переменился в лице: то, что он надеялся отложить хотя бы до завтра, упало ему на голову прямо сейчас. Отступать некуда.
Мелькнула мысль, что настало последнее мгновение, когда он еще может повернуть судьбу – сказать «да». И навсегда забыть о том, что приехал сюда как непризнанный внук рига Миада.
Элит смотрела ему в лицо своими сияющими глазами и ждала его решения. А ему казалось, что она держит его душу на ладони и ясно видит малейшие ее движения.
– Никогда в моей жизни не слышал я слов более лестных и почетных для меня, – хрипло от волнения выговорил Бьярни, с трудом поднявшись на ноги и придерживаясь за плечо сидящего рядом Ивара хёльда. Рана на бедре сильно болела, стоять ему было тяжело, и это заметно портило торжественность мгновения. – И будь это в моей власти, ни одну женщину на свете я не назвал бы своей женой с большей охотой. Но это не в моей воле, и никто на свете не обладает силой, дабы устранить существующее препятствие.
– Вот как! – Элит с выразительным недоумением приподняла свои прямые черные брови. – Что же это за причина, над которой не властны ни смертные, ни даже боги?
– Дело в том, что я еще не сказал вам всей правды о моем происхождении. Скажи мне, риг Миад, – Бьярни обернулся к королю, – правда ли, что у тебя была дочь по имени Дельбхаэм?
Сердце его замерло: а вдруг старик сейчас с недоумением ответит «нет» и все его надежды и расчеты развеются как дым? Вдруг все то, к чему он успел привыкнуть, окажется только сказкой?
Впрочем, тогда исчезнет то самое препятствие, о котором он только что объявил. И он уже не был уверен, что отсутствие кровного родства с Миадом и Элит его огорчит.
– Да, у меня была дочь по имени Дельбхаэм, – помедлив, с удивлением ответил седовласый риг. – Но откуда тебе это известно?
– Правда ли, что ее увезли из дома враги, когда ей было всего пятнадцать лет?
– И это правда. Но почему ты заговорил о ней? Может быть, ты что-то о ней знаешь?
– Мне известно все о ее судьбе, потому что я – ее сын, – объявил Бьярни, ловя ухом изумленный гул, прокатившийся по броху. – Все эти годы она жила в доме моего отца, Сигмунда хёвдинга, и в его доме я родился, ее единственный ребенок. Много лет я не знал ничего о ней и о своем роде, пока этой зимой в наш дом не явился могущественный враг, а хозяина не было, и некому было постоять за его честь и имущество. И тогда моя мать объявила мне, что она – королевского рода, что я – внук могущественного и славного короля Миада Железная Рука, а значит, обладаю силой и удачей для борьбы с врагом. И слова ее оправдались, я одержал победу, и все люди в нашей округе признали, что только человек истинно высокого рода смог бы совершить подобное.
– Ты – сын Дельбхаэм? – Изумленный Миад встал с места и сделал несколько шагов навстречу Бьярни. – Сын моей дочери?
– А у тебя есть какие-нибудь доказательства того, что ты действительно из нашего рода? – вставил Махдад, ничуть не обрадованный этим известием. – Не спеши радоваться, отец, ведь любой может назваться твоим внуком. Из того, что Дельбхаэм была увезена лохланнцами, мы никогда не делали тайны.
– У моей матери было золотое кольцо, привезенное из дома, и она говорила, что ты, ее отец, подарил его ей, – ответил Бьярни. – Но это кольцо отняли у нее враги, захватившие наш дом, и пока еще я не смог его вернуть. Но я непременно найду грабителя и заберу у него мое родовое сокровище, чего бы это мне ни стоило! Я не требую, чтобы ты, риг, поверил мне без доказательств, но я должен был объявить о нашем родстве, чтобы ты… Чтобы объяснить… – Бьярни посмотрел на Элит, – почему я не могу принять руку твоей внучки, хотя девы прекраснее нее не рождалось на Зеленых островах!
– Мне не нужны доказательства в золоте, когда я вижу доказательства в твоей доблести! – Миад сделал еще несколько шагов и обнял Бьярни. – Твоим подвигом ты доказал, что в твоих жилах течет кровь наших славных предков! Никто иной не смог бы одолеть на поединке Гвайта сына Брикрена, и я сразу понял, когда узнал о твоей победе, что ты не так прост, как хочешь показать! Мне не нужно видеть золотых колец, когда я вижу огонь твоих глаз, сын мой!
Элит, опомнившись и снова начав улыбаться, приблизилась к Бьярни.
– Я знала об этом, – произнесла она. – Хоть ты не носишь бороды и длинных волос, хоть твой облик изменен чужеземной одеждой, я сразу различила в тебе черты моего рода, моя кровь отозвалась на зов твоей крови, и любовь к тебе родилась в моем сердце, едва лишь я увидела тебя! Ты выдержал испытание, через которое с честью мог бы пройти лишь один мужчина из семи тысяч!
Она смотрела ему в глаза, и он отлично понимал, какое испытание она имела в виду. Вот зачем она явилась к нему среди ночи – чтобы проверить, решится ли предполагаемый брат принять ее как возлюбленную. Он отказался от того, о чем все мужчины могли лишь мечтать, и тем укрепил ее подозрения, что перед ней – брат по крови.
– И твердость твоя достойна лучших героев нашего рода, – добавила она, намекая, что знает, каких усилий ему стоило не забыть об их родстве. – Отныне я буду неразлучна с тобой, и никто из моих братьев не будет мне ближе!
