Татьяна Корсакова - Сердце зверя
Ночь не задалась не только у капитана. Софья поняла это сразу, как только переступила порог детской. Илья сидел на подоконнике, подтянув острые коленки к подбородку, на Софью он даже не взглянул, а ей вдруг сделалось не по себе от его сгорбленной спины, выпирающих лопаток и опущенных плеч.
– Здравствуй, Илья. – Она закрыла за собой дверь, подошла к окну, хотела погладить мальчика по голове, но так и не решилась. В черных смоляных волосах отчетливо выделялась седая прядь. – Илья… – Слова застряли в горле, потому что сразу стало ясно, минувшая ночь для этого несчастного ребенка оказалась куда страшнее, чем для них с Рудазовым.
Софья не стала ничего говорить, крепко обняла мальчика, прижала к себе. Он не сопротивлялся, но худенькое его тельце оставалось неподатливым, словно каменным.
– Хочешь пирога? – спросила она шепотом. – Я принесла.
Он посмотрел на нее несчастным, совершенно недетским взглядом, а потом сказал:
– Там была кошка.
– Где?
– В подвале. Мне было страшно, а она пришла, и стало легче.
– Что ты делал в подвале?
Он снова втянул голову в плечи, словно опасаясь, что и так сказал лишнее. А Софья уже сама все поняла…
– Тебя наказали? Заперли в подвале?
Он снова промолчал, и молчание это было красноречивее слов.
– Отец?
Плечи вздрогнули и снова напряглись. Значит, угадала.
– Надолго?
– На всю ночь…
Все-таки он не выдержал. При всей своей отчаянной храбрости он все равно оставался маленьким напуганным ребенком. И ему нужно было выговориться, выплеснуть свой страх.
Илья говорил, а Софьино сердце холодело с каждым сказанным словом. Верить в услышанное не хотелось, но седая прядь в черных волосах отвергала малейшую надежду на то, что мальчик всего лишь фантазирует. Не фантазирует. Родной отец забрал, практически похитил его у матери, привез в этот огромный дом не затем, чтобы любить и баловать, а чтобы сломать… И ведь еще чуть-чуть и сломает. Не нужны будут ни розги, ни подвалы, ни ведьма, ни кошка, которую придумало до смерти напуганное детское воображение. Достаточно одной лишь нелюбви. Впрочем, кошка была настоящей. На черных брючках Ильи Софья заметила рыжие с подпалинами шерстинки.
– Она меня убьет, – в голосе его был ужас пополам с обреченностью. – Она приходила ко мне сюда.
– В комнату?
– Да. Я испугался и закричал, а Эмма приказала Раисе забрать лампу. И тогда я спрятался под одеялом, но она все равно пришла… ходила вокруг, трогала…
– Ты поэтому вчера не выспался? Из-за этой женщины?
– Ведьмы…
Не ведьмы. В ведьм Софья не верила, а вот в человеческую злонамеренность очень даже. Ни одна женщина из тех, кто жили под этой крышей, не любила Илью. Более того, и Эмма, и Раиса, и уж тем более Мари его ненавидели. Так могла ли ненависть стать причиной такого жестокого, такого беспощадного эксперимента? Что-то подсказывало Софье, что могла. А еще ей не терпелось кое-что проверить. Вот только оставлять Илью одного в комнате она не хотела.
– А пойдем-ка в конюшню! – сказала она голосом неестественно бодрым. – Ты любишь лошадей, Илья?
– Илька. – Он шмыгнул носом. – Мамка меня Илькой называла… называет. – А лошадей люблю. Как же их не любить?
– Тогда вперед!
Из дома им удалось выйти незамеченными, но, лишь оказавшись в конюшне, Илька вздохнул полной грудью. А когда к ним подошел немолодой, колченогий конюх, так и вовсе улыбнулся. У конюха было простое, доброе лицо, а в перекинутой через плечо сумке Софья увидела морковку.
– Пришли лошадей проведать? – спросил он, обращаясь не к Софе, а к Ильке, и тот радостно кивнул. – Ну, так пойдем, я как раз жеребят кормить собирался.
– Погодите. – Софье вдруг стало интересно, как лошади попали на остров.
– Как попали? – Конюх глянул на нее с хитрецой. – Так вплавь и попали. С той стороны, – он неопределенно махнул рукой, – оттуда до берега ближе всего. А лошади, уважаемая барышня, плавают очень даже хорошо. И я вместе с ними, даром что хромой. Со мной им нестрашно. А вот жеребят пришлось лодкой перевозить. С этими я, признаться, намучился. Но ничего, вот они у меня какие красавцы! Вся жизнь моя в них. Людей не жалко, а их, тварей бессловесных, очень. Только не нравится им в последнее время на острове, беспокоятся. Особливо по ночам. Хорошо, что я тут рядышком… Ну, малец, пойдем, что ли, жеребяток кормить. – Он потрепал Ильку по голове и, подмигнув Софье, сказал: – А вы, уважаемая барышня, не сумневайтесь, я за ним присмотрю…
После залитой солнцем конюшни дом казался темным и выстуженным. Переступив порог, Софья поежилась, осмотрелась, а потом решительным шагом направилась ко входу в подвал. Как и ожидалось, дверь была заперта, впрочем, факт этот мог остановить кого угодно, кроме Софьи. Она огляделась по сторонам, вытащила из волос шпильку. Замок поддался за несколько секунд, отец мог бы ей гордиться.
