Стивен Эриксон - Дань псам
Выйдя на набережную, пришелец начал пробираться сквозь толпу в сторону одной из улочек с харчевнями, что имеются около Лобной улицы.
С причала кто-то вопил, желая узнать, кто именно бросил полузатопленную лодку около его ловушек.
На улочке человек остановился в тени двух высоких складов. Стащил мятую шляпу, вытер ею грязь со лба. Редкие черные волосы выбрались из — под головного убора и конским хвостом упали на спину. Лицо и лоб были покрыты рубцами, большая часть левого уха отсутствовала, отрубленная годы назад. Почесав бороду, он снова напялил шляпу и двинулся вдоль по улочке.
Через десяток шагов двое выскочили на него из ниш. Тот, что слева, прижал нож к ребрам, второй помахал перед глазами коротким мечом, толкнув мужчину к стене. Он молча повиновался. Прищурился, разглядывая в полумраке человека с мечом. — Лефф.
Обнажились черные зубы. — Хей, старый приятель. Забавно встретиться.
Человек с ножом фыркнул: — Думал, мы тебя не выглядим в дурацкой шляпе? Да?
— Скорч! Ну, не могу и выразить, как рад встрече. Боги подлые, готов поклясться был, что вы давно встретили мрачный конец. Какое великое открытие, друзья! Будь у меня деньги — а их нет — я поставил бы выпивку обоим…
— Хватит, — зарычал Лефф, махая мечом перед лицом пленника. — Ты в нашем списке, Торвальд Ном. Да, в самом низу — почти все верят, что ты давно помер. Но ты сбежал от долгов — большой долг стал еще больше, ага! — не говоря уж о попытке кинуть меня и Скорча…
— Едва ли. Кажется, после той ночи мы формально разорвали партнерство…
Скорч зашипел: — Тихо! Никто ничего не знает о ночных забавах.
— Я о том, — торопливо поправился Торвальд, — что вас не кидал.
— Неважно. Ты же в списке, так?
— Вы, должно быть, совсем отчаялись, если беретесь за…
— Может, и так, — сказал Скорч, — а может, и не так. Но ты, чудила, будешь все объяснять другому. Мы тебя передадим, и если ростовщик Гареб не будет рад, я…
— Постой! Я могу достать деньги… могу выплатить долг. Но нужно время…
— Времени тебе не дадут, — покачал головой Лефф. — Прости, дружище.
— Одну ночь. Всего лишь, прошу.
— Одну ночь. Чтобы сбежать, как ты умеешь.
— Клянусь, нет. Боги, я же вернулся! Только чтобы разобраться со всеми долгами!
— Неужто? И как ты это сделаешь?
— Оставьте детали мне, Скорч. Сохраните невинность. Итак, я в самом низу списка — потому что прошли годы. Значит, никто не ждет, что вы меня первым приведете? Дайте одну ночь, вот все, о чем прошу. Встретимся здесь следующим утром. Я от вас не сбегу, клянусь.
— Думаешь, мы идиоты оба.
— Слушай, Лефф. Когда выплачу Гаребу, помогу тебе. Со списком. Кто лучше меня в таком деле?
Недоверчивое лицо Скорча вытянулось так сильно, что глаза чуть не выпали из орбит. Он метнул взгляд на Леффа.
Торвальд Ном заметил все это и кивнул: — Да, вы двое в беде. Верно. Список сожрет всех, даже тех, кто с ним ходит. Скажу прямо: я поражен, увидев, как низко вы пали. Боги! Если бы я заранее знал, я бы подумал, как вам…
Лефф фыркнул: — Какая наглая брехня.
— Ладно, ладно. Преувеличение. Так сколько Гареб с меня требует?
— Тысячу серебряных консулов.
Торвальд Ном разинул рот и побледнел. — Ради милостей Худа, он всего лишь купил мне ужин и пару пива! Я — то думал, от великодушия. Или заманивал на какое-то дело. Я оскорбился, получив счет за ту ночь…
— Проценты, Торвальд, — сказал Лефф. — Сам понимаешь.
— К тому же, — добавил Скорч, — ты сразу сбежал. Где ты был так долго?
— Вы не поверите.
— Это не следы кандалов на руках?
— Да, и еще хуже. Натийская рабья яма. Работорговцы, малазане. И так до самого Семиградья. Сбереги Беру, мне было совсем невесело. Что до обратного пути — что же, будь я бардом, уже заработал бы состояние!
Повисший перед лицом меч закачался и постепенно опустился; кончик ножа перестал так рьяно упираться под ребро. Торвальд бросил торопливый взор на лица и произнес: — Одна ночь, старые друзья. Все улажу и смогу помочь со списком.
— Мы уже получили помощь, — сказал Лефф, хотя безо всякого воодушевления.
— О? И от кого?
— От Крюппа. Помнишь его?
— Тот сальный, жирный скупщик в «Фениксе»? Вы сбрендили?
