Степан Мазур - Клятва рода
Скорпион посмотрел на Сёму. Тот и не думал приходить в чувство.
— А он?
— Да ничего с ним не будет. Очнётся, тебя пойдёт искать.
— Тогда зачем мне уходить?
— Ты слишком к нему привязался. Останешься и никогда свою Леру не найдёшь. Почему бы вам, братья, не отдохнуть друг от друга? — Меченый обвёл взглядом полуразрушенное помещение, тела монахов, разрушенный постамент и дыры в полу и потолке. — Так сказать сменить обстановку. Глядишь и мебель научитесь беречь.
— С ним точно ничего не случится?
— Слово безымянного, — сверкнул глазами Меченый.
Скорпион вздохнул и сделал первый шаг.
Меч молча последовал рядом.
Братьям предстоял долгий путь.
Часть 3 Вразумление
Хабаровск
Скрежетом тормозов взорвалось тихое декабрьское утро возле фотоателье на окраине Северного микрорайона. Белая "Газель", каких вдоволь катается по транспортным маршрутам города заехала на бордюр прямо перед ступеньками входа в офис. Дверь распахнулась, и вооруженные люди в чёрных масках и серых комбинезонах с нашивками зверей; волков, медведей и тигров, посыпали десантом наружу. Всего шесть человек, не считая водителя. Последним коснулся отчищенного от снега асфальта Даниил Харламов "Медведь". Куратор "звериных" троек ликвидаторов.
Машина отъехала за угол, десант приник к стенам, пока первый высадившийся лепил пластид на бронированный замок. Странное двухэтажное здание с вывеской частного фотоателье имело дверь, что в пору крупным, богатым складам или ювелирным лавкам. Затемнённые окна с двойными стеклопакетами тоже берегли хозяев от проникновения не хуже стальных решёток. Но что самое странное — в архитектурных архивах план здания не имел подземных этажей, хотя аппаратура Антисистемы, сканирующая здание намедни, показывала обратное.
Направленный, приглушённый взрыв выдрал замок. В проход бросили световую гранату. Хлопок и четверо вместе с Харламовым вломились в приоткрывшуюся дверь. Ещё двое побежали вокруг здания к чёрному выходу чуть ранее.
Длинный стол в коридоре с двумя(!) охранниками, режущимися в карты. Хорошая реакция — после взрыва похватались за пистолеты. Но после вспышки один свалился со стула, второй взял под прицел стену над дверью. Вломившиеся первыми парни быстро успокоили прикладом в челюсть.
— Тоха, стереги охранников, — бросил Даниил, с двумя "тиграми" прорываясь дальше. — Цербер, в левую комнату, Сыч, направо, — вновь обронил Медведь и плечом протаранил дверь напротив.
Второй коридор оказался пустым и уже три двери вели по комнатам. Ближайшая дверь была приоткрыта и являлась санузлом.
— Бер, слева кабинет секретарши.
— Справа — комната с фотоаппаратурой.
Сыч и Цербер выросли за плечами.
Дверь сбоку вылетела вместе с "медведем" Орком.
— На чёрном один. Мор остался стеречь. Под крыльцом вишнёвая Ауди ТТ.
— Три охранника для фотоателье — перебор. Убили звуки и вперёд.
Последняя дверь была металлической, а вот замок имела не важный. Сыч потянулся за пластидом, но Даня сурово сдвинул брови. Волкодлак, тяжко вздохнув — взрывать он любил с детства — достал нож и в одно мгновение оттянул язычок замка.
В обширном помещении было темно.
— Не включать свет, — прошептал Медведь, разглядывая серые контуры заставленного помещения.
Замерли, слушая звук собственных сердец и приглядываясь.
— Ага, вот оно, Сыч, подержи автомат, не сдержусь же, — Даня подошёл к столу на колёсиках и пинком отправил его подальше. Рука зашарила по полу, нащупала кольцо, рванул вверх. Только сейчас команда увидела едва заметный свет сквозь щель в полу. Главный положил в ладонь нож и нырнул вниз, скатываясь по почти отвесным ступенькам, как с горки.
Внизу было одно большое помещение, залитое ярким светом, заставленное огромной кроватью, диванами, напичканное звуко- и видео- аппаратурой. Нож применять не пришлось. Четверо взрослых, включаю женщину в строгом пиджаке с молодой обнажённой дамой за одним столом, оператора и голого мужика на диване в маске зайчика опасности не представляли. Для спецназа, но не для голых и полуголых детишек, на первый взгляд от шести до двенадцати лет, стоящих и сидящих на диване, у кровати и просто на полу перед столом с двумя женщинами. Всего восемь душ. Восемь неокрепших детских психик. Восемь искалеченных мировоззрений.
