Дэн Абнетт - Почетная гвардия

— Император защищает, — эхом откликнулись Гаунт, Уолл и Поук.

— То, с чем мы столкнулись, не соответствует той информации, которой нас снабдили. Вы можете, наконец… Как-то прокомментировать все это?

Гаунт с полминуты задумчиво разглядывал носки собственных сапог.

— При Слайдо, как раз перед началом Крестового похода, мы вели зимнее наступление на Кхулен. Я тогда служил с гирканцами. Они храбрые воины. Враг в огромном количестве окопался в трех главных городах. Наступил снежный сезон, и было адски холодно. Предприятие заняло два месяца, но мы победили. Слайдо велел нам быть начеку, и никто из командиров не знал почему. Конечно, военмейстер был хитрой старой совой и повидал достаточно за свою долгую службу, чтобы обзавестись чутьем. Оно не подвело его и в тот раз. В течение месяца трижды многочисленные вражеские силы атаковали наши позиции. Трижды они собирались в изначальном количестве. Они сдались, ведь так? Покинули города и отступили прежде, чем мы успели обрушиться на них всей мощью. Перегруппировались и вернулись по-прежнему сильными.

— И что случилось? — спросил заинтригованный Поук.

— Случился Слайдо, лейтенант, — улыбнулся Гаунт, и все рассмеялись. — Мы взяли Кхулен. Операция по освобождению обернулась полноценной войной, которая длилась полгода. Мы сокрушили врагов. А теперь смотрите: через год с начала этого похода — освобождение Ашека-два. Чудовищные вражеские силы в ульях и торговых городах архипелага. Три месяца жестоких сражений, и мы захватили этот мир. Но имперские тактики предупреждали, что местные лавовые холмы способны стать прекрасной естественной защитой, где враг сможет перегруппироваться. Мы ожидали контрудара, но его не последовало. И в конце концов разведка выяснила, что враг никогда и не отступал. Они сражались в ульях до последнего воина, так что мы уничтожили всех еще в первой фазе войны. Они даже не подумали использовать ландшафт, который так им благоволил.

— Я начинаю чувствовать себя салагой на уроке по тактике, — улыбнулся Уолл.

— Прошу прощения, — сказал Гаунт. — Я просто привел пример.

— Пример того, что любой враг, извращенный Хаосом, непредсказуем? — предположил Клеопас.

— Да, во-первых.

— И враг этот настолько непредсказуем, что с чистой совестью можно перевешать всех имперских тактиков? — ухмыльнулся Уолл.

— В точку, Уолл, и это во-вторых.

— И здесь происходит то же самое? — спросил Клеопас.

Гаунт кивнул.

— Все вы знаете, что мне не за что любить Льюго. По личным причинам, в том числе.

— Не оправдывайте его, — встрял Клеопас. — Он просто выскочка без опыта.

— Что ж, это ты сказал, не я, — ухмыльнулся Гаунт. — Дело в том… несмотря на все провалы лорда-генерала, орды Хаоса всегда непредсказуемы и нелогичны. Их бессмысленно пытаться перехитрить. Такая попытка была бы безумием. Можно только быть готовыми ко всему. Приведенные мной примеры как раз это и должны были проиллюстрировать. Если я потерпел поражение в Доктринополе, то лишь потому, что не предусмотрел все вероятности.

— Я был там с вами, Гаунт. Вы получили приказы, которые не позволили вам прибегнуть к собственному опыту.

— Очень любезно с вашей стороны, спасибо. Вот почему у меня ощущение, что здесь мы имеем дело с неоправданными ожиданиями штаба. Льюго полагает, что враг будет вести себя в точности, как имперская армия. Льюго думает, что инфарди будут удерживать города, пока не проиграют. Это не так. Он считает, что только разрозненные и малочисленные остатки вражеских сил сбегут после битвы. И опять все не так. Я считаю, что фанатики сдали города, когда поняли, что не смогут их удержать, и намеренно увели силы в отдаленные земли. Отсюда и такая численность их в Бхавнагере.

— Будь проклят этот Льюго, — сказал Уолл.

— Льюго просто стоит прислушиваться к своим офицерам, только и всего, — отозвался Гаунт. — Именно это сделало Слайдо великим, это прославило Солона. Способность слушать. Боюсь, что в руководстве нынешнего похода этим умением немногие могут похвастаться, даже Макарот.

Пардусские офицеры неловко поерзали.

— Господа, я больше не буду богохульствовать, — промолвил Гаунт, чем вновь вызвал улыбки. — Мой совет прост. Быть готовыми. Ничему не удивляться. Извечный Враг никогда не был логичным и просчитываемым противником, но и у него обычно есть план действий. Мы не можем его просчитать заранее, но хорошо почувствуем, когда он начнет воплощаться.

