Джо Аберкромби - Герои
– Мои мотивы были не так уж бескорыстны.
– А у кого они бывают таковыми? Но в историю заносятся результаты, а не мотивы. Все наши резоны вилами по воде писаны. Правда же в том, что я чуть не уничтожил дивизию. Мою дивизию.
Челенгорм сокрушенно вздохнул.
– Ту, которую король столь неосмотрительно вверил мне. А я взял ее и разбазарил.
«Взял, да не сказать чтобы крепко: часть все же осталась».
– Но вы же знаете короля.
«Да уж как не знать».
– У него романтическое представление о старых друзьях.
«У него романтическое представление считай что обо всем».
– По возвращении домой я буду, несомненно, осмеян. Унижен. Отвергнут.
«Милости просим в мою шкуру».
– Быть может, я этого даже заслуживаю.
«Возможно, что и да. А вот я – нет».
И тем не менее, когда Горст искоса поглядел на понуро шагающего Челенгорма, волосы прилипли ко лбу, с носа свешивается дождевая капля – картина полного самоуничижения, хоть в зеркало не смотрись, – его отчего-то пробрала волна неизъяснимого сочувствия. Неожиданно для себя он положил руку генералу на плечо.
– Что могли, вы сделали, – сказал он. – Не надо винить себя.
«Как учит опыт, скоро это за тебя будут делать легионы самодовольных лицемеров».
– Тогда кого же мне винить? – куда-то в дождь прошептал Челенгорм. – Кого?
Если лорд-маршал Крой и был заражен страхом, то этого не показывал ни он сам, ни кто-либо из охваченных его железной аурой. Там, куда падал его взгляд, солдаты принимались печатать шаг, офицеры командовали твердо, но без крика, а раненые подавляли стоны и стоически молчали. В радиусе примерно в полсотни шагов – с Кроем, гордо возвышающимся в седле по центру, – не было ни упадка боевого духа, ни ослабления дисциплины, ни, разумеется, пораженческих настроений. Выправка Челенгорма по приближении к этому символическому кругу заметно улучшилась, и он, подойдя, бойко отсалютовал.
– Лорд-маршал Крой!
– Генерал Челенгорм, – маршал с высоты седла метнул орлиный взгляд, – мне доложили, имело место столкновение с неприятелем?
– Так точно. Северяне напали крайне большим числом. Крайне большим, и крайне быстро. Хорошо скоординированный штурм. Они совершили ложный выпад на Осрунг, и я послал к городу полк для подкрепления. Хотел отправить больше, но к тому времени… было поздно что-то делать, кроме как пытаться удержать их на той стороне реки. Слишком поздно для…
– Состояние вашей дивизии, генерал.
Челенгорм приумолк. Плачевное состояние его дивизии было и так налицо.
– Два из пяти полков пехоты задержались из-за плохих дорог, и им только предстоит вступить в бой. Тринадцатый держал Осрунг и отступил в боевом порядке, когда в ворота ворвались превосходящие силы неприятеля. Есть убитые и раненые…
Челенгорм забубнил печальный список потерь.
– Основная часть Ростодского полка, примерно девять рот, была перехвачена внезапным ударом в открытом поле и разбита. Шестой полк на момент нападения северян удерживал холм и потерпел форменный разгром. Был рассеян и согнан вниз, в поля. Шестой полк, осмелюсь доложить… – у Челенгорма задергались губы, – перестал существовать.
– Полковник Веттерлант?
– Предположительно в числе поверженных на той стороне реки. Убитых там очень много. До раненых мы просто не можем добраться. Слышны их стенания. Они почему-то все время хотят воды, – Челенгорм коротко заблеял несуразным смехом. – Я-то думал, они будут просить, ну… спиртного или там чего еще.
Крой молчал. Горст не находил возможности вставить слово.
Челенгорм продолжал бубнеж, как будто молчать ему было невыносимо.
– Первый полк кавалерии понес потери возле Старого моста и отошел, но удержал южный берег. Так что он расколот надвое. Один батальон переправился через болота и сосредоточился в лесах на левом фланге.
– Это может оказаться полезным. А остальные?
– Отважно сражались рядом с полковником Горстом на отмелях и ценой больших потерь с обеих сторон обратили врага вспять. Наше единственное победное столкновение за сегодня.
Крой обратил свое внимание на Горста:
– Опять геройствуем, полковник?
«Лишь малое участие, чтобы помешать поражению перерасти в разгром».
– Немного участия. Геройства никакого.
– Лорд-маршал, ваше требование я помнил, – вклинился Челенгорм, – то самое, насчет незамедлительности. Вы писали кое-что насчет незамедлительности.
– Писал.
