Марк Лахлан - Фенрир. Рожденный волком
Однако сейчас Чахлика не было рядом, только страшные заросли, лесная тьма и неровный мерцающий свет. Все это навевало ужас – то, что мерещится, гораздо страшнее всех ужасов ночи и того, чего не видно в темноте. Пришла весна, и деревья стояли с набухшими почками, только Лешему было не до красот природы.
Хорошо хоть для мула оказалось вдоволь травы.
Леший нашел в монастыре мех для воды и мог бы наполнять его в ручьях, но то и дело лил дождь, превращая лес в блестящее зеленое полотнище, и он ощущал себя несчастным, старым и слабым. Развести огонь он никак не мог, поэтому по вечерам ехал, пока хватало сил, стараясь найти укрытие, хотя укрытий почти не попадалось, и надеясь, что усталость победит холод и он сможет заснуть. В большинстве случаев побеждал холод. От голода и усталости Леший начал грезить наяву, превратившись всего лишь в поклажу на спине мула, позволив животному самостоятельно выбирать путь. Мул, кажется, знал, куда идти, на развилках он уверенно сворачивал на нужную дорогу, прекрасно чувствуя себя в мокром лесу. Мул был счастлив. Листья были свежие, только что распустившиеся, сладкие, идти было легко, а старик на спине был всего лишь очередным грузом.
Через неделю пути на восток через лес Лешему стало безразлично, выживет он или погибнет, поэтому, увидев Смерть, он с готовностью поехал ей навстречу. Смерть восседала на бледном коне, завернутая в черный плащ. Леший заметил эту фигуру издалека, поскольку дорога шла под уклон, ограниченная с обеих сторон рядами деревьев. Он слишком устал, чтобы спасаться бегством.
Смерть закричала ему:
– Я принял тебя за него!
Слова были сказаны на скверном романском наречии, отрывистые, они падали, словно кинжалы.
Леший не мог отвечать. Он только смотрел на фигуру, преградившую ему путь, и кивал. Он сам не знал, почему кивает.
Плащ на Смерти был каким-то странным. Он был чем-то утыкан, какие-то штуковины топорщились из него во все стороны. Что же это такое? «Да перья же», – понял купец. Это же Хравн. Может, если Ворон ведет себя как нормальный человек, то с ним можно обращаться как с нормальным человеком?
Купец обрел дар речи:
– Я могу продать тебе отменного мула, брат, великолепное животное франков. Мне необходимо это сделать, но мои компаньоны не позволят продать его меньше чем за сто денариев. Я считаю, что хорошему человеку можно отдать и за восемьдесят. Думай быстрее, они уже возвращаются, и их много. Если купишь сейчас, даже самый сильный воин не сможет объявить сделку недействительной.
Смерть снова заговорила:
– Во сне я уловил запах оборотня, пошел этим путем, чтобы найти его. Где он, там и девушка. Эта шкура, которую ты надел на себя, принадлежит ему. Он жив? А девушка с ним?
– Он умер, но не от моей руки.
Ворон кивнул.
– Он умер, защищая ее?
– Разве тебе важно, как он умер?
– Как он умер? – В голосе всадника не угадывалось никаких чувств, но Леший понимал, что тому не терпится услышать ответ.
– Он был околдован и пришел, чтобы убить ее. Но он смог разрушить чары и попытался спасти ее от варягов. Они убили его, хотя и он убил многих из них.
Кажется, это известие произвело на всадника сильное впечатление.
– Он был околдован руной, которая живет внутри моей сестры. Никакая мужская магия не в силах разрушить ее чары. Только женщина способна на это, и только женщина, владеющая рунами.
– Он умер, защищая ее.
– Он был не тем, кем считал себя сам. Мы мало узнали о нем, но это все-таки узнали.
– А кем он считал себя?
– Жертвой Волка.
Леший пожал плечами.
– Он все равно стал чьей-то жертвой. Ты пришел, чтобы убить меня? Ты ведь слуга смерти. Я знаю тебя под именем Хравн.
– Где девушка?
– Ее забрали. Везут на восток, в Ладогу.
– По дороге?
– По морю. По вашему Китовому пути.
– В таком случае у нас очень мало времени. Моя сестра поставила для нее ловушку. Если ей не удастся заманить в нее девушку, нам самим придется везти ее в Ладогу. Конец уже близок.
– Какой конец?
– Волк приближается, он идет, чтобы убить. Девушку, вашего князя Олега, меня, мою сестру, наверное, и тебя, и любого, кто встанет у него на пути. Ладога падет, и кто знает, что еще случится. Девушка должна умереть, если именно ей суждено привести его к богу.
– Я понятия не имею, о чем ты толкуешь, – признался Леший.
– О́дин приближается. Мертвый бог идет сюда, на землю, он ищет смерти. Мы должны помешать ему. Бог должен жить.
– Мне казалось, ты служишь ему.
