Дуглас Хьюлик - Клятва на стали
Я только открывал рот для ответа, когда Птицеловка рванула мимо меня и понеслась вверх по лестнице. Не шелохнувшись, я проводил ее взглядом.
– Приятно видеть, что она не изменилась, – заметил Деган.
– Отвянь.
– Впрочем, она говорит дело.
– Только не ты, ладно?
Деган долго меня рассматривал.
– Позволь задать вопрос: если бы Келлз оказался на твоем месте, он пришел бы сюда? А Одиночество? Тень?
– Они другое дело. У них есть или была прочная организация.
– Не о том речь.
– Тогда о чем же?
– Если Птицеловка права, то совершенно не важно, вернусь я с тобой или нет, потому что проблема никуда не денется. – Он оттолкнулся от стола и встал. – Ты, может быть, и останешься доволен собой, но это не решит дилеммы, которая завела тебя сюда.
– А если она ошибается? – возразил я. – Если я и правда приехал из-за тебя?
– Тогда тебя постигнет жестокое разочарование, потому что я не собираюсь в Илдрекку.
– Но я, похоже, нашел зацепку. У этого секретаря, по имени…
– Дрот, я уже дважды сказал «нет». Не заставляй повторять в третий.
Он начал разворачиваться. Я потянулся остановить его.
– Будь ты проклят, Деган, я втолковываю тебе, что если сумею…
Я до сих пор не уверен, что коснулся его рукава, и знаю одно: вот я простер к нему руку, а в следующий миг уже перегнулся через стол, край которого чуть не выдавил из меня воздух. Пустая кружка Птицеловки заплясала в считаных дюймах от моего носа, а лицо оказалось притиснутым к запятнанной скатерти.
– Дрот, ступай домой, – произнес Деган с другого конца поршня-руки. В его голосе звучало не только напряжение, но и усталость. – Шагай подальше от меня, Деспотии и Закура. Отправляйся домой, пока цел.
Он подержал меня еще секунду, затем отпустил. К моменту, когда я сумел всосать достаточно воздуха, чтобы перекатиться и поискать его, зал был пуст.
Я рухнул на стул Дегана и сделал глубокий, прерывистый вдох. Плечо болело.
Ну что же, неплохо вышло.
Была ли Птицеловка права? Внушил ли я себе мысль о необходимости спасать организацию и помогать Дегану лишь ради того, чтобы вернуться на улицу? Покинул ли я Илдрекку потому, что это был не лучший выход, а самый легкий? Самый желанный для меня?
Я покачал головой. Действительно, я не просил об этом. Не стремился к общению ни с Шатуном и Щуром, ни с Волком и Жирным Креслом. Не просил, чтобы моих решений ждали актеры, организации и Круг. Не просил делать меня Серым Принцем, не говоря уж о том, чтобы искать этой доли.
И все-таки я был здесь: уличный Кент на вершине криминальной иерархии. Король моей личной горки, встревоженный желанием прочей братвы меня столкнуть. Боящийся того, что крах бывает тяжелее возвышения, которое, если задуматься, явилось подарком. Борьбы за нечто, чего я вообще не хотел.
Но разве не такова была природа любого члена Круга? Настолько вожделеть чужого, что впору отнять? Власть, деньги, роскошь, дым, глиммер как таковые значили меньше, чем их добывание. И сохранение, конечно. Не бывало более мстительной, опасной и озлобленной жертвы ограбления, чем сам профессиональный вор. О да, мы легко спускали месячный навар за одну ночь игры в кости, но это делалось по нашему усмотрению. Поистине, горе было ворюге, которого ловили за подрезанием кошелька другого Резуна.
И я занимался именно этим: держался за награбленное – того и гляди отнимут. Вцепился в титул, как в нечто украденное после многомесячной подготовки и слежки, как будто я взломал чье-то логово и уволок искомое в зубах. Я действовал, как будто приобрел мой статус во тьме и грязи, вместо того чтобы признать правду, которая гласила, что тот попросту свалился с неба. Я, порази меня гром, не собирался уступать ни толики моего блеска.
Однако… почему бы и нет?
Я все еще обдумывал этот вопрос, когда через порог пала тень. Наперекор рассудку надеясь увидеть Дегана, я поднял взгляд и обнаружил Рааза, который проскользнул внутрь.
– О, мастер Дрот, – произнес он, разводя на ходу руки, – рад, что вы еще здесь.
Я что-то буркнул и взял кружку, забыв, что та пуста. С отвращением поставил назад.
– Дай угадаю, – сказал я. – Ты прослышал, что труппа пакует манатки, и постарался перехватить меня, пока она не свалила, а с нею и я с твоим драгоценным пакетом.
– Ты меня разоблачил, – отозвался он, с завидной легкостью садясь напротив. Он был вымыт, подтянут и, вероятно, хорошо выспался. Я ненавидел его. – Нам крайне неприятно наблюдать твой отъезд, но было бы еще печальнее, прихвати ты с собой оставшуюся половину Джелемовых бумаг.
