Питер Фехервари - Ксеноугроза: Омнибус
— Просто человек, сестра, — ответил звучный голос позади неё. — Не беспокойся.
Арикен и Офель расступились перед духовным вождём паломников. Тот, миновав их, подошёл к незнакомцу.
— Меня зовут Бхарло, друг, — с тёплой улыбкой заговорил пастырь. — Я — поводырь Сорок второй конгрегации Развёртывания.
Хотя ему было лишь немного за тридцать, Бхарло изъяснялся с непринуждённой уверенностью человека, который привык, что его слушают. Он обладал могучим телосложением, а на обнажённых руках виднелись поблекшие татуировки, намекавшие на тёмное прошлое — калейдоскоп пылающих черепов, пронзённых клинками, останки дракона… Рясу наставник стягивал на талии шнуром из пурпурного шёлка, а спираль, украшавшая эбеновую кожу бритой головы, сверкала позолотой. Она спускалась по щёкам Бхарло, обвивая лицо подобно змее.
— Прости нас, друг, — продолжал пастырь, — но мы не знали, что делим сей ковчег с другим путником. — Он вскинул руки ладонями к гостю, показав ещё две золочёные спирали. — Преломишь ли ты с нами хлеб?
Видение нехорошо уставилось на Бхарло, но это словно бы не обеспокоило наставника. Через несколько долгих секунд незнакомец ткнул рукой в дальний угол трюма, покачал головой и демонстративно чиркнул пальцем себе по горлу.
— Думаю, нам всё понятно, друг, — с прежней улыбкой заявил пастырь, — но знай, что мы всегда примем тебя, если передумаешь.
Когда человек с кинжалом развернулся и зашагал прочь, Арикен поняла, что боялась вздохнуть.
— Он точно призрак, — убеждённо произнесла Офель.
Фантом знал, что проще было бы выразить предупреждение словами, но решил, что паломники лучше воспримут знак.
«И ещё мне понравилось, какие у них стали физиономии, — признался себе дух. — Теперь они скорее выпрыгнут из корабля, чем подойдут сюда».
Вот только их лидер — их пастырь… Он может стать проблемой. Судя по мышцам и сплетению из черепов и клинков на руках, когда-то святоша был бандитом, скорее всего — вышибалой или даже мелким бригадиром в клане. Возможно, такие люди способны меняться, но в них всегда остаётся часть прежней жёсткости. Призрак достаточно часто убивал их и вполне разбирался в вопросе. Честно говоря, раньше, когда долг требовал от фантома участвовать в боях, боец из него получался невеликий, но он быстро научился драться на долгом пути домой.
На протяжении нескольких последующих недель дух строил себе укрытие — оттаскивал контейнеры и оторванные панели на свою территорию, где возводил некое подобие хижины. Он отступил в самый дальний конец трюма, вплотную к корпусу звездолёта. Там было холодно, большая часть потолочных люменов не работала, и призрак вынужденно обходился свечами, которые умыкал из ящиков. Впрочем, это была приемлемая плата за возможность держаться подальше от спиралеголовых.
В начале каждого ночного цикла он сидел во мраке, скрестив ноги, и пытался не обращать внимания на приглушённые молитвы паломников. Фантом почти не сомневался, что их вообще никто не слышит.
Однажды, когда дух возвращался с очередной мародёрской вылазки, еле удерживая неустойчивую колонну картонных коробок из-под продуктов, сзади раздался чей-то голос:
— Привет, призрак.
Удивлённый, он резко повернулся, и несколько коробок свалились с вершины башни. Перед фантомом стояла девушка, с откровенным любопытством изучавшая его. Носила она белый комбинезон, как и все паломники, однако призрак заметил только одну спираль, вышитую на нагрудном кармане. Стриглась коротко, но не выбривала тонзуру в тёмно-русых волосах.
— Не знала, что призраков так легко напугать, — добавила девушка.
Словно не замечая, что мужчина нахмурился, она подобрала упавшие коробки и бережно водрузила их обратно.
— Зачем? — спросила паломница, когда дух повернулся уходить.
— Что? — машинально ответил он.
Это было первое слово, произнесённое им за несколько месяцев, и собственный голос показался фантому чуждым хрипом.
— Зачем собираешь барахло?
— Если его использовать, это уже не барахло.
Девушка кивнула, как будто ответ заставил её серьезно призадуматься. Призрак решил, что ей около двадцати пяти, и она наделена тихой, аккуратной красотой, но по-настоящему его поразили внимательные серые глаза паломницы. В них жило спокойствие, непривычное для молодых женщин.