– Иногда мы служим богу лучше, если мешаем ему. Воля бога трудна для понимания. Вполне вероятно, что Олег и есть его земное воплощение, хотя сам он может об этом даже не подозревать. Видения моей сестры неясны. Если он – Один, мы обязаны защищать его от девушки, которая приманивает Волка, даже если сам князь ищет ее. И то, что он ее ищет, может служить достаточным доказательством, что он и есть воплощение Всеобщего Отца. Бог придет, и бог найдет свою судьбу, если мы ему позволим.
Леший действительно не понимал, о чем говорит Ворон.
– А я бы хотел, чтобы мой бог пришел, – сказал он, – и лучше всего с большим горшком золота.
Ворон огляделся по сторонам. «А он, кажется, чего-то боится», – решил купец.
– Мне потребуется твоя помощь в Ладоге, если девушка доберется туда, – сказал Хугин.
– Ты доведешь меня до Ладоги? Но ведь путь туда далек.
– Я могу проводить тебя, но мне потребуется твоя помощь, чтобы подобраться к сестре графа. Ты вроде бы прислуживал ей вместе с волкодлаком?
– Я прислуживал ей, но Ладога – торговый город, ты и сам сможешь запросто войти туда. И ты не похож на человека, который не способен подобраться к тому, кто ему нужен.
– Князь хочет спасти девушку, он будет ждать нападения. Все это предвидела моя сестра. Однако ни она, ни князь не заподозрят тебя. Ты сможешь найти девушку. Ты скажешь мне, где она.
– Твоя магия какая-то слабая. Неужели пророчества тебя подвели?
– Мы проникли в царство богов. Знание дается нелегко. – Он указал на свое лицо.
– Но с чего бы мне рисковать своей жизнью ради тебя?
– Я могу убить тебя на месте.
– И как же тогда я тебе пригожусь? Ты бы лучше заманивал калачом, Ворон. – Леший изумлялся собственной храбрости, однако интуиция торговца подсказывала, что он сейчас вправе диктовать условия.
– Ладно, – сказал Ворон. Он достал из мешка ожерелье из перекрученных золотых цепей, усыпанное рубинами. – Это твое. И еще у меня в сумке сотня монет для тебя.
Леший взял ожерелье. Вещица была чудесная. Он никогда таких не видел: каменья темно-красного цвета покачивались на перевитых между собой цепях. За ожерелье можно запросто выручить две тысячи монет.
– Это тебе, – повторил Ворон.
– А ты не боишься, что я подведу тебя?
– Ты меня не подведешь, – сказал Ворон, и Леший понял, что не подведет, если ему хоть немного дорога жизнь.
Леший быстро подсчитал про себя. Этих денег хватит, чтобы безбедно прожить лет десять, а то и двадцать, если не тратиться на танцовщиц и дорогие вина, чего он делать не собирался. Но на этом везение не заканчивалось. Этот странный человек явно не слуга Митры, как сказали бы про него в Римской империи. Он совершенно не разбирается в деньгах. Из него можно выдоить гораздо больше. Леший даже сможет убраться подальше от князя Олега, может, даже уедет в Византию, и богачу на покое будет нечего опасаться в величайшем городе на свете.
Леший проговорил слова благодарности Перуну и пожевал губами, словно размышляя.
– Ну ладно, – сказал он, – посмотрим, что я смогу для тебя сделать.
Глава пятьдесят первая. Друзья и враги
Элис перешла на корму драккара. Пока мужчины надевали боевое облачение, никто не разговаривал, слышалось только поскрипывание и позвякивание кольчуг, топоров, мечей и ножей, которые доставали из бочек, копий, которые отвязывали от бортов, шлемов, которые нахлобучивали на головы, и щитов, вывешенных за борт.
Целеустремленность этих людей напугала Элис. Среди них, как она ясно понимала, нет слабых духом. Эти люди привыкли к сражениям, они готовы к тому, что ждет их впереди. На борту ощущалось волнение, легкая нервозность, даже сдержанное веселье. Все это напомнило ей, как вели себя дамы в замке Лош, когда какой-нибудь из них делали предложение. Но в волнении воинов имелась и темная сторона. Они как будто вызывали к жизни нечто, пахнущее кровью и железом и пока затаившееся в них, словно волк в коровнике, готовый выскочить наружу.
– Лучше всего застать их врасплох, – вполголоса проговорил Гьюки.
– Они до сих пор не услышали нас, сейчас темно, так что они нас и не увидят, пока мы на них не набросимся. Почти все наверху, в монастыре. Мы перебьем часовых и выйдем в море раньше, чем они опомнятся, – сказал воин, стоявший рядом с конунгом.
– У нас есть пара луков. Пусть лучники выходят вперед при первой же возможности. От монастыря до кораблей довольно далеко. Мы заставим их заплатить за каждый шаг. Регин, ты готов?
