Стивен Эриксон - Дань псам
Потоки черной воды, молотящие по волнам, ливень каменных осколков — о, как рыдало Отродье Луны! Трещины расширяются, внутри слышен грохот падающих стен…
«Нужно было уйти с Отродьем Луны, когда он наконец отослал его в дрейф. Да. Нужно было. Распластаться среди мертвецов. Лорд восславил меня за это жертвоприношение, но каждое слово падало пеплом в лицо. Проклятая Бездна! Я ощутил погружение каждого зала. Трещины стали ранами души, ударами меча; ох, как мы кровоточим, как мы стонем, как проваливаемся в смертельные разрывы!»
Давление не ушло. Оно затаилось внутри. Море жаждет отмщения, и оно способно достать его, где бы он ни находился. Гордость превратилась в проклятие, душа его украсилась клеймом. Клеймо стало гноящейся язвой. Он слишком слаб, чтобы отбиваться.
«Теперь я Отродье Луны. Раздавленное в глубине, неспособное достичь поверхности. Я опускаюсь, и давление растет. О, как оно растет!»
Нет, так не годится. Зашипев, он оторвался от стены и похромал дальше. Он уже не Верховный Маг. Он никто. Обычный кастелян, тревожащийся о поставках провизии, читающий списки, в которых упоминаются веревки и дрова для каминов. Воск для желтоглазых свечников. Чернила кальмара для пятнистых писцов…
Когда он предстает перед повелителем, то говорит о мелочах, и это все, что ему остается. Все его наследие.
«Но не я ли стоял рядом с ним на берегу? Не я ли последний, еще разделяющий с Лордом память об этом?»
Давление постепенно разжало объятия. Он выжил. А в следующий раз?
Трудно сказать; он не верил, что сможет держаться. Боль, сжимающая грудь, гром в голове…
«Мы нашли нового поставщика трупных угрей. Вот о чем я доложу. И он улыбнется и кивнет, а может быть, положит руку мне на плечо. Легкое, бережное касание — достаточно легкое, чтобы убедиться — я еще не сломался. Потом Лорд выскажет благодарность.
За угрей».
* * *Вот доказательство его храбрости и силы духа: этот человек никогда не отрицал, что был сирдомином в Паннион Домине, что служил безумному тирану в той самой цитадели, что стала ныне грудой камней едва ли в одном броске от «Надраенной Таверны». Привязанность к званию не была признаком извращенной верности маньяку. Мужчина с выразительными глазами наделен чувством иронии. Если же кто-то из его знакомцев — людей вдруг наполняется обидой, услышав, как он зовет себя… что же, Сирдомин может о себе позаботиться. Служба оставила наследство, которого никто не стал бы стыдиться.
Кроме этого, мало что знал о приятеле Спиннок Дюрав. Разве вот еще впечатляющий талант к старинной игре Тисте Анди, известной как «Кеф Танар». Она распространилась среди жителей Черного Коралла и даже за его пределы — как он слышал, до самого Даруджистана.
Королей и королев столько же, сколько игроков. Поле битвы расширяется с каждым броском, никогда не бывая одинаковым. Солдаты, наемники и маги, ассасины и шпионы. Спиннок Дюрав знал, что источником вдохновения для создателей игры послужили древние войны Первенцев Матери Тьмы. Действительно, один из королей имеет серебряную полосу в гриве, а второй сделан из отбеленной кости. Есть тут и королева белого огня в опаловой короне; Спиннок мог бы, если захочется, назвать имена прочих фигур… но вряд ли кто-то способен проявить к этому хотя бы ленивый интерес.
Большинство людей считало белую гриву свежим добавлением, каким-то насмешливым приветом отстраненному правителю Коралла. Сами поля на доске были раскрашены в оттенки Тьмы, Света и Тени. Великий Город и Крепость соответствовали Черному Кораллу, хотя Спиннок Дюрав знал, что поле постоянно разраставшегося Великого Города (для него есть более пятидесяти плиток, игрок может по желанию добавлять новые) на самом деле означает Харкенас, Первогород Тьмы.
Все равно. Важна сама игра.
Спиннок Дюрав, единственный Тисте Анди во всем «Надрае», уже пятый звон сидел с четырьмя другими игроками над одной партией, и массы зрителей собрались поглядеть на это титаническое состязание. Дым висел прямо над головами, заслоняя низкие столики главного зала таверны, затемняя свет факелов и ламп. Потолок поддерживали грубые балки, взятые из обломков цитадели и Отродья Луны и кое-как прилаженные на место (некоторые уже опасно провисают, вокруг них появилась сеть трещин). Лужи эля затопили неровные плиты пола, и в жидкости плавали гребнистые саламандры, спьяну пытавшиеся совокупляться с ногами людей. Их приходилось то и дело стряхивать.
