Лихоморье. Трилогия (СИ) - Луговцова Полина
– Эта женщина – призрак и может увести их за собой, – высказался Якур с тревогой. – Говорил же, ничего нельзя забирать из долины мертвых!
– Но ведь это жена Руубена! Не мог же он ее оставить в том ужасном месте, – возразила Тильда. – Никто бы не смог! – уверенно добавила она. – Хоть эта женщина и призрак, но я думаю, что она не причинит зла своим родным.
– Смотря что она считает злом, – парировал Якур с растущим беспокойством.
Он подошел и взял Виолу за руку. Девушка вздрогнула и обернулась к нему, ее силуэт вновь стал цельным, перестав двоиться.
– Не уходи, – попросил Якур. – Ты нужна… здесь.
Произнося эти слова, парень запнулся. Тильде показалось, что он скажет: «ты нужна мне». И, хотя Якур подобрал другое слово, но его взгляд красноречиво говорил о том, что он имел в виду себя.
Виола улыбнулась ему:
– Я не уйду. Обещаю.
«А ведь я с самого начала догадывалась, что из них выйдет сладкая парочка», – подумала Тильда, отметив, что эта мысль не вызвала у нее досады, как бывало раньше. Даже наоборот, от нее потеплело на душе.
Увлеченные сентиментальной сценой, и участники, и зрители совершенно не смотрели по сторонам, поэтому слишком поздно заметили приближающуюся опасность: прямо на них, выставив перед собой кривой меч Осдемониума, неслась Божена, каким‑то образом освободившаяся от пут. Лицо ее было перекошено в гримасе ярости. За ней гнался Пункки, и, хотя он был еще далеко, но расстояние между ними быстро сокращалось. Казалось, Божена даже не подозревала о погоне, исподлобья глядя на свою цель, как бык на красную тряпку.
Ржавое лезвие воткнулось в живот Руубена, пронзив обе его руки, которыми он инстинктивно заслонился в последний момент. Финн упал на колени, удивленно распахнув глаза. Виола с криком бросилась к отцу. Блаватская с силой оттолкнула ее и уперлась ногой в плечо финна, пытаясь выдернуть из него меч. Наверное, собиралась использовать оружие снова, чтобы убить еще кого‑то, однако ее планы нарушил драугр: схватив злодейку за шею могучей ручищей, он оттащил ее в сторону и наверняка разорвал бы на куски за убийство своего хозяина, но на него внезапно набросилась целая стая разномастной нечисти из подоспевшей армии Осдемониума. Судя по тому, что появившиеся в Лунном чертоге воины привели с собой закованную в цепи Лоухи и толпу звероподобных пленников из ее войска, нападавшая сторона была окончательно разгромлена силами Подземельного Князя. Осдемониум, гордо вскинув голову, вышагивал вдоль выстроившихся перед ним солдат, оглашая Лунный чертог хвалебной речью. Повизгивание Лоухи немного портило торжественность момента, но главнокомандующий армией упырей не удостаивал ведьму своим вниманием.
События развивались стремительно, и Тильда успевала лишь вертеть головой, пытаясь понять, что ей делать. Руубену уже нельзя было помочь: его тело окончательно раздвоилось, и на полу осталась лежать материальная оболочка с дырой в животе, а полупрозрачная копия без единого кровавого пятнышка поднялась и покачивалась в воздухе перед женщиной‑призраком. Рядом с ними стояла рыдающая Виола, но Тильда понимала, что в этот момент лучше не беспокоить никого из этих троих.
Нечисть, скопом набросившаяся на драугра, штабелями повалилась на землю, сраженная черными молниями, выпущенными Вольгой. Драугр остался лежать без движения, бедняге отгрызли голову, но он, лишенный возможности умереть, бешено вращал глазами и колотил руками и ногами по полу в тщетных попытках встать.
Блаватской нигде не было видно. Похоже, злодейке удалось сбежать. Тильде показалось, что она слышит удаляющийся топот, и, оглядевшись, заметила вдали красные ботинки и край черной накидки, мелькнувшие за ледяной колонной.
Позади раздался гневный голос Осдемониума:
– Взять их!
Князь выбросил вперед костлявую руку, указывая прямо на Тильду.