Оказавшись внутри, Софья зажгла прихваченную на кухне свечу, аккуратно прикрыла за собой дверь. Темноты она не боялась, но в этом огромном, гулком и сыром подвале чувствовала себя неуютно даже с зажженной свечой, а от мысли, что бедный Илька провел здесь целую ночь, к горлу подкатывала тошнота. Но предаваться унынию Софья себе запретила, в подвал она спустилась с конкретной, пусть и попахивающей легким сумасшествием целью.
Подвал простирался под всем замком, состоял из множества коридоров и закоулков, но путь Софья определила безошибочно. Хотя, чтобы не заблудиться в этих катакомбах, пришлось вспомнить сказку, которую рассказывал ей в детстве отец. Крошки от пирога, который она прихватила вместе со свечой, должны были указать обратный путь.
Место, в которое ее привели чужие воспоминания, почти ничем не отличалось от остального подземелья. Разве что звуки капающей воды здесь делались громче и отчетливее. Подумалось вдруг, что ее могут счесть за сумасшедшую, если узнают, что в подвале она оказалась по воле покойницы. Но кто же узнает? Даже если она не обнаружит тайник, ничего страшного не случится. Вернется обратно, и все дела!
А тайник она нашла. Как и было велено, надавила на выступающий из стены камень, и тот с тихим щелчком поддался. Руку в открывшийся тайник Софья просовывала с опаской, а когда пальцы нащупали холщовый сверток, не сразу поверила в происходящее. Когда она вытаскивала сверток, пальцы дрожали так, что свечу пришлось поставить на каменный пол. Сверток был тяжелый, и содержимое его мелодично позвякивало, звоном манило развернуть грубую ткань, увидеть своими собственными глазами. Но Евдокия не велела, несколько раз повторила, что сверток раскрывать ни в коем случае нельзя, что это опасно для ее, Софьи, разума. Обманывала ли? Проверять не хотелось. Если все так, как сказала Евдокия, в тайнике найдется приз специально для нее.
Нашелся! Старинный нож с резной костяной рукоятью и лезвием, сделанным из того самого металла, что и кольцо мастера Берга. Если лезвие переплавить, его точно должно хватить… Вот и все! Вот она и нашла то, что так долго искала. Можно возвращаться обратно в Пермь. Если получится… Софья вдруг отчетливо поняла, что из подземелья ее могут и не отпустить.
Затрещала готовая вот-вот погаснуть свеча, а затылка коснулся могильный холод, словно бы на плечи ей набросили ледяную шубу. Софья стремительно развернулась, выставила перед собой нож.
Она была красива и чудовищна одновременно, с глазами, черными, как сама ночь, с седыми, заплетенными в длинную косу волосами. Она разглядывала Софью с любопытством, и от этого нечеловеческого любопытства в жилах стыла кровь. И подумалось вдруг, что именно эта женщина приходила ночью к Ильке.
– Что тебе нужно? – Собственный голос дрожал, и пламя свечи дрожало в такт ему. – Кто ты?
– А она нашла правильного человека… – Кончик косы, словно живой, потянулся к лицу Софьи, и молодая женщина инстинктивно взмахнула ножом. Помогло, отрезанная коса упала на пол и по-змеиному скользнула к ногам хозяйки, заструилась вверх по черному одеянию, расплелась, распадаясь на тысячи прядей, пока снова не стала единым целым. – Смелая. – Гостья улыбнулась, обнажая белые бескровные десны с острыми зубами. – Сама смелая и помощницу себе выбрала такую же. Вот только глупую.
Она не была живой, но и призраком она тоже не была. Жуткое порождение тьмы, но из плоти, до чужой плоти жадное. Софья сунула сверток под мышку, перехватила нож поудобнее, попятилась. Ведьма – или что это было за создание? – двинулась следом, но держалась на расстоянии. Боялась ножа? Пусть бы так, потому что надеяться Софье больше не на что, да и не на кого. Смелая, но глупая…
– Не отпустишь? – спросила, уже предчувствуя ответ.
– Отчего же не отпущу? Уходи. – Ведьма продолжала улыбаться. – Мне просто любопытно, чем все закончится. Выживешь ли…
Выживет. Ей бы только из подвала выбраться, а потом и с острова, а дальше уж как-нибудь…
– Ильку не трогай, – слова вырвались сами собой. Можно подумать, бездушной нечисти было дело до ее просьб. – Пожалуйста.