Роун, Колеа, Варл, Харк и доктор Курт шли по площадке из рокрита, чтобы присоединиться к собравшимся, и импровизированное совещание продолжилось уже без шуток. Курт вручила комиссару-полковнику список. Двести двадцать четыре раненых бойца, из которых семьдесят три пострадали очень серьезно. Ана прямо заявила Гаунту, что хоть они и могут вести всех раненых с собой, по меньшей мере восемнадцать человек не переживут и дня похода. Девять не выдержат транспортировки.

— Каковы ваши рекомендации, док?

— Очевидные, сэр. Никто из них не должен ехать.

Роун с сухим смешком покачал головой.

— А что нам делать? Оставить их здесь?

Колеа предложил оставить опорный пункт в Бхавнагере, где раненые могли бы поправляться в полевом госпитале. Эта база была бы уязвима для вылазок инфарди, но давала единственную надежду раненым выжить. И кроме того, почетной гвардии еще понадобятся топливные ресурсы Бхавнагера на обратном пути.

Гаунт оценил достоинства этого плана. Он мог отрядить в Бхавнагере сотню Призраков и несколько единиц техники для охраны топлива и раненых, а сам продолжил бы пробиваться в Священные Холмы. Курт настояла на том, чтобы ухаживать за ранеными, и комиссар-полковник сдался, выбрав Леспа главным медиком основной миссии. Капитан Уолл вызвался командовать танками, оставшимися в Бхавнагере. Гаунт с Клеопасом решили выделить для этого задания «Смертоносного шутника», «Ксенобоя» и относительно боеспособных «Прекрасную Клару» и «Барабанную дробь». Гаунт выбрал Колеа для командования, а его замом поставил сержанта Варла.

Колеа покорно принял назначение и отправился собирать взводы под свое командование. Варл куда больше противился такому выбору и после окончания совещания отвел Гаунта в сторону и умолял взять его с собой в эту последнюю миссию.

— Это не последняя моя миссия, сержант, — сказал комиссар-полковник.

— Но сэр…

— Ты когда-нибудь нарушал приказ, Варл?

— Нет, сэр.

— Не делай этого и сейчас. Это важно. Я верю тебе. Сделай это для меня.

— Да, сэр.

— Для Танит, ведь я знаю, что ты помнишь ее, Варл.

— Да, сэр.

— Для Танит.

Затем Гаунт собрал главные силы и ушел в дождевые леса, оставив в пыли за спиной равнины и Бхавнагер.

Раненые и здоровые Призраки и пардусцы наблюдали, как конвой исчезает под пологом леса. Варл еще долго стоял после того, как в лесу скрылась последняя машина, и продвижение гвардии выдавали лишь облачка дыма, поднимавшиеся над кронами.

— Сержант.

Варл вынырнул из задумчивости. Расположившись на ступеньках сильно поврежденной городской ратуши, Колеа с Уоллом собрали командиров отрядов и танков.

— Если решишь присоединиться к нам, — улыбнулся Колеа, — давай подумаем, как нам лучше защитить это место.

От Бхавнагера широкая дорога, направляясь на север, пять или шесть километров резко поднималась в гору. Гаунт заметил, что по обеим ее сторонам местность стала уже не такой открытой. Ирригационные системы и возделанные поля исчезли, по пути встретились лишь несколько лугов и выгонов. Здесь пышно цвели деревья. Больше всего было цикасов и более крупных разновидностей акаста, опутанных торфяным мхом или нитями темного эпифита, который местные называли «жреческой бородой». Цветы мерцали в густых зарослях, и некоторые из них были очень крупными.

Воздух стал гораздо более влажным. А лес по обеим сторонам дороги — гуще и выше. За несколько прошедших с момента отъезда часов солнечный свет стал лишь просачиваться в виде пятен и тонких лучиков сквозь густые кроны на конвой.

Через три часа дорога выровнялась и теперь представляла собой не грязь и пыль, а сырой песок. Воздух нагрелся и стал неподвижным, одежда пропитывалась влагой и прилипала к телу. А затем внезапно, без всякого предупреждения хлынул сильный, теплый дождь, отвесными потоками молотя по земле так, что видимость упала до пары метров. Пришлось включить прожекторы. Затем, так же внезапно, ливень прекратился, словно никогда и не шел. Зато немедленно поднялся туман. В душном воздухе послышались раскаты грома.

После полудня конвой остановился, гвардейцы распределили пайки и сменили водителей. Дождевые леса у дороги были таинственным царством зеленых теней. Все окутывал и пропитывал сладковатый, терпкий запах растений. Между тенями кипела лесная жизнь: летали громогласные жуки с крыльями яркими, словно рубины, ручейками ползли клещи, пауки и невероятно крупные брюхоногие моллюски, оставлявшие на коре деревьев блестящие следы. Много здесь было и птиц: не вилоклювов, а мелких, ярко окрашенных птах, мелькавших в воздухе. Они были достаточно маленькими, чтобы их можно было уместить в кулаке, оставив на свободе лишь тонкий, загнутый вниз клюв длиной почти в тридцать сантиметров.