Елизавета Дворецкая - Ясень и яблоня, кн. 1: Ярость ночи

Но что ходить пешком они умели, не внушало сомнений. Беглецы, измученные, озябшие, невыспавшиеся, на утомленных, кое-как кормленных лошадях передвигались не так уж и быстро, и туалы, закаленные и выносливые, подкреплявшие силы припасами, которые как нарочно были оставлены беглецами на их пути, быстро их настигали. Едва миновал полдень, как стало ясно, что вот-вот придется столкнуться с погоней: сразу два рога трубили по сторонам, а один настигал сзади. Впереди же лежали Черные горы – почти голые, только кое-где прикрытые лишайником и чахлым можжевельником. Медные рог гудел, как рев голодного чудовища, и женщины плакали от страха и жались друг к другу, как будто это могло их защитить.

– Вон пещера! – закричал вдруг Слагви, размахивая над головой плетью. – Туда, направо! Хозяйка! Сворачивай! Вон туда, где можжевельник, видите, зеленое! Альдис, Сэла, сворачивайте! Скорее!

Вслед за ним все повернули лошадей и стали подниматься по склону, туда, где довольно высоко чернело узкое отверстие пещеры. Лошади с трудом могли взобраться на такую крутизну; спешившись, седоки вели их под уздцы, с острым беспокойством думая, а хватит ли в пещере места. Семнадцать человек и пять лошадей – им требуется просторное пристанище! Если кому-то не хватит места, то он, оставшись на виду, не только сам погибнет, но и выдаст остальных! Даже у Сэлы, которая вообще-то была смелой девушкой, замирало сердце при мысли, что пещера может оказаться просто щелью глубиной в пару локтей…

– Скорее, скорее! – подгонял сверху Аринлейв, добравшийся до пещеры первым, и его крик убедил хотя бы в том, что места хватит. – Я их вижу!

После такого заявления даже на измученных трехдневным бегством ногах словно выросли крылья, и беглецы, подгоняя спотыкающихся лошадей, один за другим протиснулись в пещеру. Вход был довольно узким, но дальше стены расходились, а задняя часть и вовсе терялась в темноте. После светлого дня ничего не видя, еще чувствуя спиной давление близкой погони, беглецы потянулись в глубину пещеры, спотыкаясь о камни, ушибаясь о невидимые в темноте выступы и шепотом ойкая.

– Осторожнее! – вполголоса прикрикнул Стуре-Одд. – Не ходите далеко. Там может быть обрыв.

И каждый замер там, где его застигли эти слова: под ногами так и виделась бездонная черная пропасть.

Аринлейв, пропустив перед собой остальных, сам остался у входа в пещеру. Встав на колени и прячась за выступом скалы, он осторожно выглянул наружу. Чуть погодя к нему пробралась Сэла.

– Ты правда их видел? – шепнула она. – Где?

– Да вон! – Аринлейв кивнул.

Сэла проследила за его взглядом и тихонько вздрогнула. С высоты склона было видно какое-то движение: в долину спускался десяток человек. Мелькнуло впечатление, что все это происходит во сне: таким необычным, непривычным ей показался вид туалов. От Торварда ярла и от участников неудавшегося сватовства все жители Аскефьорда много слышали о народе Богини, и вот Сэла своими глазами видела высоких, могучих воинов, белокожих, с румяными розовыми лицами, с длинными, у многих кудрявыми волосами светло-желтого цвета, у иных с рыжеватым отливом. Под плащами у них были кожаные нагрудники со множеством бронзовых накладок, и шлемы тоже блестели бронзой, а на макушке у каждого возвышалась какая-то фигурка, которую издалека не удавалось разглядеть. С длинными щитами, выкрашенными в красный цвет, с длинными мечами за спиной – в Морском Пути никто так не носит, – с копьями в руках они казались одинаковыми, как будто это не живые люди, а «воины из ларца», созданные чьим-то колдовством.

Один из туалов вскинул вверх блестящий на солнце медный рог, и пустые долины огласились трубным звуком, от которого беглецы в пещере вздрогнули.

– Сэла, где ты? Иди сюда! – страшным шепотом требовала из глубины пещеры мать, словно ближе к ней на два шага было безопаснее.

– Может, они и не заметят! – вполголоса сказал Коль. Он подполз и лежал на полу, возле колен Сэлы. – Отвес черный, и тут у нас темно – я сам не увидел, пока Слагви не закричал. Может, мимо пройдут.

«Может», – хором подумали Аринлейв и Сэла, но вслух ничего не сказали. Туалы шли через долину той самой дорогой, которой двигались и беглецы, пока не увидели пещеру. Если они оставили какие-нибудь следы… Сэла сжимала кулаки, с такой остротой и силой мечтая, чтобы туалы скорее прошли мимо и скрылись из виду, чтобы это все скорее осталось позади, как ей никогда в жизни и ни о чем не приходилось мечтать. Ее почти мутило от волнения, дыхание замирало, и было такое ощущение, что она сидит под водой, даже подо льдом, и сердце разорвется от напряжения, если это продлится еще хоть несколько мгновений…

Коль и Аринлейв тоже молчали, и все трое невольно жались друг к другу. Аринлейв посмотрел на светловолосую голову Сэлы и прикрыл ее краем своего темного плаща. Лицо у него было ожесточенное, словно он уже сражается с врагом; Коль сохранял обычное спокойствие, только казался чуть более сосредоточенным. Вид его подбадривал Сэлу: за тринадцать лет своих скитаний, имея за спиной кровную месть, Коль пережил немало злоключений, однако же остался цел и невредим. Не всякая опасность кончается гибелью, и Сэла верила, что все и для них закончится благополучно.

Возможно, так оно и произошло бы, если бы перед самой горой Конрин сын Конна, на котором лежала почетная обязанность трубить в боевой рог, не вздумал еще раз эту обязанность выполнить. Медный рог с раструбом в виде морды вепря взревел так, что беглецы в пещере вздрогнули, и вместе со звуком рога в глубине пещеры вдруг послышался стук камней. Люди оледенели: угрожающий шум сразу впереди и сзади вызвал мгновенный всплеск ужаса, как удар кнута. Женщины вскрикнули, сами зажали себе рты, но тут же завопили уже во весь голос, и не только женщины, но и мужчины тоже.

То, что в темноте казалось задней стеной пещеры, вдруг зашевелилось и сдвинулось с места; в черноте блеснули острым голубоватым блеском какие-то огни на высоте выше человеческого роста. Темные широкие фигуры тяжело шагнули из темноты к застывшим людям, и раздался каменный грохот, точно вся задняя часть пещеры вдруг обрушилась.

Не помня ни о каких туалах, подхваченные волной нерассуждающего животного ужаса, беглецы ринулись к выходу из пещеры, спотыкаясь о камни, налетая друг на друга и не переставая кричать. Узкая светлая щель впереди была единственным спасением: казалось, еще миг – и эти темные чудовища раздавят, даже не прикасаясь, погубят одним своим присутствием. Испуганно ржали и бились лошади, тоже пытаясь вырваться наружу, воздух звенел от воплей людей и животных.