Сергей Шведов - Грозный эмир
– А что говорят о смерти Санлиса? – хмуро спросил Константин, разочарованный неудачами.
– Едва ли не все, с кем мне удалось перемолвиться словом, кивают на сыновей барона Глеба де Руси. Якобы это они отомстили благородному Ги за смерть своего отца. Недаром же младший из них, Филипп, стал правой рукой коннетабля Ле Гуина.
Филиппа Константин помнил одиннадцатилетним шустрым мальчишкой, необычайно ловко орудующим деревянным мечом. Нынешний капитан гвардии отсутствующего графа Антиохийского уже давно вышел из детского возраста, Константин видел его мельком, и никакого мнения о нем пока не составил. С тем большим интересом он принял приглашение Филиппа, навестить его во дворце, некогда принадлежавшем графу Гуго Вермондуа, потом Венцелину фон Рюстову. Дворец не произвел на Константина большого впечатления, в отличие от хозяина, встретившего гостя едва ли не на крыльце. Филипп почти полголовы уступал в росте византийцу, но, если судить по движениям его ладно скроенного тела, отличался немалой силой и ловкостью.
– Я слышал патрикий, что ты интересуешься судьбой нотария Никодима, – вежливо улыбнулся хозяин гостю, жестом приглашая его к накрытому столу.
– Первый раз слышу это имя, – удивленно вскинул бровь Константин.
– Тогда тебе не интересно будет знать, что этот человек убит вместе с бароном де Санлисом и сирийцем Андроником.
– Но почему же, – развел руками Константин, – я хоть и не был знаком с Никодимом, но о бароне де Санлисе слышал от отца. К тому же меня поселили в его дворце. Мне говорили, что ты приложил руку к гибели барона, благородный Филипп.
– Не следует верить слухам, дорогой Константин, – осуждающе покачал шевалье де Руси. – Барон де Санлис готовил мятеж против короля Болдуина и был убит моим предшественником на посту капитана гвардии Раймундом де Пуатье. К слову – любовником графини Алисы.
– Ты осведомленный человек, благородный Филипп, – усмехнулся византиец.
– С некоторых пор я служу королю, патрикий, а служба, как известно, обязывает. Я бы рад продолжить с тобой знакомство, Константин, но, к сожалению, мой непосредственный начальник коннетабль заподозрил тебя и твоих людей в делах неблаговидных, а потому настоятельно советует вам, покинуть Антиохию и как можно скорее. Увы, благородный Ричард стар, ему всюду мерещатся заговоры, и он готов поверить в любую сплетню, порочащую благородного и чистого душой человека.
– И в чем же именно он меня подозревают?
– Якобы ты плетешь рыбацкую сеть, патрикий, с намерением поймать в нее большую рыбу, именуемую Антиохией. Не для себя, нет – для басилевса Иоанна. Мне очень жаль, Константин, но тебе придется покинуть графство в течение двух ближайших дней.
– Какое совпадение, Филипп, – широко улыбнулся патрикий. – Я уже отдал приказ к отплытию, и только твое любезное приглашение заставило меня задержаться в гостеприимной Антиохии еще на сутки.
– В таком случае – счастливого пути, Константин. Будешь в Джебайле – передай от меня привет благородному Венцелину и его семье.
– Непременно, Филипп, – кивнул комит. – Рад был познакомиться со столь молодым и одаренным человеком.
Свой гнев по поводу неудачи, приключившейся в Антиохии, Константин собирался сорвать на Феодоре, привлекшем своими неуклюжими действиями внимание местных властей. Однако у нотария был припасен для патрикия аргумент, снимающий с него все подозрения в глупости и нерасторопности.
– Эту женщину люди Филиппа де Руси ищут по всему городу, – доверительно сообщил Феодор комиту. – Она одна из самых активных участниц провалившегося заговора.
– Как ее зовут?
– Баронесса Тереза де Сабаль, – понизил голос до шепота нотарий. – Ее обвиняют в покушении на жизнь собственного мужа. Не могу судить, насколько подозрения обоснованы, но король Болдуин приказал отправить несчастную женщину в монастырь. Сведения у меня точные и проверенные.
– И чем эта дама может быть нам полезной?
– Она близкая подруга графини Алисы. Но будет лучше, если ты сам с ней поговоришь, патрикий.
– Где она?
– Ждет тебя в дальней комнате. Я провожу.
