Джо Аберкромби - Полмира
– Колючка, – сказал он, глядя ей прямо в глаза.
– Бранд, – сказала она и тоже не отвела взгляда.
– Что, дождалась меня все-таки, а?
Ага. Значит, подшучиваем и подначиваем.
– Женихи в очередь выстраивались перед моим домом – от порога до самого порта. О моей несказанной красоте ходят легенды, ты ж в курсе.
И она зажала одну ноздрю пальцем и смачно сморкнулась на траву.
– У тебя новый меч, – сказал он, поглядывая на ее пояс.
Она поддела пальцем ничем не украшенную крестовину и выдвинула клинок из ножен наполовину. Он вытащил меч целиком, сталь тихонько зазвенела.
– Работа мастера, лучше которого на берегах моря Осколков не сыскать…
– Она молодец, да.
И Бранд провел пальцем по желобку с клеймом Рин, взмахнул мечом крест-накрест, поднял к глазам и смерил взглядом. Мать Солнце вспыхнула на блестящей стали, кончик сверкнул искоркой.
– Не было времени навесить на него что-нибудь нарядное, – сказала Колючка. – Но он мне и без украшений нравится.
Бранд тихонько присвистнул:
– Отличная сталь.
– Сплавлена с костями героя.
– Серьезно?
– Ну, отцовские пальцы слишком долго висели без дела на моей шее.
Он улыбнулся и вернул ей меч, и она обнаружила, что улыбается в ответ.
– Так вроде ж Рин тебе отказала?
– Королеве Лайтлин не отказывают.
На лице Бранда проступило прежнее растерянное выражение:
– В смысле?
– Королева посчитала нужным, чтобы у ее Избранного Щита был приличный меч, – сказала она, задвигая клинок в ножны.
Бранд вытаращился на нее с открытым ртом.
– Я знаю, что ты думаешь, – поникла Колючка. – Ведь у меня даже щита нет.
Тут он захлопнул рот и сказал:
– Думаю, ты и есть щит, причем самый лучший. Был бы я королевой, выбрал бы тебя.
– Извини за прямоту, но королевой тебе не стать.
– Ага, никакое платье не налезет, – и он медленно покачал головой и снова улыбнулся. – Надо же… Колючка Бату – Избранный Щит!
– А у тебя как дела? Еще не спас Гетланд? Я видела, как вы на берегу собирались. Грозное войско юных героев. Не считая парочки грозных вояк преклонного возраста.
Бранд поморщился:
– Спасли, как же. Ничего мы не спасли. Старика в деревне убили. И сосиски сперли. Сожгли деревню, потому что она стояла на ванстерской стороне реки. Женщину в рабство угнали.
Бранд поскреб в голове.
– Я ее отпустил.
– Доброе дело сделал, да?
– Хуннан бы с тобой не согласился. Он бы всем раструбил, какой я недоделанный дурак, но тогда пришлось бы признать, что весь этот поход был дурацкий, так что… – Бранд вздохнул с растерянным видом. – В общем, завтра я приношу воинскую присягу. Вместе с какими-то юнцами, которые не знают, за какой конец меч держать.
Колючка сказала голосом отца Ярви:
– Отче Мир оплакивает методы! А матерь Война радуется результатам! Ну что, доволен?
Бранд опустил глаза:
– Д-да. Наверное.
– Что, недоволен?
– Ты когда-нибудь жалела, что убила кого-то?
– Нет. А что, должна?
– Да нет. Я просто спросил.
– Да нет.
– Значит, тебя и впрямь Матерь Война коснулась.
– Коснулась? – фыркнула Колючка. – Да она мне затрещину дала. Коснулась…
– Я всегда хотел стать воином. Ну, знаешь, братство, плечом к плечу и все такое…
– А знаешь, когда получаешь то, о чем давно мечтал, всегда разочарование наступает.
– Почему же. Иногда оно того стоит, – сказал он, глядя ей прямо в глаза.
Теперь-то она точно знала, что значит этот взгляд. А что, если через это замерзшее озеро вполне возможно переправиться? Просто идти шаг за шагом. Страшно, да, но ведь и здорово тоже! И она сделала крохотный шажок навстречу:
– Ты где спишь?
Он не отступил:
– На свежем воздухе, где ж еще.
– Избранному Щиту полагается шатер.
– Хочешь, чтоб я обзавидовался?
– Да нет, он совсем маленький.
И она сделала еще один шаг:
– Но в нем есть кровать.
– Ну-ка, ну-ка…
– И холодно там.
Еще один шажок. Теперь они оба улыбались.
– Одной-то спать.
– Дело поправимое. Могу договориться с Сордафом, он тебе в одеяло напердит – сразу согреешься.
– Сордаф, конечно, мужчина видный, но не в моем вкусе.
И она протянула руку и отвела волосы ему с лица.
– Я кое о ком другом думала.
– Люди смотрят, – тихо сказал Бранд.
– А мне плевать.
