Дуглас Хьюлик - Клятва на стали

– Он переоценивает меня.

– Еще он полагает, что сможет восстановить тебя в Деганах.

– Он и себя переоценивает, – тонко улыбнулся Деган. – Такой уж он, Серебро.

– Но тем не менее он прав?

Деган уставился на свои сапоги, рассеянно ковыряя пятно на полу.

– Может быть, – ответил он наконец. – Не исключено, что после убийства Железа мне уместно выступить и снять напряжение, – просто как пример того, что может случиться. Деганы давно не убивали друг друга, и я, очевидно, помечен весьма отталкивающим образом. Я, знаешь ли, ни на секунду не верю, что смогу устранить раскол, но отсрочить его? Возможно. Однако ордену придется воздержаться от моего убийства в тот же миг, когда я подтвержу его подозрение. А чтобы получить хотя бы шанс это сделать, я должен попасть в Казарменный зал, и вероятность этого чуть ниже той, что меня сразу прикончат.

– Но если они не желают признать наверное, что ты замочил Железо, то почему ты скрылся?

– Я бросил меч. Показал спину братьям и Клятве. Такого не спускают. Чтобы войти в зал не в цепях и железном наморднике, мне нужна поддержка как минимум трех Деганов. А Серебро – единственный, и не имеет значения, велик ли его вес.

– Поэтому он и хочет вернуть тебя в орден, чтобы провести в Казарменный зал.

– Может быть. Если я Деган, меня не посмеют не пустить, но это будет черт-те что за подвиг даже для Серебра. Никто и никогда не восстанавливался в ордене, если выбывал. О да, на этот счет имелись какие-то установления, но они давным-давно утрачены.

– Что значит «утрачены»?

– Кто-то изъял их.

– Это у Деганов-то?

– Владение мечом не избавляет от ошибок.

Я собрался осведомиться, какого рода ошибка позволит кому-то забрать нечто подобное, но встретил взгляд Дегана и осекся. Наши отношения были достаточно деликатны, чтобы давать ему очередной повод послать меня к чертовой матери. Судя по выражению лица, на сей раз он мог это сделать.

Поэтому я спросил:

– Забудем об утраченных правилах. Как по-твоему, сумел бы Серебро вернуть тебя в орден?

– Серебро разбирается в старых обрядах и законах так, что мне и не снилось, – пожал плечами Деган. – Наверно, это возможно.

– В таком случае мы все-таки можем тебе помочь, – констатировал я, и мне вдруг почудилось, что я впервые за месяцы вышел на солнечный свет. – Значит, нам всего-то и нужно вернуть вас с Серебром в Илдрекку. Может быть, заручиться поддержкой еще одного Дегана, и…

– Нет.

– Что такое?

– Дрот, я больше не хочу быть Деганом.

– Но ты же сказал…

– Я сказал, что пробовал примириться с этим, но это не означает, что я считаю себя вправе снова носить орденский меч. Я убил собрата по оружию и не могу вернуться как ни в чем не бывало. У нас с Железом были разногласия, но его память заслуживает лучшего. – Деган оттолкнулся от стены. – Нет, если мне что и важно, то это спасение ордена от него самого. Я могу не быть Деганом, но продолжать любить все, что он воплощает и за что ратуют мои бывшие братья. Я ценю твое предложение и старания – поверь, ты даже не представляешь, как высоко, – но вряд ли мое возвращение в Илдрекку будет лучшим способом достичь цели. Я нахожусь здесь неспроста, и если прав, то это повлияет на орден больше, чем может рассчитывать Серебро.

– Как? – спросил я. – Слоновой костью и бумагами?

– Да, слоновой костью и бумагами. – Деган улыбнулся и начал поворачиваться.

– Значит, нет? Вот так запросто?

– По-твоему, мне легко уходить? – Он остановился, но не обернулся. – Даже после всего случившегося в глубине души мне хочется согласиться, вернуться и снова бегать, драться и веселиться с тобой на пару. Но я считаю, что этого не вернуть. Было бы слишком просто зажить по-старому, забыть о былом и почему оно важно.

– Тогда нет, не запросто, а охренеть с каким трудом.

Я стоял и смотрел, как Деган спускался по лестнице. Солнечный свет сошел с моего лица, и тьма вернулась. Внезапно мне стало тяжело стоять, не то что думать. Я доковылял до двери, отпер замок, вошел.

В моей комнате был Волк. Он лежал на постели, закинув руки за голову.

– Ну что, могло пройти и получше? – осведомился он.

23

Какое-то время я тупо таращился на очередного Дегана. Затем притворил дверь.

– Вали с моей постели к гребаной матери! – сказал я.

Волк подчинился наполовину: сел, но не встал.

– Какого дьявола ты тут забыл?

– Тебя дожидаюсь, наверное.

– А Деган совершенно случайно нарисовался за дверью, пока ты был здесь?

– Я долго ждал. Нам нужно поговорить.