Скорч сказал: — Это новое место, ведь Бормен нас выгнал за…
— Не рассказывай секреты, Скорч!
— Одна ночь, — закивал Торвальд. — Согласны? Лады. Не пожалеете.
Лефф сделал шаг назад и спрятал меч. — Уже жалею. Слушай, Торвальд. Ты даешь деру — мы тебя находим. Никуда не денешься. Прыгнешь прямиком в натийские ямы — и мы за тобой. Понял?
Торвальд нахмурил было лоб — но тут же кивнул: — Пойдет, Лефф. Я вернулся, и больше я никуда, никогда не уеду.
— Одна ночь.
— Да. А вам двоим лучше вернуться на берег. Кто знает, вдруг другой беглец уже садится на корабль?
Оба вдруг занервничали. Лефф толкнул Торвальда и помчался бегом. Скорч не отставал. Проследив, как они скрылись за углом, Торвальд слился с толпой Лобной улицы.
— Как это, — пробормотал он себе под нос, — такие полнейшие придурки живут и живут? И будут жить.
Он поправил морантский плащ, убедившись, что спрятанные в нем предметы не выпали или — боги сохраните! — не начали капать. Хорошо. Поглубже надвинув шляпу, он пустился в путь.
С Гаребом неприятность вышла. Ну, он сумеет что-то придумать. «Надеюсь. Одна ночь. Чудно. Быть по сему. Все другое подождет.
Надеюсь».
* * *Скромный Малый был полукровкой и родился в Одноглазом Коте двадцать семь лет назад. Ривийка, проданная купцу за дюжину железных слитков, через год понесла ему бастарда. На восьмом году отец признал его, принял в семью; мальчик учился ремеслу торговли железом и мог унаследовать дело, если бы одна ужасная ночь не разрушила всю стабильность существования.
Прибыла иноземная армия, обложила город. Мальчишка день и ночь горел желанием битвы… потом по улицам потекли слухи о преимуществах жизни в великой и богатой Малазанской Империи. Если бы дураки во дворце капитулировали! Глаза отца сияли от предвкушении. Без сомнения, он был захвачен приливом сладких мечтаний, потому что принял участие в заговоре крупных купцов с агентами Империи, пытался открыть ночью ворота — но попытка претерпела катастрофическую неудачу. В особняк ворвались солдаты с обнаженными мечами. Ужасы ночного нападения никогда не изгладятся из памяти Скромного Малого. Он видел, как насиловали мать и сестер. Крики, дым и кровь, кровь повсюду — словно горький дар какому-то темному богу — о, он помнит ту кровь! Его, избитого и в цепях, вытащили на улицу, и участь его казалась очевидной… если бы не расквартированная в городе компания наемников. Ее командир, высокий и яростный Джоррик Острое Копье, принял под защиту немногих оставшихся в живых заговорщиков. За это его компания была выдворена параноиками — правителями города, пересекла под парусами озеро Старого Короля. Вскоре после этого произошла вторая, удачная измена. Еще одна ночь резни — кровь на руках ассасинов Когтя — и Одноглазый Кот пал к ногам Малазанской Империи.
Джоррик Острое Копье освободил пленников на диком южном берегу озера, у подножий Одноглазого Хребта, дал им припасы, достаточные, чтобы добраться по горам до Плато Старого Короля. Оттуда Скромный Малый провел выживших домочадцев, рабов и свободных, по торговым трактам в город Медведь. Там они ненадолго задержались, потом перебрались в Заплату и двинулись по Ривийскому Следу.
Короткая остановка в Крепи. Спасаясь от новой малазанской осады, колонна оборванных беженцев добралась до Даруджистана.
Где Скромный Малый обосновался в последней из контор отцовского предприятия и начал длительный, сложный процесс возрождения, отточивший деловое чутье и даже силу духа. Долгое и опасное странствие принесло ему верность персонала. Рабы получили свободу, и ни один не отказался от должностей. Торговля железом процветала. Однажды показалось, что Малазанская империя снова выследила его — но случился нежданный дар, дар крови, как он понимал сейчас — и жизнь города была сохранена.
Но надолго ли? Скромный Малый уже познакомился с методами Империи. Проникновение, умные действия по дестабилизации, устранению, созданию паники и развалу порядка. У них теперь есть посольство в городе? Всего лишь способ провести в город агентов. Но нет, больше он не будет бегать.
Предки его отца торговали железом уже двенадцать поколений. В своей конторе, что была расположена в Гадробийском районе, он нашел уходящие под улицу подвалы, а в них записи, охватывавшие период в шестьсот лет. В самых старых свитках пергамента Скромный Малый и обнаружил нечто.
Даруджистан не падет перед Малазанской империей — он нашел, как это обеспечить. Никакая иностранная сила никогда не сможет угрожать городу, который стал ему новой родиной. Никто не поставит на край гибели его семью, его любимых.