Напротив него сидел Сирдомин. Двое других скатились на роли вассалов, подданных принадлежавшей Сирдомину опаловой королевы. Силы третьего игрока были загнаны в угол, и он явно раздумывал: повести роковое наступление на Сирдомина — или на Дюрава?
Если на Дюрава, то ему будет нелегко. Но положение не безнадежное. Он же игрок — ветеран, его опыт простирается на двадцать тысяч лет!
Спиннок необычно грузен и широкоплеч для Анди, до странности похож на медведя. В длинных нечесаных волосах имеется проблеск рыжины. Глаза широко расставлены на плоском лице, однако скулы торчат высоко. Поперечный разрез рта кривится в усмешке — это его привычное выражение.
— Сирдомин, — сказал он, пока прочие игроки колебались, осаждаемые сзади тучей дружеских советов, — у тебя редкостный талант к Кеф Танар.
Тот просто улыбнулся.
В прошлом раунде бросок Монетки Наемника заполнил королевские подвалы Сирдомина золотом. Спиннок ожидал набега на оставшиеся четыре фигурки наемников — чтобы усилить давление на третьего короля, если тот решит сохранить независимость или соединится с королем Спиннока — либо удара вглубь территории самого Спиннока. Но Сирдомину было бы мудрее сдерживаться: у него осталось мало фигур, да и Врата еще не выбраны.
Все затаили дыхание, когда третий король полез в карман и достал фишку-плитку. Он вытянул сжатую в кулак ладонь и встретил взгляд Спиннока.
Нервозная алчность. — Три монеты, Тисте, и я твой вассал.
Улыбка Спиннока стала напряженной. Он покачал головой: — Я вассалов не покупаю, Гарстен.
— Тогда ты продуешь.
— Сомневаюсь, что и Сирдомин будет покупать преданность.
— Иди ко мне, — приказал Сирдомин, — причем на карачках.
Глаза Гарстена забегали — он оценивал, какое унижение ужалит болезненнее. Через миг он глухо прорычал и показал плитку.
— Врата!
— Рад видеть тебя сидящим одесную, — сказал Спиннок.
— Я скроюсь в них!
Трусливо, но предсказуемо. Единственный способ, которым Гарстен сможет сохранить монеты в своем подвале.
Спиннок и Сирдомин выжидали, пока Гарстен не уберет с поля свои плитки. Затем наступила очередь Спиннока. Врата введены в игру. И он может призвать собранных им пятерых Драконов. Они пролетели над тщательно выстроенными Сирдомином укреплениями, испепелив их, но потеряв одного от яростного удара двух Верховных Магов, сидящих на верхушке Высокой Крепости Сирдомина.
Атака снесла треть Внутреннего Двора Сирдомина, практически изолировав его королеву. Пользуясь разрушением полевых укреплений и потерей командования войск, Спиннок выдвинул ударный клин Наемников и отряд Отборной Кавалерии, ловко рассекая вражеские силы надвое. Вассалы подняли мятеж и долго оставались на своих полях, порядком потрепав разрозненные войска Сирдомина, а потом отступили через Врата. Когда выпал черед Сирдомина, ему оставалось лишь опрокинуть королеву и поднять руку.
Со всех сторон раздались крики, деньги начали переходить из рук в руки.
Спиннок Дюрав потянулся за выигрышем. — Ресто! Кувшин эля для нашего столика!
— Ты так щедр на мои деньги, — кисло усмехнулся Сирдомин.
— В этом суть щедрости, друг.
— И умеешь утешить.
— Знаю.
Как повелось, поскольку трое остальных игроков сдались, они не могли принимать участия в пирушке победителя. Поэтому Спиннок и Сирдомин смогли разделить кувшин между собой, что оказалось самым достойным завершением столь умело проведенной войны. Толпа постепенно рассосалась, слуги снова нашли себе работу.
— Беда с нами, ночными совами, — сказал Сирдомин, нагнувшись над кружкой. И после долгого молчании продолжил: — Никто и не подумал поглядеть в мутное окошко, чтобы встретить маковый поцелуй зари.
— Зари? А, окончания ночи. — Спиннок кивнул. — Для нас, Тисте Анди, стало постоянным источником удивления, что так много людей осталось жить в городе. Неизбывная тьма висит на ваших душах тяжким бременем. Так я слышал.
— Если нет спасения, да. Разум может помутиться. Но пройди немного за северные ворота, и над Курганом воссияет солнце. Так же и с рыбаками, что рыбачат за Ночными Водами. Без этого, Спиннок, в Коралле действительно остались бы одни Тисте Анди. Отродье Луны отбросило тень даже из смерти, так поют барды. Но скажу тебе, — тут Сирдомин потянулся, чтобы наполнить кружку, — я вечный мрак только приветствую.
