Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)
Я вздохнул и открыл следующее письмо, отправленное через шесть часов после первого.
«Бо, от тебя до сих пор нет письма – почему тянешь с ответом? Мама».
Последнее письмо пришло сегодня утром.
«Бофорт Свон, если не ответишь до половины шестого, я сегодня же позвоню Чарли».
Я взглянул на часы: у меня оставался еще час, но я хорошо знал, что ей не хватит терпения.
«Мам, спокойно. Я как раз тебе пишу. Не торопи меня. Бо».
Отправив это письмо, я взялся за новое и начал с вранья:
«Все замечательно. Конечно, здесь дождь. Я просто ждал, когда будет о чем написать. В школе ничего, только немного нудно. Познакомился кое с кем, вместе ходим обедать.
Твоя блузка в химчистке, надо было забрать ее в пятницу.
Чарли купил мне пикап, представляешь? Классно. Старый, но крепкий – ты же знаешь, для меня это важно.
Я тоже по тебе скучаю. Скоро напишу еще, но проверять почту каждые пять минут не буду. Успокойся и не волнуйся. Люблю, целую, Бо».
Я услышал, как открылась входная дверь, и ринулся вниз, доставать картошку и ставить жариться стейк.
– Бо? – спросил отец, услышав меня на лестнице.
«Кто же еще?» – мысленно отозвался я.
– Привет, пап, с возвращением.
– Спасибо. – Пока я метался по кухне, Чарли повесил ремень с кобурой и разулся. Насколько мне было известно, по службе ему еще ни разу не приходилось стрелять. Но оружие он держал наготове. Когда в детстве я приезжал к нему, он разряжал пистолет сразу же, как только входил в дом. Наверное, теперь он считал, что я достаточно взрослый, чтобы случайно не застрелиться, и не так угнетен депрессией, чтобы намеренно покончить с собой.
– Что на ужин? – настороженно спросил Чарли. Мама относится к готовке творчески, когда вообще снисходит до нее, но результаты ее кулинарных опытов порой оказываются абсолютно несъедобными. Я удивился и расстроился, обнаружив, что Чарли до сих пор помнит об этом.
– Стейк с картошкой, – ответил я, и на его лице отразилось облегчение.
Наверное, ему было неловко бездельничать, стоя на кухне, и он в ожидании ужина ушел в гостиную, смотреть телевизор. Это устраивало нас обоих. Пока жарились стейки, я накромсал салат и накрыл на стол.
Когда ужин был готов, я позвал Чарли. Усевшись за стол, он с удовольствием принюхался.
– Пахнет вкусно, Бо.
– Спасибо.
Пауза затянулась на несколько минут, но неловкости не вызвала. Нас обоих ничуть не напрягало молчание. В некоторых отношениях мы очень хорошо подходим друг другу.
– Ну как тебе школа? Подружился с кем-нибудь? – спросил Чарли, попросив добавки.
– Ну, несколько уроков у меня в одном классе с Джереми. Я обедаю с ним и его друзьями. Есть еще такая Маккайла, она хорошо ко мне относится. И все остальные тоже.
С одним примечательным исключением.
– Это, наверное, Маккайла Ньютон. Хорошая девочка из хорошей семьи. У ее отца магазин спорттоваров в пригороде. Неплохо зарабатывает за счет заезжих туристов.
Еще минуту мы ели молча.
– А Калленов ты знаешь? – прикидываясь равнодушным, спросил я.
– Семью доктора Каллен? Конечно. Доктор – умница.
– Знаешь, ее дети… они не как все. По-моему, в школьную компанию они не вписываются.
Чарли удивил меня, сильно покраснев – так бывало, когда он злился.
– Ох уж эти местные, – буркнул он. – Доктор Каллен – прекрасный хирург, она могла бы работать в любой больнице мира и зарабатывать в десять раз больше, чем здесь, – продолжил он уже громче. – Повезло нам с ней – повезло, что ее муж согласился поселиться в нашем маленьком городке. Для местного сообщества эта пара – настоящий подарок, все их дети хорошо воспитаны и вежливы. У меня были на их счет сомнения, когда они только переехали – думал, с такой оравой усыновленных подростков мы проблем не оберемся. Но все они ведут себя как порядочные и ответственные люди, ни к кому из них у меня нет абсолютно никаких претензий. В отличие от детей некоторых местных, которые живут здесь из поколения в поколение! Вдобавок Каллены держатся все вместе, как и полагается семье, каждый уик-энд выбираются на природу… Но в городе они недавно, вот про них и болтают всякое.
Таких длинных речей от Чарли я еще ни разу не слышал. Вероятно, сплетни о Калленах он принимает слишком близко к сердцу.
Я поспешил поправиться:
– Они показались мне неплохими людьми. Просто я заметил, что они сторонятся остальных. И все они такие симпатичные, – добавил я, чтобы сделать Чарли приятное.