Трусость
Они построились и стали на колени. Трое парнишек и Бранд. Двое с копьями набежали на того старика. Третий плакал, когда дома поджигал. А он отпустил единственную рабыню, которую они увели.
Молодцы. Отличные воины, все как один.
Но какие уж есть. А вокруг стояли воины Гетланда в полном вооружении. Совсем скоро Бранд и эти юнцы вступят в их братство. И встанут с ними плечом к плечу в бою с Гром-гиль-Гормом и его ванстерцами. И там, в условленном месте, все они шагнут в объятия Матери Войны.
Король Атиль сильно изменился за тот год, что Бранд его не видел, причем не к лучшему. Кожа его посерела и стала такого же цвета, что и седые волосы, слезящиеся глаза обвелись темными кругами. Он ссохся в своем кресле и едва шевелился, словно Королевский Обруч давил ему на лоб страшной тяжестью. В руках он держал меч, и руки его заметно дрожали.
Отец Ярви сидел на высоком табурете рядом с королем, королева Лайтлин, с очень прямой спиной, сидела с другой стороны: плечи назад, сжатые в кулаки руки на коленях, бледные глаза пристально следят за толпой. Супруг мой болен, но я сильна как никогда, говорил ее вид.
Колючка стояла за плечом королевы, выпятив подбородок, и вызывающе смотрела на собравшихся. Руки она сложила на груди, выставив пылающий ослепительным белым светом эльфий браслет на всеобщее обозрение. Поистине она выглядела как героиня легенд, как настоящий Избранный Щит – от наполовину выбритой головы до пят. Бранд смотрел и не верил, что эта женщина выбралась из его постели всего-то час назад. Ну, хоть что-то приятное во всем этом…
Король медленно обвел взглядом мальчишек и Бранда, потом покашлял, прочищая горло.
– Вы молоды, – сказал он таким сиплым и тихим голосом, что его заглушал хлопающий на ветру полог шатра. – Но мастер Хуннан счел вас достойными присяги в пору, когда Гетланд осажден врагами.
И он немного приподнялся в кресле, и Бранд разом припомнил славного мужа, чьим речам он внимал на морском берегу в Торлбю.
– Мы двинемся к Амонову Зубу навстречу ванстерцам. В такой битве каждый щит на счету!
Тут его скрутил приступ кашля, и он просипел:
– За сталью последнее слово…
И обессиленно упал в кресло, а отец Ярви наклонился и что-то прошептал ему на ухо.
Вечно хмурый мастер Хуннан вышел вперед с мечом в руке и встал над первым мальчишкой.
– Клянешься ли ты в верности Гетланду?
Парнишка сглотнул:
– Клянусь.
– Клянешься ли ты верно служить своему королю?
– Клянусь.
– Клянешься ли ты стоять плечом к плечу со своими товарищами в щитовой стене и повиноваться приказам?
– Клянусь.
– Тогда поднимись, воин Гетланда!
Мальчишка встал, скорее испуганный, чем счастливый, и все вокруг ударили себя кулаками в грудь, и заколотили рукоятями топоров в щиты, и затопали ногами, выражая свое одобрение.
У Бранда разом в горле пересохло. Скоро и его очередь подойдет! Это день, который он будет с гордостью всю жизнь вспоминать! Но тут он вспомнил пепел Халлебю и Риссентофта, истекающего кровью на пороге собственного дома старика, женщину, которую он вел на веревке… нечем тут гордиться, если честно…
Толпа радостно завопила, когда второй мальчишка в третий раз сказал «клянусь» и стоявший за его спиной воин дернул его наверх, как рыбку из пруда.
Бранд поглядел в глаза Колючке, та улыбнулась уголком рта. Он бы улыбнулся в ответ, но его снедали сомнения. Мать, умирая, наказывала: твори добро. Разве добро он творил в Риссентофте?
Третий мальчишка опять плакал, принося свои клятвы, но воины сочли их слезами счастья и гордости, и орали громче прежнего, и звон оружия действовал Бранду на нервы.
У Хуннана заходили на скулах желваки, и взгляд стал еще суровей, когда он шагнул к Бранду. Толпа затихла.
– Клянешься ли ты в верности Гетланду?
– Клянусь, – просипел Бранд. Во рту разом стало сухо.
– Клянешься ли ты верно служить своему королю?
– Клянусь, – просипел Бранд, и сердце бешено заколотилось.
– Клянешься ли ты стоять плечом к плечу со своими товарищами в щитовой стене и повиноваться приказам?
Бранд открыл рот, но слова не шли. Молчание затягивалось. Улыбки исчезали с лиц. Все взгляды были устремлены на него. Поскрипывал доспех, воины тревожно переминались с ноги на ногу.
– Ну? – резко сказал Хуннан.
– Нет.
Повисло ошеломленное молчание, похожее на затишье перед грозой, а потом толпа удивленно зароптала.
Хуннан смерил его неверящим взглядом:
– Что?
– Поднимись, юноша, – донесся до него скрипучий голос короля.