– Еще бы! – согласился я. – Но можешь не волноваться насчет и первого, и второго. Я покамест никуда не собираюсь.
– Неужели? – Рааз оглянулся на дверь. – Я полагал, что ты возглавишь своих… людей. – Он бросил унылый взгляд на пустой бар. – Не будет ли с моей стороны дерзостью спросить, кто выступит вашим покровителем, когда падишах отзовет свою милость?
Над этим я и сам думал с того момента, как ступил на двор. На этот вопрос у меня пока был всего один ответ.
– Как раз об этом… – начал я.
– О нет, – отшатнулся Рааз, быстро угадав мои намерения. – Решительно нет. Мы не можем быть вашими патронами.
– Напомнить, что вы мне должны? – Я подался вперед и многозначительно поиграл пальцами левой руки. – Вы оба, ты и твой господин?
– Я не забыл твоего поступка, – заверил Рааз. – Он тоже. Но мы не в том положении, чтобы оказывать покровительство… человеку вроде тебя.
– То есть члену Круга?
– Имперцу. Мой тал уже впал в немилость. Если мы открыто возьмем на себя ответственность за тебя и твои действия… – Он покачал головой. – Мы уважаем наше соглашение, мой друг, но я боюсь, что выполнить твою просьбу не в наших силах. Мы не можем быть вашими патронами.
Я ждал такого ответа, хотя надеялся не услышать. Без патронажного жетона я окажусь на улицах меченым человеком – и это без учета награды Жирного Кресла за мою персону, не говоря о последствиях срыва сделки с Мамашей Левая Рука. При таком раскладе перспектива найти бумаги Слоновой Кости и уломать Дегана, да и вообще существовать в Эль-Куаддисе, предстала не удручающей, а почти немыслимой.
– Тогда мне, пожалуй, придется идти тернистым путем, – признал я. – Но это ведь не твоя забота? – Я встал и снял дублет. – Ты посыльный, а я не могу больше хранить пакет, тем более что предстоят горячие деньки.
Вытащив из сапога нож, я занялся швами.
– Ты… ты хочешь сказать, что все это время хранил его при себе? – Рааз сделал большие глаза.
– Я имперец, живу с оравой актеров в гостинице посреди Джана – где, черт возьми, мне его спрятать?
– Я просто думал… – Рааз покачал головой и издал смешок. – Нет, не важно, о чем я думал. Ты прав: лучше отдать сейчас, особенно если ты будешь без жетона. Без покровителя и так нелегко, но если найдут бумаги? Из такой переделки не выпутаться даже торговцу-шейху!
– Хорошо сказано, да, я не торговец-шейх. Вот незадача! Я и на родине всего лишь преступник, а здесь и говорить не приходится. Мне даже не хочется думать, что произойдет, если…
Я замолк и перестал орудовать ножом. Поднял взгляд на Рааза и ухмыльнулся. Тот чуть отпрянул:
– Если – что?
– Птицеловка! – Я опустил лезвие и повернулся к лестнице.
– Позволь спросить… – начал Рааз.
– Птицеловка!
– Неужели что-то…
– Какого хрена тебе надо? – долетел с лестницы голос Птицеловки, сопроводившийся ею самой с пылу с жару.
– Иди и скажи Тобину, чтобы прекратили сборы. – Я указал на двор. – И даже нет: пусть распаковываются. Живо!
– Распаковываются? – переспросила Птицеловка. – Почему?
– Потому что им пора репетировать.
– Я думала, что с прослушиванием покончено.
– Покончено и перезакончено.
– Что это за тарабарщина?
– Ступай и останови их. Потом объясню.
Птицеловка сверкнула глазами и заворчала, но вышла за дверь.
Рааз откашлялся.
– Все это очень красочно, – признал он и наклонился совсем чуть-чуть, потянувшись к дублету. – Но нельзя ли мне забрать бумаги Джелема?
Я полностью распорол шов и вынул остаток посылки.
– Не ты ли сказал, что даже шейху не вывернуться, если люди деспота найдут у него этот пакет?
– Д-да…
– Ну а что, по-твоему, случится, если его найдут у Принца Закура?
Взгляд Рааза исполнился понимания, быстро сменившегося ужасом.
– Нет, – произнес он, вставая. – Нет, я не могу…
– Сядь, – велел я и сел сам. – Успокойся. И позволь рассказать небольшую историю о засаде, группе нейяджинов и беседе во тьме…
28
– Хорош возиться, – сказал я.
– Да пошел ты!..
– Отлично, делай по-своему. – Я уронил руки и отступил от Птицеловки. – Но это не проканает.
– Черта с два не проканает. – Птицеловка передвинула зачехленный нож дальше на поясницу. – Ну как?
Я помотал головой, оценив ее более чем скромный костюм и латунную рукоятку, которую было прекрасно видно как минимум с трех разных ракурсов.