– Видел бы ты доктора! – засмеялся Чарли. – Хорошо еще, она счастлива в браке. Когда она рядом, персоналу нашей больницы не до работы.
Мы закончили ужин в молчании. Чарли убрал со стола, я занялся посудой. Он вернулся к телевизору, а я домыл посуду – посудомоечной машины в хозяйстве Чарли не водилось – и нехотя направился наверх, делать математику. Видимо, так и закладываются традиции.
Той ночью дождь наконец утих, и я от усталости быстро заснул.
Остаток недели событиями не баловал. Я привык к расписанию, к пятнице научился узнавать если не по имени, то хотя бы в лицо почти всех учеников школы. В спортзале мои товарищи по команде усвоили, что мячи мне лучше не пасовать. А я старался не путаться у них под ногами.
Эдит Каллен в школе не появлялась.
Каждый день я наблюдал, притворяясь равнодушным, как Каллены в очередной раз приходят в кафе без Эдит. Только окончательно убедившись в том, что она не придет, я наконец успокаивался и присоединялся к общей беседе. В основном все обсуждали поездку в зону отдыха «Ла-Пуш Оушен-парк», которую затеяла Маккайла. Поездка должна была состояться через две недели. Меня тоже пригласили, и я согласился – скорее из вежливости, чем потому, что мне действительно хотелось поехать. На побережье должно быть сухо и тепло, такое у меня убеждение.
К пятнице я привык входить в кабинет биологии, не опасаясь увидеть там Эдит. Откуда мне знать? – может, она вообще бросила школу. Я старался не думать о ней, но не мог отделаться от мысли, что в ее продолжительном отсутствии виноват я, как бы нелепо это ни звучало.
Мои первые выходные в Форксе прошли без приключений. Чарли почти все время пропадал на работе. Я написал матери еще несколько фальшивых жизнерадостных писем, разделался с домашними заданиями, навел в доме порядок – Чарли пока не высказывал возражений против моего ОКР. В субботу съездил в местную библиотеку, но записываться не стал – там все равно не нашлось интересного чтива; придется наметить на ближайшее время поездку в Олимпию или Сиэтл и поискать там хороший книжный магазин. Мимоходом задумавшись, каков расход бензина у моего пикапа на километр пути, я невольно поморщился.
Все выходные дождь был несильным, почти бесшумным, так что я сумел как следует отоспаться.
В понедельник утром на стоянке со мной поздоровались сразу несколько человек. Имен я не вспомнил, но всем махал в ответ и приветливо улыбался. Этим утром похолодало, зато не было дождя. На английском Маккайла села со мной – она уже вроде как застолбила это место. Нам неожиданно устроили контрольную по «Грозовому перевалу» – без подвохов, совсем легкую.
В общем, я освоился на новом месте гораздо быстрее, чем рассчитывал. И чувствовал себя комфортнее, чем ожидал.
Когда мы вышли после урока, с неба падала снежная крупа. Звучали оживленные голоса учеников. Ветер морозил мои щеки и нос.
– Ух ты, снег! – воскликнула Маккайла.
Мелкие белые крупинки били мне в лицо, скапливались на обочинах дорожки.
– Бр-р.
Снег. Вот тебе и хороший день.
Маккайла удивилась.
– Неужели ты не любишь снег?
– Он означает только, что для дождя уже слишком холодно.
Еще бы.
– И потом, я думал, ему полагается падать красивыми отдельными снежинками – ну, знаешь, каждая из которых неповторима, и все такое. А это что? – похоже на наконечники ватных палочек.
– Ты никогда не видел снегопада? – не поверила своим ушам Маккайла.
– Видел, конечно, – я сделал паузу. – По телевизору.
Маккайла рассмеялась, и в этот момент большой мокрый снежок ударил ей в затылок и развалился. Мы оба обернулись, чтобы посмотреть, откуда он прилетел. Я заподозрил Эрику, которая как раз уходила, повернувшись к нам спиной, но не в сторону класса, где по расписанию у нее был очередной урок. Маккайла, должно быть, подумала о том же. Она наклонилась и принялась сгребать в кучку белую кашицу.
– Увидимся за обедом, ладно? – бросил я на ходу. Меньше всего мне хотелось весь день носить на затылке растаявший шлепок грязного льда.
Она только кивнула, не сводя глаз с удаляющейся Эрики.
После испанского, направляясь в кафетерий вместе с Джереми, я был начеку. Мокрые снежки летали во всех направлениях. Я нес в руках папку, чтобы в случае чего прикрыться ею, как щитом. Джереми твердил, что со мной помрешь со смеху, но, видя мое потрясенное лицо, сам запустить в меня снежком не отваживался.
Маккайла нагнала нас у двери – она смеялась, ее обычно гладкие волосы пушились от мокрого снега. Вставая в очередь за едой, Маккайла с Джереми воодушевленно обсуждали битву на снежках. Я по привычке бросил взгляд на стол в углу и словно примерз к месту. За столом сидели пятеро.
