Терри Пратчетт - Дело табак
– Держи, парень. Я знаю, что у тебя есть твое официальное полено, но дело может дойти до рукопашной. Назови это ужасной алгеброй необходимости и, пожалуйста, постарайся не попасть мне по темени.
Фини спросил – на сей раз с неподдельным ужасом:
– И что мы будем делать, командор?
Ваймс сморгнул и ответил:
– Всё.
Ветер подхватил брезент, когда Ваймс его откинул, и унес через реку, предоставив оригинальному фермеру утешаться надеждой и разбитыми яйцами. Стражники выбрались в темноту, и их тени запрыгали в такт молниям. Черт возьми, каким образом лоцман управлял лодкой в этом хаосе? На носу горели фонари, но, разумеется, они не могли рассеять такую ночь – максимум, подсветить тьму. Но, невзирая на растущее при каждом толчке и ударе подозрение, что «Сисси» в серьезной опасности, Ваймс слышал плеск гребных колес – непрерывную мощную тему в какофонии звуков, нечто постоянное и ободряющее. Лодка шла, в мире был какой-то порядок, но как же лоцман справлялся со своей задачей? Как править, если ничего не видно?
Фини поспешно объяснил, а Ваймс еще поспешнее выразил недоверие.
– Но это правда, сэр! Он знает на реке каждый поворот, знает ветер, знает, с какой скоростью мы идем, у него есть секундомер и песочные часы. Он поворачивает, когда нужно повернуть. Да, старушка «Сисси» слегка трется о берега, но она крепкая.
Они вместе перепрыгнули на оставшуюся баржу и нашли запертый люк. Впрочем, лом – универсальный ключ. Там, в трюме, лежали гоблины, все до одного связанные по рукам и ногам и уложенные рядами, как капуста. Сотни гоблинов. Ошеломленный Ваймс обернулся и посмотрел на Вонючку, который оказался прямо у него за спиной.
– Теперь действуй ты, дружок. Мы, конечно, их развяжем, но мне нужны некоторые гарантии, что толпа разъяренных гоблинов не примется откручивать мне голову, чтобы посмотреть, как она приделана. Понятно?
Вонючка, и так тощий как скелет, показался еще меньше, когда, пожав плечами, указал на стонущих гоблинов.
– Слишком устали, слишком изранены, слишком голодны, слишком… – Вонючка внимательно посмотрел на гоблина, лежавшего внизу кучи, и коснулся неподвижной руки, – …слишком мертвы, чтобы нападать, мистер по-люс-мен. Ха! Но если дать воды, дать еды, они встанут и нападут. О, как они нападут, чесслово. Как только я с ними поговорю. Не сомневайся. Но я скажу: по-люс-мен, он, конечно, придурок, но незлой, да-да. Я скажу: если вы его стукнете, я стукну вас, потому что я сам теперь по-люс-мен. Специальный констебль Вонючка!
Ваймс решил, что это лучшее напутствие, которое стоило ожидать в нынешних обстоятельствах. Тем временем Фини сумел приподнять крышку бочонка, одного из нескольких, катавшихся по палубе вокруг. Нестерпимая вонь на барже немедленно усилилась вдвое, и он шарахнулся, зажимая рот рукой. Вонючка же, напротив, одобрительно принюхался.
– Во блин! Индюшачьи желудки! Пища богов! Везут погано, зато кормежка высший класс.
Ваймс уставился на него. «Что ж, – подумал он, – Вонючка трется возле людей и набирается словечек. Он какой-то подозрительно смышленый. Может быть, мисс Бидл давала ему уроки языка. А может быть, это мистическая тварь неизвестно откуда, которая развлекается за счет бедолаги-стражника. И не в первый раз».
Фини уже резал веревки, и Ваймс тоже постарался освободить как можно больше гоблинов. Занятие не для человека, озабоченного гигиеной или хотя бы представляющего, что это значит. Хотя после часа, проведенного на Старой Изменнице в шторм, слово «гигиена» утрачивало всякий смысл. Гоблины с трудом поднимались, снова падали, пробирались к опрокинутому бочонку с кусками индюшатины, брели по скользкой палубе к плещущей полупустой колоде с водой, которую Фини наполнял самым простым способом – опуская ведро за борт. Гоблины возвращались к жизни. По большей части.
Баржа снова отскочила от берега, и Ваймс, среди летящих кувырком гоблинов, отчаянно попытался найти опору. Половину баржи занимали бочки, которые, если принюхаться, были наполнены отнюдь не благоухающими розами. Пытаясь устоять на качающейся палубе, он сказал:
– Сомневаюсь, что все это – припасы для небольшого путешествия. Здесь столько бочек с вонючими птичьими кишками, что гоблинам хватило бы на неделю. Кто-то готовился к долгой поездке. Ох, боги…
Баржа во что-то врезалась, и, судя по звону стекла, что-то разбилось. Фини встал, уцепившись за канат, и, стирая с куртки индюшачьи желудки, ответил:
– К плаванию, сэр. Долгому плаванию. Незачем припасать еду в таком количестве, если путешествуешь по суше. Думаю, гоблинов везут в какое-то очень далекое место.
– Как по-твоему, их ждут каникулы, полные солнца, моря и веселья? – спросил Ваймс.
– Нет, сэр, да и в любом случае им бы не понравилось. Гоблины любят темноту.
Ваймс хлопнул его по плечу.
– Ладно, старший констебль Наконец. Не бей того, кто сдается, а если кто-то бросит оружие, будь осторожен, пока не убедишься, что у него не припрятано другое, усек? Если сомневаешься, врежь, как ты умеешь. Используй прием дай-двинь-бум-бах.
– Да, сэр, только это рецепт крема для обуви, сэр, но я запомню.
Ваймс повернулся к Вонючке, который уже заметно потолстел.
– Вонючка, у меня понятия нет, что будет дальше. Твои сородичи помаленьку оживают, поэтому у вас, как и у нас, есть шанс выплыть или утонуть, и большего я не обещаю. Так, Фини, пошли.
«Чудо-Сисси» представляла собой скрипящую и грохочущую груду, наполовину занесенную водорослями и мусором. Не считая шума бури и лязга механизмов, на лодке царила тишина.
– Так, – негромко сказал Фини, – лучше мы зайдем через дверцу для скота на корме, или, как бы вы сказали, сзади. До нее нетрудно допрыгнуть, там есть за что уцепиться, потому что тот, кто отвечает за груз, должен иногда выходить и смотреть, как там дела. Видите ту двойную дверцу и небольшое проволочное заграждение? Нам туда. Скорее всего, трап тоже будет завален, потому что грузчики используют свободное место по максимуму, а потом мы доберемся до мидель-шпангоута…
– Звучит как ругательство, – заметил Ваймс.
Фини улыбнулся.
– Поосторожней, потому что там полно шестеренок. Сами поймете, что я имею в виду, потому что вы человек разумный. Один неосторожный шаг – и вас втянет в машину или швырнет на спину быку, и то и другое весьма неприятно. Там шумно, опасно и здорово воняет, поэтому, если на лодке и есть бандиты, мы вряд ли встретим их внизу.
«Ну не знаю, – подумал Ваймс. – Наш мистер Стратфорд – из тех маньяков, которые готовы продолжать путь в самоубийственных обстоятельствах. Зачем? Чтобы увезти груз подальше, прежде чем кто-нибудь о нем пронюхает? Стратфорд работает на лорда Ржава, а Ржавы полагают, что мир принадлежит им. Он куда-то везет гоблинов и хочет довезти их живыми – зачем?»
Очередное столкновение вернуло его к страшной реальности, и Ваймс сказал:
– А я думаю, бандиты пошлют кого-нибудь вниз присмотреть за командой, чтобы не сунули гаечный ключ в шестерни.
– Очень умно, сэр, ей-богу, очень умно. Какое-никакое освещение там будет, безопасности ради, но тусклое и за стеклом, чтобы…
Фини помедлил, и Ваймс закончил:
– Наверное, чтобы не случился пожар? Я не знаю механика, который бы не наляпал повсюду масла.
– Нет, сэр, дело не в смазке, а в животных. Газ копится, сэр, да еще как. И если у лампы разобьется стекло… ну, будет яркое зрелище. Два года назад «Великолепная Пегги» ровно по этой причине вылетела на берег.
– Здесь что, все едят конь-дай-пень с репой?
– Нет, сэр, насколько мне известно, но бханхбхангдукская кухня в стиле фьюжн на речных судах действительно очень популярна. Так… Дальше вы найдете каюту лоцмана, жилой отсек и рулевую рубку, где очень широкие окна. Еще одна отличная причина напасть со спины.
К счастью, прыгать было недалеко и ухватиться несложно. Ваймс не боялся, что их услышат. Палуба заскрипела под ногами, когда он пробрался в трюм «Чудо-Сисси» и зашагал к мидель-шпангоуту, или как там его, но, опять-таки, скрипела лодка повсюду и непрерывно. Скрипела и стонала. Она издавала столько шума, что внезапная тишина сама по себе привлекла бы внимание. «Я ищу человека, который выглядит самым обычным образом, – подумал Ваймс, – ровно до тех пор, пока он не начнет выглядеть как злобный убийца. По крайней мере, это ясно».
Он смутно осознавал, что рядом огромные колеса, которые стремительно вращаются по обе стороны, и цепи, которые тянутся над головой, а на верху трапа маячут люди, которые совершенно точно не на своем месте…
Женщина, с маленькой девочкой, цеплявшейся за ее платье. Они были наспех привязаны к скрипящей балке, в кругу света, который отбрасывала висевшая над ними маленькая масляная лампа. А чуть поодаль на табурете сидел человек с арбалетом на коленях.
Проблема состояла в том, что к каждой его ноге была привязана веревка. Одна тянулась по полу и исчезала внизу – там, где, судя по теплу, запаху скотного двора и периодическому реву, издаваемому встревоженными животными, находился «хлев», который Ваймс только что миновал. Другая веревка уходила в рубку.
