Вадим Чекунов - Шанхай. Любовь подонка
Почти бегом, прыгая по плоским камням, спустились вниз, на вымощенную плиткой площадь, все свободное пространство которой было занято танцующими. Из внушительных колонок гремело попурри восьмидесятых. Танцевали парами, в основном — вальсируя, или просто репетируя движения неизвестных мне плясок.
Вокруг некоторых деревьев, на круговых скамьях, резались в карты и мацзян[8] шумные мужские компании. Там же виднелись трехколесные мотоциклы: инвалиды-картежники прямо с сидений шлепали картами по скамье. Перед очередным ходом они выгибались и заносили руку с картой, точно шашку для лихого удара — как заправские кубанские казаки.
В стороне от азартных игроков, растянув между столбиков сетку, сражались в бадминтон две команды — похоже, семейные пары. Сквозь музыку я слышал характерное «тон!», «тон!» (воланчик встречался с ракеткой) и выкрики при ударах. Скорость игры была невероятной.
Недалеко от площади зеленел обширный газон. Народ группками сидел на траве, укрывшись от солнца зонтиками и легкими тентами, трапезничал, копошась в бумажных пакетах и коробочках из «Макдональдса». Между сидящими, задрав голову к небу и вращая катушки с леской, расхаживали любители воздушных змеев: воздух над газоном пестрел хвостами летучих гадов.
— О чем ты задумался?
Ли Мэй озабоченно заглянула мне в лицо.
Я разглядывал площадь.
— У нас, когда народ отдыхает, все больше пьет. А у вас в парке — ни одного пьяного. Танцуют. Поют. В бадминтон играют. Мне непонятно, почему...
— Ну, понять можно, только попробовав, — вдруг сказала она, качнув головой и поведя плечами. — Нравится музыка? Хочешь, а? Давай!
Из колонок, сменив «АВВА», раздалась залихватская ламбада.
— Что? Танцевать?
— Конечно! Ну, давай!
Пританцовывая, Ли Мэй взяла меня за руки, отступила назад.
Я продолжал упираться. Не переставая ступать ногами в такт музыке и вращая бедрами — я сходил с ума от ее движений! — Ли Мэй тянула меня к танцующим.
— Давай же! Ну! — белоснежно вспыхнула ее улыбка. — Что с тобой?
Проклиная все на свете, поддался и сделал несколько старательных па. Тут же высвободился, вернулся на место.
— Ты совсем не умеешь танцевать! — искренне изумилась Ли Мэй. — Не огорчайся! Я тебя обязательно научу!
Я вздохнул.
Сегодня явно не мой день.
День Позора.
Сначала я повелся, как дитя, на ее шутку и получил зонтиком, потом меня чуть не побил дедушка на поляне, и вот теперь апофеоз — полное фиаско с танцами.
А ведь еще утром я упивался собственной силой...
— Ты знаешь... — обвила она мою шею руками, пригнула к себе, приблизила лицо вплотную, так что наши носы и губы почти касались друг друга. — Я тебя сегодня узнала другим. Поэтому люблю все больше и больше...
白酒
Водка
...Все больше ощущаю желание отлить. Покуриваю и наблюдаю за качающейся на волнах пластиковой канистрой — ее пытается подцепить багром и затащить в лодку загорелый дочерна, а может, просто грязный полуголый человек в закатанных до колен синих штанах.
Удивительная страна. Ничто здесь не останется бесхозным. Не пропадает без присмотра.
Быть может, и я, дрейфующий непонятно куда — как букет в проруби, как эта вот канистра по грязной воде, — кому-нибудь пригожусь. Или просто свалюсь по пьяни в речку, и меня вот так же багром будут вылавливать с полицейского катера...
Вдруг понимаю, что мое похмелье прошло. Выпитое натощак пиво не просто смыло его, но поволокло меня в пучину нового опьянения. Попробовал бы сейчас кто-нибудь подцепить меня багром...
Вздрагиваю от тычка в бок.
Ну конечно. Попрошайка — неопределенного возраста дед, с котомкой через плечо. Чем-то, как и многие его коллеги тут, неуловимо напоминает опустившегося Солженицына: та же лысина поперек головы, тот же прищур глаз.
Я делю попрошаек на две основные категории. «Сесеки» и «челобитники». Первые цепляются к вам у автобусных остановок, у входа в парк и на перекрестках, протягивая стаканчик с мелочью и приговаривая: «се-се, се-се!» Последние исповедуют пассивный путь обогащения. Завернутые в лохмотья, лежат ничком в подземном переходе, методично стукаясь башкой об пол. Есть еще интеллигентного вида очкарики, в костюмах и с портфелями: те сидят перед громоздкими «дацзыбао», написанными мелом на асфальте. В иероглифах я не силен, но там что-то про неудавшийся бизнес, голодную семью и отсутствие средств вернуться домой. Иногда попадается женщина с ребенком. Такие чаще не побираются, а продают порнушные диски, то есть работают. Я покупаю у них хуанпянь, так они называют порнуху. Порнуха обычно отвратного качества, в основном азиатская. Скучная, с уродливыми актерами, но я все равно покупаю.
