Аарон Дембски-Боуден - Хельсрич
Великое творение возвышалось на мощных трёх-секционных опорах, поднимающих платформы с вооружением на порталах и распорках. На самой верхней располагалась непосредственно пушка. Юрисиан раздумывал над каждой из частей безмолвной и отключённой военной машины.
Спереди ”Оберон” был размером с два массивных стоявших бок о бок боевых танка ”Лэндрейдер”. Общая длина равнялась пятидесяти метрам, придавая Ординатусу вид длинного и сегментированного большегрузного транспортёра. Как минимум, он был размером с высоченного боевого титана, который лёг на спину.
Платформа Ординатус Армагеддон состояла из трёх частей: кабина управления с приводным модулем и дополнительно бронированной рубкой; затем сегмент грудной клетки, удерживаемый тяжеловесными металлическими колоннами; и наконец, сегмент живота, такой же массивный, как и секция над ним. Дополнительно по бокам каждого из этих тяжёлых модулей, под защитой ещё более толстой брони, располагались энергетические установки. Юрисиан знал, что это были гравитационные суспензорные генераторы. О подобных антигравитационных технологиях в Империуме не слышали уже давно, исключение составляли развёрнутые военные машины такого калибра.
Без этих редчайших генераторов, которые были самым ценным на планете, ”Оберон” представлял собой просто груду металла.
Распорки и порталы удерживали колоссальную орудийную платформу, в десятках квадратных метров которой размещались энергетические двигатели, фузионные камеры и генераторы магнитного поля. Впечатление было такое, что на колоннах установили промышленную мануфакторию.
В случае активации генераторы снабжали энергией оружие транспортёра — защищённое жаростойким керамитом башенное орудие, и подключались к установленным впереди энергетическим двигателям. Охлаждающие отверстия усеивали дуло пушки подобно чешуе рептилии. Из гнёзд дополнительного энергопитания, словно черви-паразиты, свисали обвивающие ствол кабели, а промышленные тиски фиксировали положение орудия.
Пушка ”Нова”. Оружие, которое используют друг против друга космические корабли в необъятной пустоте. Вот оно — установленное на бесценную и сверхбронированную технологию из забытых эпох.
— Убийца титанов, — прошептал Владыка кузни.
Юрисиан благоговейно провёл рукой в перчатке по металлической секции привода, чувствуя толстую броню и плотные заклёпки… мельчайшие различия в слоях адамантия: незначительные вариации и недостатки при процессе создания, который состоялся сотни лет назад.
Храмовник убрал руку и именно тогда начал смеяться.
”Оберон” — Погибель титанов. Он настоящий. Он здесь.
И он его.
Технодесантник получил доступ к передней рубке управления, когда поднялся по лестнице к переборке, которую пришлось открывать вручную. Оказавшись внутри обесточенной кабины, Юрисиан осмотрел лебёдки, рычаги и чёрный пустой экран на панели управления. Всё было в новинку и незнакомым, но ничто не устоит перед интуицией и обучением у механикус. Следующая переборка преградила путь Владыке кузни ко второму модулю. Из-за того, что Ординатус был выключен, Храмовнику снова пришлось вращать железное колесо на двери.
Она со скрипом открылась, выпуская из шлюза неиспользованный воздух. Взгляд Юрисиана при помощи фильтров шлема пронзил темноту за ней. Помещение было узким и вызывало клаустрофобию, даже несмотря на наличие небольших отсеков за бронированными коробочками передатчиков, которые прикреплялись к стенам, где располагались и энергетические установки для антигравитационных подъёмников, и лестницы для экипажа, что вели в главный генераториум, который находился на платформе выше. Владыка кузни продолжил восхождение и открыл ещё две переборки, пока поднимался по порталам.
Внутренности верхней платформы главного генераториума выглядели беспорядочными и похожими на техническое оборудование. Храмовник стоял в самом сердце системы вооружения космического корабля, созданной для стрельбы на близкое расстояние и с меньшей мощностью, зато более манёвренной и легко управляемой. В конце концов, снаряду священного орудия не было необходимости пролетать тысячи километров в открытом космосе, чтобы попасть в цель.
Грубо говоря, из пушки ”Нова” сделали обрез. Понимание вызвало улыбку на мрачных губах Юрисиана.
Потребовалось ещё три часа на исследования, проверки питания и тестирование генераторов, чтобы прийти к выводу — можно ли активировать Ординатус Армагеддон, и сколько сил для этого потребуется.
