Джо Аберкромби - Герои
– И?
Полузрячий пожал плечами.
– А он сказал, ему недосуг. Мол, занят.
– Занят? – шепнул Доу с окаменевшим лицом. – И ты. Там. Попросту. Сидел? А??
– Ну не мог же я по одному мановению этого шалопута сняться и…
– Ты сидел. На холме. С Пальцем Скарлинга. В старой твоей сраке. И просто… Смотрел?
Тут Доу взревел:
– Сидел и смотрел, как южане берут мой мост?!
Он ткнул Тенвейза большим пальцем в грудь. Тот отступил на шаг, испуганно моргнув.
– Да не было там за ручьем никаких южан, враки это все! А то ты не знаешь, как он всегда сказки складывает! – Он дрожащим пальцем указал через костер. – Всегда какую-нибудь причину находишь, да, Кальдер? Всегда какую-нибудь увертку выдумываешь, чтоб ручки чистые! То о мире разговорчик, то об измене, то кто кому кровь хотел пустить…
– Хватит, – внезапно спокойным голосом сказал Черный Доу, отчего Тенвейз осекся так, будто его ожгли кнутом. – Хватит с меня этого поноса, есть там к западу от нас Союз или нет.
Он смял в дрожащем кулаке бумагу и швырнул в Кальдера.
– Мне нет до этого дела. А дело мне есть до того, чтоб вы двое выполняли то, что я вам велю.
Он резко приблизился к Тенвейзу.
– Уж завтра ты у меня сидеть в сторонке перестанешь.
И, нехорошо усмехнувшись Кальдеру, добавил:
– И ты, принц хер знает чего, тоже. Хватит, насиделись оба. Завтра, полюбовнички, будете у меня миловаться на стене. Да, оба-двое. Бочок к бочку, рука к руке, от рассвета до заката. Чтобы тот пирог из говна, который вы меж собой испекли, не развонялся еще сильней. И делать будете то, для чего я вас, обалдуев, здесь держу. А именно, если кто не понял, драться с долбаным Союзом!
– Ну, а если они за ручьем все же сидят? – спросил Кальдер ядовито.
Доу вскинул брови, словно не в силах поверить услышанному.
– Мы тут растянулись ниточкой, – продолжал гвоздить Кальдер, – потеряли уйму людей, уступаем числом…
– Это, драть тебя, вой-на! – проорал Доу, подскочив к принцу так, что все отшатнулись. – Так руби мерзавцев!
Он взмахнул руками так, будто из последних сил сдерживался, чтобы не разодрать принцу лицо.
– Ты же у нас придумщик-выдумщик? Великий хитрец? Ну так обхитри их! Не ты ли хотел места своего братца? Вот оно тебе, хитромудрый козлик, получай его! И действуй, или я найду кого-то другого! И если завтра все не будут делать то, что положено, особенно те, кто любит отсиживаться под кустиком, то я, – Черный Доу зажмурился и помотал головой, – именем мертвых, вырежу на вас кровавый крест. Повешу. Сожгу. Такое содею, что сказители потом, когда будут про это петь песню, поседеют. Сомнения есть?
– Нет. – Кальдер потупился, как побитый.
– Нет, – повторил Тенвейз с видом не намного лучшим.
Хотя ощущения, что вражда между ними иссякла, не возникло.
– Ну так и дело, гроби его, с концом!
Доу повернулся уходить. Под руку ему случайно попался кто-то из парней Тенвейза. Схватив за рубаху, он шарахнул его оземь и, перешагнув, исчез в ночи так же, как появился.
– За мной, – прошипел Зобатый Кальдеру на ухо и, зацепив под мышку, повел его прочь.
Тенвейзово воинство разбрелось по местам, угрюмо ворча; желтоволосый парень, уходя, недобро поглядел на Бека. Раньше Бек непременно ответил бы ему тем же, а то и добавил вслед пару-тройку колкостей. Но после пережитого он лишь поспешил отвести взгляд, чувствуя, как гулко стукнуло сердце.
– Эх, а я только распалился, – сокрушенно вздохнул Жужело из Блая, сдвинув капюшон и почесывая слежавшиеся волосы. – Как тебя, кстати, звать?
– Бек.
Пускай лучше остается так.
– У вас каждый день такое?
– Да если бы, – Жужело улыбнулся с сумасшедшинкой юродивого. – Так, только по праздникам.
У Зоба всегда тлело подозрение, что в один не очень прекрасный день Кальдер пихнет его в самую что ни на есть срань, и похоже, сегодня этот день настал. Крепко держа принца за локоть, он под пронизывающим ветром уводил его вниз по склону от Героев. Надо же, двадцать с лишним лет старательно сводить число врагов к наименьшему, и всего за один день – да что там, полдня! – на месте второго при Доу нажить их себе со скоростью, с какой множатся головастики в пруду. И уж конечно, лучше бы обойтись без такого вражины, как Бродд Тенвейз. Эта тварь внутри такая же гнусная, как и снаружи, и память на мелкие обиды у него дьявольская.