– Я постоянно держал в уме, что король желает быстрых результатов. А потому ухватился за возможность напасть на врага. Ухватился… чересчур рьяно. Я совершил ужасную ошибку. Самую ужасную, и я один несу за нее полную ответственность.
– Да нет, – Крой тяжко вздохнул, – не вы один. Вы разделяете ее со мной. И с остальными. С дорогами. Характером поля боя. Ненужной поспешностью.
– Тем не менее я проиграл. – Челенгорм протянул маршалу меч. – Покорно прошу отстранить меня от командования.
– Король этого слушать бы не стал. Не буду и я.
Меч генерала повис, кончиком царапнув глину.
– Слушаюсь, лорд-маршал. Мне, конечно же, надо было более тщательно прочесать лес…
– Несомненно. Однако вам было приказано продвигаться на север и искать врага. – В изменчивом свете факелов Крой медленно оглядел обращенное в хаос село. – Вот вы его и нашли. Это война. Ошибки случаются, и когда они происходят… Ставки высоки. Но ничего не закончено. Наоборот, мы еще толком и не приступали. Сегодняшний вечер и завтрашний день вы проведете за отмелью, а именно на той ее стороне, где нынче негеройски проявил себя полковник Горст. Сосредоточьте центр, переоснастите дивизию, присмотрите за ранеными, восстановите боевой дух и…
Он мрачно воззрился на общий раздрай.
– …Должную дисциплину.
– Слушаюсь, лорд-маршал!
– Я со своей ставкой размещусь на склонах Черной пади, там будет хороший обзор поля битвы. Поражение всегда болезненно, но я думаю, у вас будет еще одна возможность принять участие в этой баталии.
Челенгорм подобрался; появление прямой цели частично вернуло ему утраченную хватку.
– Лорд-маршал, к послезавтрашнему дню моя дивизия к бою будет готова, можете на это рассчитывать!
– Хорошо.
Крой поскакал прочь, исчезнув в ночи со своей неукротимой аурой и свитой штабистов.
Пока утихал стук копыт, генерал стоял навытяжку, застыв в прощальном салюте маршалу. На подходе к дороге Горст обернулся: Челенгорм все еще там стоял – один, с поникшими плечами под дождем: косые белые штрихи сквозь шипенье чадящих факелов.
Достойное обращение
Не быстрее прихрамывания Фладда, то есть совсем уж по-черепашьи, они под секущим дождем пробирались по тракту в сторону Осрунга. Путь освещал факел Рефта – лучина, а не факел: просматривается лишь щербатая глина на пару-тройку шагов, раздавленные колосья по бокам, испуганные физиономии Брейта с Кольвингом да идиотские буркалы Стоддера. Все, как один, смотрели вперед в сторону городка – тускловатое созвездие огоньков посреди темени, под шапкой облаков. Руки сжимали то, что в их мелкой артели оборванцев сходило за оружие. Как будто сейчас в бой, хотя сражение давно миновало, без них.
– Почему нас, черт возьми, держали на самых задах? – негодовал Бек.
– Из-за моего ущербного колена и вашей необученности, дурак, – бросил Фладд через плечо.
– И как же мы обучимся, на задах-то?
– Обучитесь, как не упорхнуть почем зря на тот свет. А это уже большая наука, в которой стоит поупражняться, если хочешь знать.
Но Бек знать ничего не хотел. Его уважение к Фладду таяло с каждой пройденной вместе милей. Старого осла, похоже, интересовало только, как уберечь своих ребятишек от драки, а еще он посылал их со всякими глупейшими заданиями: там копнуть, тут поднести или разжечь костер. Ну, и еще держать в тепле ногу. Его ногу. Делать бабскую работу Бек мог и у себя на хуторе, не на холоде и не на ветру. Он пришел сражаться, заработать себе имя и прославиться деяниями, достойными песен. Он хотел сказать это вслух, как вдруг за рукав его ухватил Брейт, тыча куда-то вперед.
– Там кто-то есть! – тихонько взвизгнул он.
В темноте шевелились тени. Бек насторожился; рука легла на меч. Факел высветил три смутных силуэта, свисающих с дерева на цепях. Людские тела, черные от копоти, медленно поворачивались; тонко поскрипывал сук.
– Дезертиры, – махнул рукой Фладд, даже не останавливаясь. – Повесили да сожгли.
Бек, проходя мимо, не спускал с них глаз. На людей уже и не похожи; так, обугленные головни. У того, что посередине, болталась на шее какая-то доска – наверно, с надписью, – но она обгорела, да и читать Бек не умел.
– А зачем сжигать? – спросил Стоддер.
– Затем, что у Черного Доу с давних пор аппетит к запаху горелой человечины, и с годами он не убавился.
– Предупреждение такое, – прошептал Рефт.
