Елизавета Дворецкая - Ведьмина звезда. Книга 2: Дракон Памяти
– А ты как будто очень хочешь, чтобы я ввязался в эту войну? – Рамвальд конунг пристально глянул на Гельда.
– Странно мне было бы этого не хотеть. Если ты помнишь, конунг, я и сам квитт.
– Ах, да! – спохватился Рамвальд конунг. – Да, конечно.
На самом деле он этого не помнил. Выговор Гельда указывал скорее на племя барландцев, среди которых он вырос, а держался он так, будто родиной его был весь Морской Путь целиком. Он казался настолько причастен к делам любого племени, что каждое, куда он попадал, считало его за своего. Но сам он тем сильнее чувствовал свою связь со своей настоящей родиной, чем больше приходилось ему наблюдать ее несчастья. И не зря, пожалуй, судьба свела его сначала с последним из Лейрингов, потом с сыном погибшего конунга квиттов… а потом и с женщиной из этого племени. И каждый раз, когда на ум ему приходила Тюра, Гельд облегченно вздыхал, словно после долгого путешествия увидел вдали свой берег.
На другое утро Гельд занялся делами. За время славных походов он изрядно подзапустил свои собственные занятия, и теперь ему много предстояло наверстать, но в первую очередь он хотел избавиться от пленных. После утренней еды он отправился к Корабельным Сараям. Так называлась местность, лежавшая над самым берегом, в некотором удалении от усадьбы конунга. Когда-то там и правда стояло лишь несколько корабельных сараев, но потом к ним постепенно прибавились два или три гостиных двора и множество землянок, больших и поменьше, где торговые гости останавливались и хранили товары.
Один из просторных бревенчатых домов, построенных по говорлинскому образцу – не на земле, а на высоком подклете, где хранились товары и жила челядь, – принадлежал Сэбьёрну Говоруну. Рода он был низкого, земельных владений не имел, но считался одним из самых богатых торговцев Морского Пути. В числе прочего Сэбьёрн торговал и рабами. Судя по хвостикам дыма, которые тянулись из маленьких окошек подклета, живой товар имелся там и сейчас.
Приближаясь, Гельд заметил и самого Сэбьёрна – невысокого, толстоватого, но проворного человечка в огромной меховой шапке. Шапка эта спускалась на самые брови, так что встречные удивлялись, как Сэбьёрн ухитряется что-то из-под нее видеть. «Я чую носом, хи-хи! – смеясь, отвечал Сэбьёрн. – Особенно если есть хорошая пожива, я учую через три перехода!» Завидев высокую фигуру Гельда, он на мгновение замер, подслеповато щурясь из-под меха своей шапки, потом подпрыгнул и радостно поспешил навстречу с таким видом, будто именно Гельда Подкидыша он и ждал тут последние три зимы и даже нарочно вышел навстречу.
– Приветствую тебя, Гельд сын Рама! – кричал Сэбьёрн на ходу.
Румяный и веселый после еды, он имел вид нагловатый, но дружелюбный, его щечки над жидкой светлой бородкой ярко розовели, зубы скалились в усмешке. Гельд его не любил, но вести с ним дела считал вполне возможным.
– Драгоценнейшее качество человека – постоянство! – приветливо ответил Гельд. – Как приятно знать, что, даже если Ворота Рассвета сдвинутся с места, Сэбьёрн Говорун останется возле своих владений у Корабельных Сараев!
– А куда я поеду, если меня и здесь находят такие замечательные люди! – отозвался тот, чуть ли не подпрыгивая, чтобы оказаться поближе к высокорослому собеседнику. Зная, что Гельд Подкидыш в родстве и с нынешним, и с будущим конунгом слэттов, он держался с ним не только дружелюбно, но почти подобострастно. – Пойдем, выпьем пива! – восклицал Сэбьёрн и осторожно, будто боялся порвать хорошую одежду, за рукав тянул Гельда к своему высокому крыльцу. – Или, может быть, тебе нужна молодая красивая девчонка? Тогда, конечно, пойдем, я покажу, что у меня есть! – Он хитро подмигнул и махнул рукой на подклет. – Товара не слишком много, но есть кое-что такое… Эльг Длинноногий привез с запада. Есть две хорошенькие говорлинки и две-три наших – все молоденькие, чистенькие…
– А Эльг Длинноногий здесь? – Гельд невольно огляделся. – Ты давно его видел?
Это имя, достаточно известное в Морском Пути, внезапно вызвало у него необычное любопытство. Именно Эльг Длинноногий, собственно говоря, сделал Тюру дочь Сигмунда вдовой. Нельзя сказать, чтобы Гельд сознательно испытывал к нему благодарность за это, но взглянуть на доблестного фьялля теперь было бы по-новому интересно.
– Нет, он отплыл как раз вчера. Собрался в Ясеневый фьорд. А зачем он тебе? – настырно спросил Сэбьёрн, будто боялся, что лишится выгоды, если эти двое столкуются напрямую.