На шкафах вдоль стен валялась одежда, в ряд стояли изделии из латекса, кожаное и цветастое бельё, мази и карнавальные маски, там стояли пачки и коробки с едой. Рядом с четырьмя двухъярусными кроватями в углу стояли горшки и вёдра с водой. Словно дети вовсе жили в этом помещении. Стоял запах пота и прелости, немного пахло плесенью. В помещении было относительно тепло, на полу валялись грязные ковры. Два плазменных телевизора и гора DVD-дисков стояли в другом углу рядом с компьютером.
Ликвидаторы попрыгали вниз. Лица от увиденного посуровели, скулы сжались и побелели костяшки на прикладах автоматов. Мужик на диване невольно замер, останавливая половой акт с зарёванной девчушкой лет семи. Оператор оторвался от камеры, недовольно бурча:
— Ну, чего замер, мачо? — и он повернулся, разглядев в обречённых глазах педофила то ли отражение застывших у входа-выхода бойцов, то ли собственное печальное будущее.
Сыч, самый молодой из группы, зашагал к "мачо".
— Стоять! Не при детях! — Обрубил Даня и тронул усико микрофона. — На посту — охранников в последнюю комнату в дырку побросать. Водитель — свяжись с базой, пусть присылают автобус со здравницы, захватить много тёплой одежды и бригаду психологов и… пару канистр бензина. Здание заминировать. — Медведь повернулся к своим. — Парни, поднимайте детей наверх.
— Да что?! Да кто вы такие! Что здесь делаете!? — Первой пришла в себя хозяйка "фотоателье", поднимая крик в надежде, что если не ошеломит, то голос охране подаст… Или ещё кому-нибудь.
Как лепёшки попадали сверху один за другим трое охранников ателье. Хозяйка осеклась. Вторая женщина, "укротительница малолетних мальчиков", завизжала.
Группе стоило немало побороть себя, пока в течение десяти минут дети одевались в то, что осталось от истерзанной одежды и один, за одним исчезали в проеме в потолке. Они ни мало повидали в свои годы. К чему видеть ещё больше?
Тоха и Мор наверху остались с детьми ожидать автобуса. Крышка люка плотно прикрылась, оставив охрану, оператора, обоих педофилов и хозяйку наедине с группой озверелого от всего этого вида спецназа.
— Сыч, "зайчик" и оператор твои. Цербер, Орк, охранники ваши. — Сухо обронил Харламов, добавляя. — Я же побеседую с дамами этого "бизнеса".
Автоматы с сухим стуком опустились на пол. Трое подняли головы, смотря в глаза нелюди и… просто дали волю внутреннему зверю. Охранники знали, кого прикрывают, оператор знал, что снимает, "актёры" — какую дьявольскую пьесу играют. Хозяйка же…
Парней было бессмысленно останавливать.
Даня направился прямиком к женщинам.
— Нет! Нет, о боже, нет! — хозяйка отбежала в угол и сжалась в маленькое ничто, обхватив ноги руками. Вторая осталась за столом, погрузившись в ступор.
Медведь молча присел на корточки перед хозяйкой. Та визжала, скрываясь на крик, шептала, кричала вновь, делала попытки схватить губами за пах, одновременно срывая с себя пиджак и расстегивая блузку.
— Я дам вам денег! Всё отдам. Трахните меня! Все вместе! Только не убивайте! У меня дети! Пощадите! Я сделаю всё. Всё!
Даня скривился, как хлебнул скисшего молока. Схватив мразь за волосы, потащил к телевизору. Ткнув первый попавшийся диск в привод, включил телевизор… Наверное впервые в жизни испытал состояние аффекта. Не контролируемый холодный гнев расчётливого боя или бессознательные рефлексы боя скоростного, но просто вспышка перед глазами и включение сознания через несколько минут.
Даня моргнул. Руки были залиты кровью. Голова хозяйки подпольной педофильской киностудии была вплющена в кинескоп взорвавшегося телевизора. Пахло горелым, валил дым. Видимо замкнуло электричеством. Осмотрелся. В лужах крови валялись избитые насмерть оператор, "зайчик" и охранники, у половины на головах горшки и вёдра. Спецназовцы тяжело дышали, приходя в себя и оттираясь от крови у лестницы. В живых осталась лишь поседевшая женщина, трясущаяся так, что вибрировал стул. Сидела и безмолвно ожидала участи. Впервые перед глазами не телевизионный образ с милицейским захватом, долгие допросы, суд, несколько лет судимости, тёплые нары и снова свобода. Нет, перед глазами носился вихрь ужаса: хруст костей и крики боли, полные неверия в возмездие.
Даня достал из кармана на ноге пистолет, подошёл к столу и сел напротив. Пистолет лёг в ладонь. Вдох-выдох. Заминка. Никогда не убивал женщин. Даже таких. Обойма выскользнула в руку, патроны посыпались на стол. В обойме остался только один. Щелчок. Обойма в пистолете. Медведь поймал взгляд.