– Что это, черт возьми, было? – спросил он, остановив Кальдера подальше от костров и любопытных ушей. – Из-за тебя нас всех чуть не поубивали!
– Скейл погиб, вот что. Из-за того, что этот гнилой долболоб ничего не сделал, погиб Скейл.
– Эйе.
Зоб почувствовал, что смягчается. Он стоял, потупясь, и ветер хлестал его по икрам длинной травой.
– Жаль, очень жаль. Вот только от прибавления трупов лучше не станет. Особенно мне.
Он приложил ладонь к ребрам, за которыми неровно стучало сердце.
– Именем мертвых, мне бы от одного лишь волнения не откинуться.
– Я его убью.
Кальдер хмуро покосился на далекий костер. В голосе принца слышались целеустремленность и твердость, которых Зоб раньше за ним не замечал. Он положил Кальдеру на грудь остерегающую руку и легонько пихнул.
– Оставь-ка это на завтра. И лучше для Союза.
– Зачем? Мои враги здесь. Тенвейз вот так же там сидел, когда погибал Скейл. Сидел и посмеивался.
– А ты досадуешь на то, что сидел он или сидел ты? – Он положил Кальдеру на плечо вторую руку. – Знаешь, я любил твоего отца. Я люблю тебя, как сына, которого у меня никогда не было. Но за каким чертом вы оба, что один, что другой, ввязывались и ввязываетесь в любую драку, какую только вам подкидывают? Ведь их всегда сыщется в избытке, никогда не убудет. Я, как могу, стою за тебя, ты это знаешь, но есть ведь и другие дела, о которых стоит подумать, а не только…
– Знаю, знаю, – Кальдер стряхнул руки Зоба, – забота о своих молодцах, и чтобы зазря не высовываться, и поступать по-правильному, даже когда дело неправое…
Зоб снова схватил его за плечи и встряхнул.
– Да пойми ты, я должен поддерживать мир! Я в ответе за карлов Доу, я при нем второй, и я не могу…
– Ты что?! Ты его охраняешь? – Кальдер вцепился Зобу в руки, глаза округлились и воссияли – не гневом, а каким-то похотливым оживлением. – Так ты у него за спиной, с обнаженным мечом? Это теперь твоя забота?
Зоб неожиданно почувствовал, как вырытая им яма начинает разверзаться под ногами.
– Нет, Кальдер! – прорычал Зоб, силясь высвободиться. – Заткни свой…
– Ты!
Кальдер держал его мертвой хваткой; дыша перегаром, он жарко и громко нашептывал ему в самое ухо:
– Ты можешь это сделать! Положить всему этому конец!
– Нет!
– Убить его!
– Нет! – Зоб наконец вырвался и отпихнул его. – Перестань, дурак чокнутый!
Кальдер смотрел, словно не в силах понять, что говорит Зоб.
– Скольких ты убил? Так вот чем ты зарабатываешь на жизнь! Убийца!
– Я названный.
– А-а, так ты в этом преуспел еще больше остальных. Так чего тебе стоит убить еще одного? На этот раз с целью! Ты мог бы все это прекратить! Ты же его, ублюдка, сам терпеть не можешь!
– Это неважно, Кальдер, могу я или не могу. Он вождь.
– Это он сейчас вождь, а расколоть ему башку топором, и он уже грязь. Никто на него и не взглянет.
– Почему. А я?
Они долго смотрели друг на друга, по-прежнему в темноте, лишь смутно белело лицо Кальдера и горячечно блестели его глаза. Вот его взгляд скользнул по руке Зоба, сжимающей рукоять меча.
– Ты убьешь меня?
– Да брось ты, – отмахнулся Зоб. – Но придется рассказать Черному Доу.
– Рассказать… о чем?
– Что ты упрашивал меня его убить.
– Не думаю, что ему это очень понравится.
– Как и мне.
– Думаю, он вырежет на мне кровавый крест, затем повесит, затем сожжет, и это еще не самое худшее.
– Пожалуй, да. Так что тебе лучше бежать.
– Бежать? Куда?
– Куда глаза глядят. Я дам тебе время. Скажу ему обо всем завтра. А рассказать я должен. Тридуба, он бы так поступил, – пояснил Зоб, даром что Кальдер о причине не спрашивал, и потому прозвучало на редкость нелепо.
– Тридуба убило, ты же знаешь. Ни за что ни про что, все равно что из ниоткуда.
– Неважно.
– Ты никогда не думал, что не мешало бы тебе поизображать кого-нибудь другого?
– Я слово дал.
– Честное убивческое? На хере Скарлинга, наверно, клялся, не иначе?
– Не довелось. Просто дал слово. От себя.
– Черному-то Доу? Он несколько дней назад пытался меня убить, а я должен, видите ли, сидеть сложа руки в ожидании, когда он снова это сделает? Да этот гад коварней вьюги!
– Неважно. Я сказал ему «да».
Хотя, именем мертвых, лучше бы он этого не делал. Сто раз уже пожалел.
Кальдер кивнул, горько улыбаясь.
– Ага, он слово дал. А добрый старый Зобатый – как резак, если уж сказал, то как отрубил. Неважно, кто при этом порежется.
