Елизавета Дворецкая - Ясень и яблоня, кн. 2: Чёрный камень Эрхины
Эрхина, одетая в белое, украшенная золотом, с черным поясом Богини, появилась в воротах нижнего вала с первыми лучами солнца. Ворота, с особым старанием начищенные к празднику, сияли, как золотые, и казалось, что сама Богиня выходит навстречу людям из Иного Мира, дверь которого приоткрывается лишь восемь раз в году. Сейчас, в Праздник Цветов, дверь между мирами открывалась на рассвете.
Народ радостными криками приветствовал свою Богиню, и она отвечала словами Напутствия. Его здесь привыкли слышать из года в год в дни священных праздников, каждый знал его на память, но каждый раз оно заново вызывало в сердцах восторг слияния с Богиней:
Собирайтесь ко мне, вы, о дети Земли,Все, кто тайны постиг и кто жаждет постичь;Научу я тому, что неведомо вам,Научу вас я песням во имя Луны.
Я, Богиня – души бесконечный восторг,Я есть радость земли, и любовь – мой закон.Пусть же чистыми будут все мысли твои,И с пути не сверни, устремляясь к мечте.
Я есть тайная дверь в Вечной Юности Мир,Я – священный сосуд, полный жизни вином.Я – Котел Черридвен, где бессмертье кипит,Человечьим сердцам я блаженство дарю.
После того как Богиня скрылась, народ отправился в лес за большой елью. Ель срубили, очистили от ветвей, оставив только вершину, и торжественно понесли опять на площадку перед воротами. По пути хором пели:
Благословенно будь это дерево,Несущее в себе нашего Повелителя,Которое скоро войдетВ нашу Мать-Землю!
В самой середине площадки красовалась яма, которую перед каждым праздником заново расчищали. Жрица Торхильд вылила в яму соленую воду, а народ вокруг снова пел:
Земля-Мать, пусть этот дарПодготовит тебя к принятиюСупруга твоего, нашего повелителя!
Принесенную ель обвили красными и белыми лентами, в знак встречи здесь смерти и возрождения, женщины привязали на нее множество букетиков фиалок. Многие подходили к дереву и, чем-нибудь острым порезав или уколов себе руку, брызгали кровью на ствол, принося жертву дереву и помогая таким образом плодородию земли. Жрица, окунув палочку в сосуд с маслом, наносила на ствол крестообразные знаки солнца.
Весь день после того вокруг священного дерева торжественно кружились обрядовые танцы и по долине разносилось пение:
Три чуда есть: рождение, жизнь и смерть,Приход зимы сменяет сладость лета,И восемь раз в году мы свой сплетаем круг,Из года в год идем за кругом таинств.
Друг друга обгоняют свет и тьма,Сменяет солнце ночь, сама сменяясь светом.Так нам достались в дар от наших предковСказания о Боге и Богине.
Король Теней Рогатый по ночамВерхом на диком ветре в небе мчится,А днем же он – Зеленый человек,Что по лесным полянам в чаще бродит.
Она же может быть девицей юной,Плывущей в полночь в лодке под Луной,Но срок придет – и сделается вновьСтарухой древней, шепчущей заклятья.
Так будем петь в честь Бога и Богини,И танцевать в кругу, в объятье тесном,А час придет – и на спине ОленяПомчимся мы в Чертоги Возрожденья.
Эрхина, ее приближенные-жрицы, Торвард – никого из них Сэла с самого рассвета не видела. Они были на вершине холма, в храме, где творили свою часть праздника, скрытую от глаз непосвященных. Но Сэла провела счастливейший день: среди народа никто не знал, кто она такая, и она веселилась вместе со всеми, кружилась вокруг священного дерева и пела, сливаясь с толпой в одно целое и чувствуя, как ее дух, согласно с общим духом народа, стремится к духу Богини. В Аскефьорде, где все было слишком знакомо, люди отвлекали все ее внимание на себя, а здесь она чувствовала себя наедине с самой Фрейей. Земля была невестой, трепещущей в ожидании своего священного супруга, и встреча их даст начало мирозданию, обновит и пополнит жизненные силы всего живого.
Потихоньку опускались голубовато-серые сумерки, воздух между небом и землей как будто делался плотнее. Шумные игры и танцы прекратились. Охапки хвороста, украшенные пучками лесных и полевых цветов и белыми лентами, сложили в тринадцать больших куч, образовав круг внутри череды белых камней. Позади него темнела громада Гробницы Бога. Это был большой курган, пустой внутри и служащий своеобразным храмом, нижним противовесом Дома Золотой Яблони на вершине холма. В сумерках он приобрел какой-то особенно зловещий и многозначительный вид, и от взгляда на эту черную гору бросало в дрожь.