Наглый «сесека» сует мне под нос пластиковый стакан. В стакане несколько цзяо. «Сесека» встряхивает мелочь.
Не отстанет, если не принять мер.
Действенных мер всего две. Выбить у него стаканчик из рук, чтобы вся его выручка разлетелась веером, или удалиться скорым шагом. Слова и жесты на попрошаек не действуют. Ни покачивание головой, ни объяснения, что денег нет, ни даже угроза кулаком. Попрошайки в Шанхае настырны. Никто их тут не бьет и не гоняет.
Неожиданно для самого себя отпихиваю «сесеку» локтем. Расстегиваю ширинку и принимаюсь мочиться на парапет, стараясь не забрызгать свои светлые штаны.
«Сесека» таращит глаза. Стаканчик в его руке замирает.
Я делаю движение в его сторону, струя довольно резвая. Попрошайка пятится. Бормочет что-то и удаляется, оглядываясь через каждую пару шагов.
Проезжают несколько человек на скутерах и велосипедах. Выворачивая головы, с любопытством наблюдают сцену.
Перехожу дорогу, иду в сторону автострады. Где-то там должен быть магазин.
Главное — не разгоняться. Пиво на жаре может разморить в два счета. Будешь потом бродить по району с осоловелыми глазами и отвисшим бурдюком живота. Самый верный способ не раскиснуть — осадить пивной дурман водкой. Водка бодрит, проясняет голову.
Конечно, за «Столичной» или «Абсолютом» я не поеду. Тащиться в «Careefour» за импортной бутылкой мне лень. Да и что потом делать с целым литром бухла?.. Ведь главное — не разгоняться. Вечером, в крайнем случае, завтра утром, все же надо проверить тесты и сдать их в учебную часть. Я единственный, кто подвел: мистер У, седоватый китаец, замдекана, уже извел меня своими звонками.
Не складываются у нас отношения.
В магазине я беру стаканчик водки «Шэнсянь». Обычный стеклянный стакан с изображением двух рыбок, закрытый пластиковой крышкой. Для герметичности крышка обмотана чем-то вроде скотча. Сто пятьдесят граммов вонючей водки. Залпом ее пить невозможно, только вдогонку пиву. Прикупаю две бутылки «Харбина», светлого, освежающего.
На лавочке неподалеку, под сигарету, выпиваю.
Настроение улучшается.
Самое важное — удержать дрянное пойло внутри. Пиво — хороший помощник, настоящий «толкач».
О китайской водке можно рассуждать долго. Я даже среди русских встречал поклонников местного бухла. Хотя уверен, по большому счету это все выпендреж. Такое дерьмо разве может нравиться...
На вкус и запах, вся здешняя водка напоминает просроченный одеколон «Саша» вперемешку с духами «Красная Москва». В армии одеколон пить доводилось — рутинно, «фурик» на двоих, «под рукав». Надо только тип парфюма знать. Чтобы мы не потравились, замполит напоминал, какие литеры на этикетках означают, что вариант «питьевой», а каких надо остерегаться. Китайскую крепкую бесцветную жидкость я пробовал не раз и скажу: уж лучше одеколон «Саша»! Да где ж его взять...
Пью что есть.
На полках магазинов, на почетном месте выставлены дорогие сорта, в подарочных коробках с красным и золотым — «маотай». Пониже, у пола — пластиковые сосуды со странными пробками, наподобие детских сосок. В частных магазинчиках попадается водка в стеклянной таре, с криво налепленной блеклой этикеткой. Есть «йогурты» — я только что принял один. Бывают «фуфырики», похожие на аптечные пузырьки. Встречаются даже и баклажки на несколько литров.
По-китайски такое бухло, называется незатейливо, байцзю — «белое спиртное». Крепость его разная: слабое пойло — градусов тридцать пять, а есть и пятьдесят шесть и шестьдесят пять.
Нормально.
Китайская водка тяжело идет, но хорошо ложится. Пить ее можно и нужно теплой. Маслянистая, сивушная, вонючая — она расслабляет, настраивает на благодушие. Даже под пиво.
Потому-то я ее и пью…
初爱
Влюбленность
…Первый опыт питья байцзю я получил, как ни странно, с Ли Мэй.
Мы встречались уже около месяца. Гуляли по кампусу, по вечерам целовались в кипарисовой рощице у ручья. Ходили по ресторанам — она учила меня разбираться в меню и заказывать блюда.
