Пауки и иерархи (Рейн 6) - Валерия Веденеева

— Рассказывай, — велел Таллис, когда мы расселись и Теаган разлил всем чая. — Прежде всего меня интересует твой дар этера — когда впервые проявился, как это случилось, кто на данный момент о нем знает… Что это?

Моя рука, привычно потянувшаяся за рунами проверки на яд, замерла. Использовать их здесь, рискуя оскорбить главу Церкви? Или же вместо того рискнуть жизнью? Неизвестно ведь, кто готовил тут все для «семейной встречи».

— Доставайте, Рейн, — невозмутимо произнес Теаган, прекрасно понявший, что означает мой жест. — Уверен, что наставник возражать не будет.

— Не буду против чего? — полюбопытствовал Таллис, потом с интересом уставился на свернутые листы, которые я достал из внутреннего кармана, и тут же протянул за ними руку. Развернул, изучая, и посмотрел на меня, изогнув одну бровь. — Что, используешь при каждом приеме пищи?

— При каждом, — подтвердил я.

— Ну, значит, используй, — согласился иерарх, возвращая их мне, а потом с легкой усмешкой наблюдал за золотистым облаком, окутавшим стол. — Было бы забавно, если бы где-нибудь тут оказался яд. А, Теаган? Скажи же!

— Уж прости, но я такие вещи забавными не нахожу, — отозвался тот.

— До чего серьезный у меня да-вир, — пожаловался Таллис куда-то в пространство и повернулся ко мне. — А ты, племяш, рассказывай. И угощаться не забывай.

Я ненадолго задумался, потом заговорил о том дне, когда услышал звук несуществующей струны, однако Таллис, перебив, тут же подкинул один вопрос, второй, третий — и все они куда больше касались моего пребывания в Броннине, фестиваля Небесных Лисиц и знакомства и общения с Теаганом, чем собственно дара этера.

Отвечал я как мог честно, и вскоре оказалось, что я в деталях рассказал обо всей проведенной в Броннине неделе, сумев умолчать только об уроках лицедейства и о черных лисах, которых видел в телескоп городской резиденции аль-Ифрит.

— Что ж, одной тайной меньше, — наконец с удовлетворением проговорил Таллис. — А то я все гадал, каким это образом Теаган сумел подружиться с бастардом клана аль-Ифрит. Расскажи мне о таком кто-нибудь со стороны, я бы лишь рассмеялся.

— Вам это казалось странным из-за белой секты? — спросил я, и только когда лицо Таллиса приобрело нечитаемое выражение, удивительно похожее на то, которое порой появлялось на лице Теагана, до меня дошло, что такой вопрос задавать не стоило.

— Он и об этом знает? — обратился Таллис к Теагану.

— Знает, — подтвердил тот.

— Никогда не поверю, что ты сам рассказал!

— Нет, не сам. Знаменитые шпионские сети аль-Ифрит постарались.

— А-а, — протянул Таллис. — Ну конечно. — И обратился уже ко мне: — Интересный клан у тебя, племяш, очень интересный. И что же, известие о белой секте тебя не напугало?

— Напугало? Нет. Хотя, признаюсь, удивило.

— А уж как это в свое время удивило меня… — пробормотал Таллис. — Значит, ты согласен стать его союзником несмотря на этот факт?

— Согласен.

— А зачем тебе, племяш? Зачем влезать во все эти интриги? Рисковать жизнью? Или думаешь, власть того стоит?

— Насчет власти не знаю, но спасение Империи стоит точно.

— О как! — брови Таллиса поползли вверх. — Расскажи мне об этом, будь так добр.

Я бросил быстрый взгляд на Теагана, но лицо того ничего не выражало. Ну ладно.

— Церковь — это становой хребет Империи. Она должна быть неуязвимой и праведной. Это то, чего хочет добиться Теаган, и я с ним согласен.

— А сейчас Церковь не такая? — Таллис смотрел вроде бы доброжелательно, но прочитать что-либо по его лицу оказалось невозможно.

— Я могу говорить искренне без риска оказаться в Залах Покаяния? — уточнил я, глядя ему в глаза.

Таллис усмехнулся.

— Можешь, племяш, можешь.

— Хорошо. Я пока знаю и видел очень мало, но даже то, с чем столкнулся, требует перемен. Например, не должно быть так, что даже рядовой служитель Церкви может обвинить кого угодно в ереси и Достойные Братья должны будут этого человека схватить. И не должно быть так, что десятки тысяч людей умирают от голода у ворот столицы, в то время как в центре Обители отливают статую из чистого золота.

По мере того как я говорил, добродушное выражение сползало с лица Таллиса, и когда я замолчал, взгляд его уже обдавал холодом.

— Семарес упоминал, что ты зубастый молодой человек. Сперва мне так не показалось, но сейчас вижу, что он даже преуменьшил, — произнес Таллис. — Было бы куда проще, желай ты просто власти.

— Да, было бы проще, — согласился я, думая о том, что сказать главе Церкви, как мне не нравятся заведенные в ней порядки, было слишком большой наглостью даже для меня.

Глава 14

Таллис молчал долго, только постукивал пальцами по столешнице.

— Каждый новый глава Капитула ведет свою собственную политику, — проговорил он наконец, обращаясь к Теагану. — Вводит новые порядки. И это нормально. Но все же я надеялся, что у тебя хватит уважения к твоему старому учителю, чтобы начать все менять уже после моего ухода в свет.

— Если я ничего не сделаю сейчас, то новым главой может оказаться совсем другой человек, — напряженным тоном возразил Теаган.

— Они не посмеют…

— Или же мне позволят носить титул, но лишат всякой реальной власти, оставив лишь как декоративную фигуру в золотой клетке.

Эту идею Таллис опровергать не стал — очевидно, тоже полагал, что такое «они» вполне могут «посметь». Вместо того спросил:

— И ты всерьез надеешься, будто ломка всего привычного упрочит твое положение?

— Мое положение упрочит поддержка человека с даром этера!

Таллис нахмурился и замолчал.

— Ладно, — проговорил он после паузы. — С этим я спорить не могу. Так, — он потряс головой и посмотрел на меня. — До самого дара мы так и не дошли. Рассказывай.

Я подавил вздох и вернулся к рассказу.

То, как я с утра слышал звон несуществующей струны, то, как Теаган подсказал, что это значит, и то, как я бросился назад в замок, Таллис выслушал молча, но