Конечный результат исследования был горек.
Это оружие войны должен был обслуживать экипаж из десятков скитариев, магосов и техножрецов, которые были созданы и обучены именно для этой цели. Также ”Оберон” должен был быть ритуально благословлён Лордом Центурио Ординатус, а по всей длине корпуса должны были почтительно обновить девяносто три молитвы пробуждения.
Вместо пения и молитв поклонения духу грандиозной военной машины душа ”Оберона” пробудилась в безмолвной тьме. Рассеянное, изменённое сознание обнаружило не группу смиренных Лордов Центурио Ординатус, целеустремлённо взывающих о внимании, а всего лишь одно живое существо, которое соединилось с ним.
Эта душа была сильна: твёрдая и властная.
Она идентифицировала себя, как Юрисиан.
В модуле управления мозг, позвоночник и нательная броня Храмовника с помощью телеметрических кабелей соединились с разъёмами интерфейсов в троне принцепса, и Владыка кузни закрыл глаза. Системы пробуждались к жизни. Сканеры зазвенели, как только включились. Вспомогательное освещение мигало и удерживалось при минимальных настройках подсветки.
С величайшей дрожью, которую сопровождало гудение пробуждающихся к жизни энергетических генераторов, все три секции встряхнуло раз, затем другой, а потом ударило ещё сильнее.
В модуле управления Юрисиан покачнулся в кресле. Но его подбросило не вперёд, а вверх.
На пять метров вверх.
Секции обрели устойчивость, покачиваясь на пульсирующих антигравитационных полях, деформирующих поверхность под собой чем-то похожим или не очень на переливающееся тепловое излучение.
— Активация, первая фаза, — раздался голос военной машины в вокс-передатчиках командного модуля.
За механическими интонациями ощущались бурлящее возбуждение и закипающая ненависть. Юрисиан уважительно склонил голову, но не остановил работу.
— Мои братья зовут меня в Хельсрич, — проговорил он в холодную коробочку передатчика, не ожидая ответа и не надеясь, что его услышат. — И хотя это может быть и не так, я знаю, что война взывает к тебе.
Сквозь соединительный интерфейс, пришло нечеловеческое и непереводимое рычание духа ”Оберона”.
Юрисиан кивнул. — Я так и думал.
Асаван Тортелий задумался над одной фразой.
Он не мог придумать — в каких эпитетах описать насколько он замёрз.
Пустынный собор вокруг всё ещё был чем-то большим, нежели просто иссеченные шрамами и покрытые повреждениями стены. Аколит положил труды про войну в Хельсриче на упавший каменный блок, а величественный титан неторопливо шагнул вперёд и слегка покачнулся назад, соблюдая равновесие во время передвижения по неровной поверхности. Иногда атмосферное давление и сила тяжести напоминали о себе сквозняком, когда ”Вестник Бури” поворачивал за углы улиц. Поскольку это случалось не впервые за последние годы, Асаван не обращал на него внимание.
А вот окружающий его разрушенный собор не замечать было гораздо труднее. Всё случилось более тридцати дней назад, когда инопланетные твари повергли бога-машину на колени. Статуи всё ещё валялись подобно алебастровым трупам: разбитые, упавшие лицом вниз, с отломанными конечностями, которые лежали в нескольких метрах от тел. Стены по-прежнему покрывали отверстия от орудийного огня и уродливые трещины, которые паутиной протянулись от мест попаданий. Витражи — единственная защита аколита от раздражающего Щита — тоже зияли пробоинами в мрачном военном архитектурном стиле, смотреть на который было не приятней, чем на улыбку беззубого святого.
День за днём Асаван сидел в одиночестве и задумчивости в тиши собора и записывал то, что как он и сам понимал, было плохенькой поэмой о грядущей победе Хельсрича. Он уничтожил бы более чем половину своего труда, и иногда, при перечитывании написанного, аколита бросало в дрожь.
Но конечно, рядом никого не было, чтобы стать свидетелем его ошибок. Не здесь.
После освобождения собор оставался практически пустым. Храмовники пришли ”в чистоте защищая нас; в гневе неослабевающем” — так написал Асаван, (прежде чем навсегда удалил подобострастные слова). Но они прибыли слишком поздно, чтобы уберечь от ран полые кости монастыря ”Вестника Бури”. Недели минули с тех пор. Недели, за которые ничего не заменили и не восстановили.