Воины, все без исключения, мгновенно бросились исполнять команду своего военачальника. Даже конвоиры, которые удерживали Лоухи, помчались в атаку, оставив свою пленницу без присмотра. Ведьма тотчас воспользовалась моментом: плечом сдвинула повязку, закрывающую ее рот, и в считанные секунды избавилась от оков, – либо те оказались ненадежно закреплены, либо в ход была пущена песня Железа, но из‑за топота бегущих солдат ее звучания никто не услышал, и никто не заметил, как это произошло. Зато все увидели, когда Лоухи с пронзительным свистом взмыла в воздух и понеслась туда, где стояли Виола и ее родители‑призраки. С воплем «Отдай мою песню!» старуха вцепилась в волосы девушки. Руубен и мать Виолы, Айна, лишенные плоти, не могли защитить дочь, лишь беспомощно метались вокруг с испуганным видом.
– Тупицы! – Осдемониум в исступлении затряс костлявыми кулаками. – Держите ведьму! Она же опаснее тысячи воинов, дурачье!
Якур добрался до Лоухи раньше, чем солдаты, и, схватив ее за воротник, принялся оттаскивать от Виолы.
– Отдавай песню! – истошно орала старуха, не отпуская девушку и нещадно лягая пятками Якура, повисшего на ее спине. – Отдавай, слышишь?! Эта песня тебя погубит! Всю жизнь будешь маяться и долго не протянешь! Не под силу тебе ее носить!
– Якур, отойди! – крикнул Вольга, целясь, чтобы метнуть молнию.
– Нет! – Тильда схватила его за руку, поднятую для броска. – Виола тоже может пострадать! Дай, я попробую!
Поймав удивленный взгляд друга, она пояснила:
– Если Лоухи – демоническая сущность, я смогу ей приказывать! Ты же сам говорил, что у меня дар!
– Использование дара всегда огромный риск. Если тебе не хватит сил, ты погибнешь.
– Но я справилась с Мортемом, а он более могущественный, думаю.
– Он был ослаблен после нашей с ним схватки, не рассчитывай, что и с Лоухи все получится так же легко. Пусти!
Вольга выдернул руку и все‑таки выстрелил, но не в ведьму, а в воинов, окруживших ее, Виолу и Якура. Потом повернулся к рычащему от ярости Осдемониуму и выпустил молнию в него. Тот едва успел отпрыгнуть. Каскад ледяных осколков, выбитых из ледяного пола, посыпался на хозяина чертога, сбив с ног. Корона слетела с гладкого черепа и откатилась далеко в сторону. Поверженный правитель царства смерти заскулил, как побитый пес.
– Отзови своих упырей, не то костей не соберешь! – пригрозил ему Вольга. – Я владею силой того, кого ты всегда боялся!
– Стервец! – огрызнулся Князь. – Погоди, еще вернется Мортем, когда его сила тебя раздавит! – Он подполз к своей короне, водрузил ее на место и, поднявшись на ноги, скомандовал визгливым и жалким голосом:
– Отступаем!
Вскоре в Лунном чертоге повисла такая тишина, какая может быть только в загробном мире, и стал слышен тоскливый звук капающей воды, стекавшей с подтаявшего ледяного панциря пещерных сводов. Армия Осдемониума, прыснувшая во все стороны, растворилась во мраке вместе со своим предводителем. Не осталось даже поверженных молниями воинов, они просто исчезли, как тени от набежавшей на солнце тучи.
Исчезла и Лоухи, позабыв о своих притязаниях, – видимо, осознала всю их безнадежность, увидев, что даже Осдемониум дрогнул перед существом в черном балахоне. Наверное, оседлала ветер, используя свою песенную магию, и отправилась восвояси, смирившись с тем, что песня Камня так и не вернется в ее шкатулку.
На мутном, молочно‑белом ледяном полу остались лежать два тела: драугра с оторванной головой, который так и не умер, а просто затих от бессилия что‑либо изменить, и Руубена, которого тоже нельзя было считать мертвым, потому что его бесплотная часть продолжала жить дальше. Но в конце концов тело финна тоже исчезло, и Тильда вспомнила, что по законам потустороннего мира плоть всегда возвращается туда, откуда пришла – в мир людей, а душа идет своим путем и может еще долго скитаться прежде, чем найдет свое вечное пристанище.
– Когда‑то песни Лоухи принадлежали Творцу – создателю этого мира, – донесся до слуха Тильды приятный женский голос, нежный, как шелест молодой листвы.
Айна говорила с Виолой, глядя на дочь с ласковой улыбкой:
