Терри Пратчетт - Шмяк!
– Вроде да.
– Вот в чем проблема Беллочки. Честно говоря, Шнобби не назовешь человеком полностью в здравом уме, и он привык, что девушки отказывают ему, когда он приглашает их на свидание… поэтому он и не боится, что его отошьют. Он пригласил Беллочку, потому что подумал: почему бы не рискнуть? И она из благодарности согласилась, поскольку считает, что с ней что-то не так…
– Но он ей нравится.
– Да. Вот это-то и странно.
– У гномов все намного проще.
– Не удивлюсь.
– Но, боюсь, далеко не так интересно, – уныло закончила Шелли.
Беллочка вернулась. Ангва заказала три «свернули шею», тогда как Шелли с надеждой попросила «Бурлящий оргазм»[16]. А потом, с помощью Салли, Ангва объяснила Беллочке… все.
Потребовалось некоторое время. Нужно было всякий раз повертывать фразы таким образом, чтобы они поместились в отведенное для этого место в мозгу Беллочки. Ангва, впрочем, внушала себе, что девушка не может быть настолько глупа. В конце концов, Беллочка работает в стрип-клубе.
– Как по-твоему, отчего мужчины платят, чтобы посмотреть на тебя на сцене? – спросила она.
– Потому что я хорошо танцую, – немедленно ответила Беллочка. – Когда мне было десять, я получила «Танцора года» по классу балета и чечетки у мисс Девиант.
– Чечетки? – Салли ухмыльнулась. – Почему бы тебе не ввести ее в репертуар?
Ангва изгнала из сознания образ Беллочки, танцующей чечетку. Иначе клуб сгорит до основания…
– Погоди, я скажу по-другому. Говорю тебе как, э, женщина женщине…
Беллочка внимательно слушала, и озадаченное выражение ее лица было само по себе оскорблением для любой представительницы прекрасного пола. Закончив, Ангва с надеждой взглянула на ангелоподобное личико.
– То есть ты хочешь сказать, – заговорила Беллочка, – что ходить на свидания со Шнобби – это все равно что зайти в большой шикарный ресторан и съесть одну только булочку?
– В точку! – воскликнула Ангва. – Ты меня поняла!
– Но я так редко общаюсь с мужчинами! Бабуля всегда говорила, чтобы я не вела себя как потаскушка…
– Тебе не кажется, что работа в… – начала Ангва, но Салли перебила.
– Иногда не грех и потаскаться, – сказала она. – Тебе когда-нибудь случалось зайти в бар и выпить там с парнем?
– Нет.
– Так, – Салли осушила свой бокал. – Эти «сверни шею» мне не нравятся. Давайте пойдем куда-нибудь еще и… – она сделала паузу, – откроем Беллочке мир разнообразных возможностей.
Сибилла в Псевдополис-Ярде. Какое странное ощущение.
Это был один из фамильных особняков Овнецов, прежде чем Сибилла подарила его Страже. Здесь она жила девочкой. Здесь был ее дом.
Осознание этого факта проникло даже в заскорузлые суровые души стражников. До сих пор не отличавшиеся изяществом манер, они стали машинально вытирать ноги при входе и уважительно снимать шлемы. Говорить они тоже начали по-другому, медленно и задумчиво, нервно обдумывая каждую фразу, прежде чем ее озвучить, и старательно избегая экспрессивных выражений. Кто-то даже нашел метлу и подмел пол – или, по крайней мере, сдвинул грязь в незаметное место.
Наверху, в комнате, где находилась общественная касса, в импровизированной кроватке мирно спал Юный Сэм. Ваймс мечтал когда-нибудь рассказать сыну, как в одну необыкновенную ночь тот спал под охраной четырех троллей-стражников. Смена у них уже закончилась, но они вызвались дежурить добровольно, прямо-таки надеясь, что какой-нибудь гном рискнет. Сэм полагал, что мальчик будет впечатлен. Другие дети могли рассчитывать, самое большее, лишь на ангелов.
Ваймс устроил штаб в столовой, поскольку там был большой стол. На нем он расстелил карту города. Остальное пространство занимали страницы из «Энциклопедии Кумской битвы».
Это была не игра, а головоломка. Мозаика. И теперь предстояло ее сложить. Он уже нашел почти все уголки.
– Улица Разбитой Чашки, Деньгоперехватный проезд, Криксовый переулок, Болтуний дворик, Пеликунья улица, – сказал Ваймс. – Туннели повсюду. Грагам повезло, они разыскали куб с третьей-четвертой попытки. Мистеру Плуту, судя по всему, довелось пожить на половине улиц в этом районе. Включая Эмпирический полумесяц.
– Но за-ачем? – поинтересовался сэр Рейнольд Сшитт. – Я имею в виду – за-ачем копать туннели повсюду?
– Объясни ему, Моркоу, – велел Вайсмс, проводя черту через город.
Моркоу кашлянул.