Из ворот Аблах-Брега показалась Дер Грейне, державшая в руках большой золоченый светильник, в котором пылал священный огонь из храма. Одетая в белое, с венком из яблоневых ветвей на голове, она казалась прекрасной, как лунный луч, и такой ненастоящей, что все ахнули, хотя наблюдали нечто подобное каждый год. Это была истинная дева Иного Мира, и даже Сэла не узнавала сейчас свою подругу.
Под общее пение Дер Грейне зажгла священные костры, по кругу переходя от одного к другому, и снова исчезла. Сэла, усталая и взбудораженная, всей кожей ощущала, как растет общее возбуждение вокруг нее: все ждали самого важного на этом праздновании.
Из глубин гробницы вдруг раздались удары бубнов, и Сэлу пронизала жуть: это звучало как призыв Иного Мира, как знак открываемой двери.
Толпа вокруг нее содрогнулась и попятилась от круга священных костров в безопасную мягкую тьму.
Ворота Аблах-Брега снова распахнулись, и из них показалась череда белых фигур. В сумерках, при свете костров, под звуки загробных бубнов, они казались посланцами Иного Мира, выходящими из той самой Пылающей Двери, что открывается восемь раз в году. И каждый, кто это видел, переживал заново рождение мира, творимого обрядом на его глазах, в глубинах его собственной души. Это были женщины, числом тринадцать, как тринадцать лунных месяцев в году, из числа самых знатных и мудрых жриц острова Туаль, духовных дочерей Меддви. Все они были одеты в тонкие белые одежды, каждая несла светильник, словно все тринадцать лун года вышли вместе в эту священную ночь. Сэла видела и различала лица – Бресайнех, Торхильд, Фрейунн, Дер Грейне, Рифедды, Даголин, Дуброн и других, – но сейчас никого не могла узнать.
Впереди шла Эрхина. На голове ее был золотой убор с полумесяцем надо лбом, а в руках она держала большую круглую чашу, золотую, с рядом крупных жемчужин по краю. По толпе пролетел вздох благоговения, и Сэла затрепетала. Жемчужную Чашу выносили из храма лишь один раз в году. Дер Грейне рассказывала ей о Чаше Богини: сила Фрейи, чья мудрость равна мудрости Одина, делала Жемчужную Чашу подобием Источника Мимира и позволяла Богине взглянуть изнутри на мир и сплетение его сил. Поэтому Чаша способна делать предсказания: она владеет прошлым, из которого тянутся ростки будущего.
Сначала Эрхина, а за ней другие вступили в северо-восточную часть круга и пошли, двигаясь вслед за солнцем, пока каждая не заняла свое место между двух костров. В ярком свете пламени белое сияние их одежд померкло, но бубны стучали быстрее, и живое биение пламени наполняло все происходящее каким-то торжественным напряжением. Все смотревшие в круг дрожали, и биение бубнов отдавалось у каждого где-то внутри, словно это стук собственного сердца.
Эрхина встала в самую середину и опустила чашу на землю возле своих ног. Подняв руки, она стала призывать духов в каждую из четвертей круга: духов воздуха – в восточную часть, духов огня – в южную, духов воды – в западную, духов земли – в северную. Жрицы повторяли за ней заклинание, и даже со стороны все отчетливее ощущалось, как накапливается сила внутри круга.
Вслед за тем Эрхина призвала Звездный Народ – особых существ, не нуждающихся в теле и пришедших со звезд, хранящих круг и помогающих волшбе. В каждой из сторон круга появилось по столбу призрачного голубоватого света; они чуть заметно колебались, словно под дуновением невидимых ветров, но от них исходило ощущение силы, мудрости, покоя и защиты.
Чудесный круг был создан – теперь он стал крепостью с незримыми стенами, островком между мирами, не принадлежащим ни земле, ни иным мирам, но той священной точкой, где они встречаются. В воздухе висели чуть заметные, голубоватые очертания шара, словно бы до половины зарытого в землю и заключившего в себя площадку Круга и гробницу. Приглядевшись, этот шар можно было отчетливо различить, но стоило сосредоточить внимание на белых фигурах на площадке – и преграда для глаз исчезала, каждая жемчужина на стенках Чаши делалась отлично видна. Ничего подобного Сэла не видела у себя дома, и теперь, в присутствии таких сил, она ощущала остров Туаль серединой земли. Серединой, от которой зависело, будут ли расти трава и зреть плоды во всех уголках обитаемого мира. Все нехорошие чувства, которые Сэла питала к Эрхине, сейчас исчезли: ведь в этой женщине действительно жила Богиня, дарующая жизнь вселенной. И то зло, которое Эрхина порой причиняла, казалось пустяком по сравнению с тем благом, которое она заключала в себе.