– Да так… Ну, если ты не пошутил насчет пива, то пойдем, я расскажу тебе о моих подвигах.
Слушая о пленении Ормкеля сына Арне и его людей, Сэбьёрн даже не хихикал, а только кивал с самым серьезным видом. Поглядывая на его деловитое лицо, Гельд мысленно отмечал, как по-разному оценивают одни и те же вещи конунг и торговец: уж Сэбьёрн Говорун не побоится поссориться с фьяллями и охотно купит хоть самого Торбранда конунга, если отдадут по сходной цене. Но ведь и спрос с торговца и конунга совсем разный.
– Я отдам их тебе за марку серебра каждого, – окончил Гельд. – Все здоровы и вид имеют самый бодрый, какой только можно иметь в таком положении. Конечно, ты можешь сперва сам на них посмотреть. Они сидят в малом сарае у конунга.
– По марке – это много! – тут же отозвался Сэбьёрн. – Я сам продам их разве что по марке.
– Это здоровые молодые парни. От двадцати до сорока лет, старше ни одного не найдешь. Сильные, как лоси.
– Сильные-то сильные, но что они умеют делать? Ты сам умный человек и знаешь, что умеет делать хирдман благородного рода! Сражаться и пить пиво, да врать о своих подвигах! Сочинение стихов и игра в тавлеи среди рабов не очень ценится! А ходить за скотиной или вертеть жернова они не умеют и не хотят! Сколько кнутов надо будет истрепать об их спины, пока они научатся хотя бы кормить свиней!
– Зато когда научатся, им цены не будет. Я прошу марку, потому что мне пришлось хорошо их кормить в пути. Каждый из них проел чуть ли не целый эйрир!
– Зато теперь их придется кормить мне!
– Но не так уж долго! Здесь столько народу, ты еще до Дня Поминания[1] распродашь не меньше половины. Во фьорде Бальдра у меня купили шестерых, да по пути сюда я на стоянках продал пятерых, и везде мне без споров давали марку. Это же настоящий товар, не увечные какие-нибудь, не чахоточные! А потом… ведь могут найтись люди, которые заплатят и больше за удовольствие иметь среди рабов людей такого знатного рода!
Гельд помолчал. Судя по задумчивому лицу Сэбьёрна, стрела попала в цель. Опытный торговец знал, что пленников продают не обязательно в рабство, но и наоборот – на свободу. Родной отец охотно заплатит за сына не одну, а десять марок серебра.
– Знатный род ценится только для женщин, – протянул Сэбьёрн, отвечая Гельду, а думая о своем. – Кстати, у меня есть одна уладка… Не слишком молодая, хотя еще ко всему пригодная и очень красивая. Говорят, она дочь уладского конунга… по крайней мере, такая же рыжая, как он сам…
– Пойдем, я тебе их покажу! – Гельд поднялся. – И ты сам решишь, сколько они стоят.
Через некоторое время они уже входили в сарай, где сидела под замком «добыча» Гельда. Почти у всех руки были связаны, угрюмые и замкнутые лица почти не повернулись на шум и голоса. Вид сильных и мрачных пленников полностью подтверждал слова Сэбьёрна, что справиться с ними будет непросто.
На некоторых лицах мелькнул какой-то проблеск: кое-кто здесь его знал. Кому-то, возможно, в прошлом приходилось сбывать ему свою живую добычу, и вот теперь такой добычей стали они сами. А Гельду вдруг сделалось страшно: измени однажды удача ему самому, привези кто-нибудь его самого сюда со связанными руками, и разговорчивый Сэбьёрн, только что угощавший его пивом, точно так же купит и его. Будет отчаянно торговаться с продавцом, что, дескать, человек старше сорока лет должен стоить всего полмарки как старик, а сам высчитывать в уме, сколько даст за своего родича конунг слэттов. А что поделать: законы мира одни на всех, и никто не сделает для тебя исключения потому, что ты хороший!
– Волчья стая! – объявил Сэбьёрн, при свете факела оглядев фьяллей.
– Подожди, эта стая еще тебе глотку перервет! – хрипло пригрозил кто-то из гущи сидевших на земле пленников.
Ормкель сын Арне, оборванный, с грязными повязками, исхудалый от злобной тоски и заросший клочковатой бородой, смотрел на Гельда и Сэбьёрна с такой неистребимой ненавистью, что Гельд отметил: тут никакой кнут не поможет, вырвать из Ормкеля его упрямство можно будет только вместе с жизнью. Правда, это уже забота покупателя. Он опасливо покосился на Сэбьёрна: не возьмет. Но Сэбьёрна злые взгляды и угрозы не смущали: он всю жизнь прожил среди них и отрастил на своей душе шкуру не хуже, чем у любого дракона.
Не вглядываясь в лица, он считал по головам: десять, одиннадцать, двенадцать…