– Потому что это гномы, сэр, и вдобавок глубинные. Им бы не пришло в голову не копать. В основном достаточно было просто расчистить заваленные помещения. Для гнома это приятная прогулка. Они проложили рельсы, а потому могли вывозить отвал где хотели.
– Да-а, но, разумеется… – начал сэр Рейнольд.
– Они искали нечто говорящее – и оказавшееся по итогам на дне старого колодца, – сказал Ваймс, по-прежнему склоняясь над картой. – Сколько у них было шансов за то, что эта штука лежит на виду? И потом, люди обычно нервничают, когда появляется компания гномов и начинает копаться в саду.
– Это оче-ень медленный способ, не так ли?
– О да, сэр. Но они работали в темноте, втайне и все держали под контролем, – продолжал Моркоу. – Они могли пробраться всюду, куда хотели. Могли сделать зигзаг, если сомневались, могли прослушать стену своими трубками, и им не приходилось общаться с людьми или выходить на свет. Тьма, контроль и тайна.
– Глубинные гномы как они есть, – подытожил Ваймс.
– Как интересно! – воскликнул сэр Рейнольд. – Значит, они прорылись в подвалы моего музея!
– Слово тебе, Фред, – сказал Ваймс, осторожно проводя на карте еще одну линию.
– Э… ну да, – отозвался Фред Колон. – Э… мы со Шнобби только пару часов назад выяснили.
Он не стал добавлять: «После того как мистер Ваймс наорал на нас и велел рассказать все подробно, а потом послал обратно в музей и объяснил, что именно нужно искать». Вместо этого он произнес:
– Они ловко сработали, сэр. Известка даже выглядела старой. Вы небось сказали «ни хрена себе», сэр.
– Да? – озадаченно переспросил сэр Рейнольд. – Обы-ычно я говорю «ох, боги».
– Я так думаю, на сей раз вы сказали: «Ни хрена себе, они забрали картину и выстроили стену заново», сэр. И мы подумали…
– Видимо, один из них остался в помещении, чтобы все подчистить. Он где-то спрятался и вышел поутру, – сказал сэр Рейнольд. – Туда-сюда постоянно ходили сотрудники. Мы, в конце концов, искали большую картину, а не гнома.
– Да, сэр. Видимо, один гном остался в помещении, чтобы все подчистить. Он где-то спрятался и вышел поутру. Туда-сюда постоянно ходили сотрудники. Вы, в конце концов, искали большую картину, а не гнома, – повторил Фред Колон. Он был просто счастлив, что набрел на эту теорию, и твердо вознамерился озвучить ее невзирая ни на что.
Ваймс постучал по карте.
– А здесь, сэр Рейнольд, тролль по имени Кирпич провалился в подвале в гномий туннель. В главной шахте он увидел нечто весьма напоминающее свернутую картину…
– Но, к сожалению, мы ее не нашли, – заметил сэр Рейнольд.
– Простите, сэр, скорее всего, она уже давно покинула город.
– Но за-ачем? – повторил куратор. – Почему бы не рассмотреть ее в музее? Ведь в процессе происходит взаимодействие!
– Взаимодействие? – переспросил Ваймс. – Какое?
– Ну… люди могут… рассматривать ка-артины, сколько им вздумается, – ответил сэр Рейнольд с легким раздражением: не следует задавать такие вопросы.
– А что при этом делают картины?
– Э… висят, командор.
– То есть люди приходят и смотрят на картины, а картины, со своей стороны, подвергаются осмотру?
– В общем, да, – ответил куратор, ненадолго задумался, решил, что этого, видимо, недостаточно, и добавил: – Но динамически.
– То есть картины воздействуют на людей, сэр? – уточнил Моркоу.
– Да! – воскликнул сэр Рейнольд с огромным облегчением. – Именно! Именно э-это и происходит! Картина Плута много лет была выставлена на всеобщее обозрение. Мы даже принесли в зал стремянку, на тот случай, если кому-нибудь за-ахочется рассмотреть вершины гор. Некоторые, например, полагают, будто один из воинов на картине указывает на какую-то едва заметную пещеру. Че-естно говоря, будь на полотне секрет, я бы уже давно его раскрыл. Красть картину не было смысла!
– Разве что кто-то таки нашел секрет и не захотел, чтобы другие тоже узнали, – сказал Ваймс.
– Сли-ишком большое совпадение, командор, не правда ли? Сомневаюсь, что за последнее время картина как-то изменилось. Вряд ли мистер Плут воскрес, чтобы нарисовать еще одну гору! Хоть мне и больно об этом говорить, но достаточно было бы уничтожить картину, чтобы обезопасить себя.
Ваймс обошел вокруг стола. «Все фрагменты, – подумал он. – У меня уже есть все фрагменты».
Начнем с легенды о гноме, который спустя несколько недель после битвы добрел до какого-то города полумертвым, бормоча о спрятанном сокровище.