– Ты говори, а я буду спать. Можешь спокойно отвечать за меня, если сам себе надоешь. Советую вставлять в мои реплики посыл на три буквы – ближе к жизненной правде.

Я нагнулся и стал расшнуровывать сапоги, когда уверился, что не рухну.

– Для того, кто только что отпустил человека, за которым мы охотились месяц, ты слишком…

– Эй, – перебил его я, подняв глаза от узла на левом шнурке, – что-то я не заметил, чтобы ты вышел потолковать с собратом по оружию. Это тебе до чертиков хочется вернуть его в Илдрекку – почему же не присоединился к нам?

– Мне сейчас не с руки сцепиться с Бронзой. – Волк поерзал на постели и отвернулся.

– Надо же, как удобно! – отозвался я и снова занялся обувью.

К чертям собачьим! Я вынул кинжал и обрезал чертов шнурок. Сапог ослабил хватку. Я облегченно вздохнул. Сколько часов – нет, уже дней – я провел на ногах?

– Так или иначе, как ты сюда попал? – Я посмотрел на Волка. – Я могу понять, что Птицеловка впустила Дегана, но не тебя.

– Какой же я бандит, если не сумею проникнуть в гостиницу?

– Такой, что обалденно лучше большинства илдрекканских Домушников и Отмычек. Птицеловка прочно стоит на стреме – как ты прошел?

– Азаарийцы передвигаются не так, как все.

– Может быть, зато уж гонят точно, как остальные, – заметил я, снимая второй сапог. Райское блаженство! – Полагаю, мне не приходится рассчитывать на рассказ о том, где ты был, не говоря уж о проходе в Эль-Куаддис?

– Рассказывать особо нечего. – Волк отряхнул пыль с кафтана. – Мне задолжал бей одного мелкого военного округа. Он прибыл в Эль-Куаддис с докладом к могулу, вот я и прошел. А что?

Я выпрямился и направился к моему дорожному сундуку, поскольку было ясно, что Волк и не думает сойти с кровати.

– Да то, что было бы здорово не петь ради ужина, коли ты мог нас провести, – ответил я, устраиваясь на исцарапанной деревянной крышке.

– Бей не покровительствует искусствам, как падишах. Слово, замолвленное за вас, повредило бы моему делу.

– А где тебя носило до этого?

Волк проигнорировал вопрос и указал на закрытую дверь:

– Почему ты не пошел за ним?

– За Деганом? Ты издеваешься? Он если чего и стремался, так это меня, идущего по пятам. Он знает меня чересчур хорошо и слишком ловок, чтобы позволить мне это.

Я не добавил, что он заслуживал лучшего отношения с моей стороны, а если и нет, я вряд ли одолел бы в таком состоянии пять кварталов.

– В таком случае тебе придется найти его заново. – Волк хмыкнул, явно не убежденный. – И уломать.

– Ты что, не слушал? Я пытался, он не желает возвращаться. Он, черт возьми, даже не хочет в орден и больше озабочен его спасением извне.

– Слышал, – откликнулся Волк. – Не будь дураком. Бронза – Деган, и в сердце он горит желанием снова нацепить меч.

– Ну так пока непохоже, чтобы голова у него ладила с сердцем.

– Тогда тебе придется выяснить, чем занята голова, чтобы сердце последовало за ней.

– Ага, прямо сейчас и займусь. – Я принялся расстегивать дублет в надежде, что Волк поймет намек. – Слоновая кость и бумаги, не вопрос. Я уверен, что это большая редкость в городе, битком набитом кустарями и поэтами.

– Все дело в слоновой кости.

Я протер глаза буграми ладоней. Он, видно, не уймется? Ладно, я подыграю, если это поможет выставить Волка за дверь. Рулить и доказывать, что дело безнадежно, я буду потом, когда приду в чувство.

– А что в ней особенного?

– Кость, которую он ищет, не звериная и не рыбья. Не спрячешь ее и в сундук: Слоновая Кость – Деган из времен зарождения ордена более двух веков назад. Он был нашим первым архивариусом и одним из прародителей нашего братства.

– Постой, – проговорил я и сел прямее. – Деган? Деган Слоновая Кость?

– Ты думаешь, мы сплошь металлические?

– Нет, но…

– Ты ничего не знаешь. – Он глубоко вздохнул. – Слоновая Кость приложил руку к написанию Клятвы Деганов, не говоря о той Клятве, которой мы обмениваемся с клиентами. Он был в числе тех, кто писал законы, по которым мы живем; одним из тех, кто сформулировал изначальную присягу на верность империи; он тот, кто хранил наши первые летописи и традиции. Во многих смыслах он наш отец. А потом он ушел.

– Ушел? – повторил я. – Почему?

– Случился разлад: Слоновая Кость разочаровался, со временем даже исполнился отвращения к ордену. Это было как-то связано с теологией и душами. – Волк провел рукой по своей посеребренной гарде и покачал головой. – Ну что мы знаем о душах? Мы мечники, наша задача – высвобождать души из тел, а не спорить об их природе и назначении.