— Арикен, — назвалась она.
— Крест, — произнёс он, сам не зная почему.
Девушка вновь кивнула, обдумав этот ответ столь же сосредоточенно, что и предыдущий.
— Ты опасен, Крест? — увидев, что мужчина сдвинул брови, паломница быстро продолжила: — Я спрашиваю, потому что ты пугаешь других, а большинство из них и так уже достаточно напуганы.
Фантом зашагал прочь, но девушка с посуровевшим лицом заступила ему дорогу.
— Они хорошие люди, — заявила Арикен.
Хороший человек — мёртвый человек…
Призрак едва не произнёс присловье вслух, но удержался.
— От меня проблем не будет, — сказал он вместо этого.
— Спасибо, мне это и нужно было услышать, — улыбнулась паломница. — Увидимся, Крест.
Через пару дней фантом ещё раз столкнулся с Арикен, и они снова поговорили, так же кратко и скованно, но в течение последующих недель эти случайные беседы становились всё более уверенными и тёплыми. В какой-то момент Крест внезапно осознал, что ищет встреч с девушкой. Нехотя он признал, что у него появился друг. Дух не понимал, как ему поступить с этой дружбой, но не мог просто отказаться от неё. Возможно, он слишком долго был призраком.
Или недостаточно долго.
Следуя молчаливому уговору, паломница никогда не вторгалась в убежище фантома или в его прошлое. Он сказал, что держит путь домой, и Арикен не стала расспрашивать, как будто знала: любопытство разрушит возникшее доверие.
Сама она, напротив, совершенно открыто рассказывала о своём прошлом и пути. Как и все остальные пассажиры, девушка родилась на Хостаксе IV, планете-улье, задыхающейся под тяжестью собственной промышленности. Медике по профессии, Арикен хотела увидеть что-нибудь кроме искусственного неба и миллиарда серых лиц, отражений её собственного, но, прежде всего, искала цель в жизни.
Кресту была знакома эта история; древняя, как человеческая душа, она разветвлялась бесконечным множеством дорог. В случае с девушкой конечным пунктом оказалась Спиральная Заря.
— Как по мне, звучит еретически, — заметил Крест, когда в разговоре всплыла тема секты. Когда он заставил её всплыть.
— Только потому, что ты ничего не слушаешь, — сердито ответила Арикен. — И вообще, какое тебе дело до ересей? Ты ведь ни во что не веришь, призрак.
— Неважно, во что я верю, — он перестал отдирать от стены неподатливую панель и строго посмотрел на паломницу. — Важно, во что верит остальной Империум.
— Спиральная Заря — разрешённая секта Имперского Культа, — казалось, что медике цитирует какой-то одобренный текст. — Бог-Император есть центр Священной Спирали. Он — Единый-во-Всём, и из него разворачивается всяческая истина.
— Тогда чего вы ищете в космосе?
— Развёртывание открылось Спиральному Отцу на Искуплении, — зловеще объявила Арикен. — Все верные искатели перерождаются в Спирали на сей планете-колыбели.
— Ты же и в половину этой чуши не веришь, правда?
— В половину — пожалуй, верю, — она ухмыльнулась. — В ту, где есть Император, уж точно.
— Девочка, это не игра. Скажи, кто оплачивает вашу святую поездочку?
Помедлив, она поджала губы.
— Ты не знаешь, ведь так, Арикен?
— Пастырь договорился обо всём, — осторожно произнесла паломница.
— Договорился перевезти четыре сотни людей через семь систем? — фантом покачал головой. — Что-то здесь не так.
— Как и с тобой, Крест.
В тот момент она ближе всего подошла к прямому вопросу о его прошлом, и оба отвернулись, неожиданно испытав смущение. Левая рука призрака заныла под перчаткой, что случалось каждый раз, когда он злился.
— Им нельзя доверять, — тихо произнёс он.
— Кому?
Всем!
— Жрецам! — злобно выговорил Крест. — Чем выше они забираются, тем хуже становятся.
— Вот это точно ересь. Видно, придётся указать на тебя ведьмознатцу, призрак.
Он покачал головой.
— Надо было тебе оставаться дома, девочка.
— Там для нас ничего нет.
— А здесь есть нечто намного худшее, чем ничего.
«Тени вроде меня», — подумал Крест.
Через несколько дней Арикен посетил пастырь Бхарло. Она ждала его визита.
— Ты веришь, что наш призрак — добрый человек? — наставник терпеливо ждал, пока медике обдумывала вопрос.
— Он думает иначе, — наконец ответила она.