Патрикий с первого взгляда оценил женщину. Тереза была немолода годами, но все еще хороша собой. На Константина она взглянула сначала с удивлением, словно признала в нем старого знакомого, но потом, спохватившись, отвела глаза. О вдове Рожера Анжерского патрикий слышал от отца. И хотя сиятельный Михаил всегда говорил витиевато и на прямые вопросы отвечал уклончиво, он все-таки не скрыл от сына, что смерть графа Танкреда не была случайной. А виновницей его безвременной кончины, протовестиарий назвал Терезу, не простившую любовнику измены. О степени своего участия в этом деле протовестиарий умолчал, но Константин и без его подсказки догадался, что византийцы приложили руку к этому печальному событию. У коннетабля Ле Гуина была веская причина не доверять посланцам басилевса, и он отыгрался за вину сиятельного Михаила на высокородном Константине.
– Чем могу быть полезен благородной даме? – холодно спросил комит, жестом приглашая гостью сесть.
– Я прошу тебя, патрикий, помочь мне выбраться из Антиохии, – молитвенно сложила Тереза руки на груди.
– Я посол, – напомнил Константин. – И это накладывает на меня определенные обязательства.
– А если я оплачу свой проезд?
– Ты вводишь меня в соблазн, благородная Тереза, – усмехнулся патрикий. – А ведь я верный муж.
– Все вы одинаковы, – поморщилась гостья, – но я сейчас не об этом. Вот моя плата.
Патрикий взял пергамент, небрежно брошенный Терезой на стол, и углубился в чтение. Гостья пристально наблюдала за хозяином, явно пытаясь понять, какое впечатление ее письмо производит на византийца. Пару раз Константин пошевелил бровями, один раз погладил светлую короткую бородку, но этим и ограничился.
– У тебя хороший слог, баронесса, – сказал он, оторвавшись от свитка. – Но ведь благородная Алиса уже понесла наказание за свой грех.
– И что с того? – повела плечом Тереза. – О нашей с ней прогулке знает всего несколько человек. А этим наспех написанным рассказом я всего лишь хотела продемонстрировать степень своего влияния на графиню.
– Опальную графиню, – поправил ее Константин.
– В изгнание ее отправил собственный отец. Но если с благородным Болдуином что-нибудь случится, вряд ли кто-нибудь рискнет оспаривать у Алисы право на наследство. Она вернется в Антиохию и принесет оммаж императору.
– Ты уверенна в этом?
– Уверенна. Нельзя сказать, что она ненавидит Мелисинду, но чувство соперничества между сестрами есть.
– А этот ее любовник… – Константин скосил глаза на пергамент. – Раймунд де Пуатье?
– Ничтожество, – отрезала Тереза. – Но любит деньги. Настолько любит, что даже не постеснялся уступить свою жену другому за три тысячи денариев.
– Ого, – восхитился чужой щедростью патрикий. – И кто же этот щедрый покупатель?
– Базиль де Гаст.
– Базиль? – неожиданно засмеялся Константин. – Впрочем, от морского разбойника можно ожидать чего угодно.
– Я готова служить басилевсу душой и телом, – горячо заговорила Тереза, – но мне нужны деньги. Много денег, чтобы разжечь алчность в низких душах.
– Средства для достижения цели у тебя будут, – пообещал патрикий. – Но я приставлю к тебе своего человека, нотария Феодора. Он будет следить за тобой. Империя не выбрасывает деньги на ветер. Не взыщи, баронесса, если что не так.
Князь Святослав гостеприимством византийцев был сыт по горло. Так же как и обещаниями корыстолюбивых чиновников. Подношения они брали, но дело не двигалось. Пожалуй, только один человек принял горячее участие в судьбе изгоев – сиятельный Михаил. Человек немолодой и умудренный опытом. Именно от него Святослав узнал о храбром руссе, штурмовавшим со своей дружиной стены Иерусалима. По словам протовестиария, боярин Венцелин не затерялся среди крестоносцев и сумел преуспеть в чужой земле.
– Фон Рюстов? – разочаровано протянул Всеволод. – Да он саксонец, наверное, а не рус.
– Сказано же тебе – из Ростова, – возразил юному князю Кучкович. – Почти мой земляк.
Боярин пристал к полоцким князьям уже в Константинополе. Но до того обходительным оказался этот человек, что прогнать его не было никакой возможности. К тому же Воислав Кучкович обладал немалыми средствами и охотно ссужал обнищавших на чужбине князей деньгами. И по-гречески он говорил так, словно родился в столице Византии.
– Я знал еще отца благородного Венцелина, – продолжал обходительный Михаил. – Избор Гаст служил варангом в императорской гвардии.
– Гасты род известный, – задумчиво покрутил носом Кучкович. – А ты ничего не путаешь, патрикий?
– Может в твоей земле они и известны, боярин, а я о них в первый раз слышу, – рассердился невесть от чего Святослав.
