Скотт Линч - Красные моря под красными небесами

Сюда, во владения графини Сальески, самые богатые и знатные люди на свете приезжали лишь затем, чтобы вволю насладиться запретными, извращенными удовольствиями; ни в одном городе Терина богачам не позволялось невозбранно, ради потехи, глумиться над бедняками, унижать их, калечить и оскорблять. Скорее всего, Потешные войны на арене – лишь малая, видимая часть того, что на самом деле происходило в Салон-Корбо.

Локка возмущала такая вопиющая несправедливость. Да, конечно же, случались смертные бои на потеху толпе, но в них принимали участие добровольно, либо ради славы, либо во избежание худшего приговора за совершенные преступления. Да, Многохитрый Страж был не в силах помочь всем глупым, нерасторопным и неудачливым бедолагам, а потому их ждала виселица. Однако же вот эта бессмысленная забава не поддавалась разумному объяснению.

Бессильный гнев язвой выедал Локку внутренности.

Именитые гости Салон-Корбо не имели ни малейшего представления, кто такой Локк и на что он способен. Они даже не подозревали, каких дел может натворить Каморрский Шип, если ему, вместе с Жаном, представится возможность от души порезвиться в Салон-Корбо. За месяц-другой Благородные Канальи разведают все, что можно, а прознав обо всех мерзких делишках, разнесут это воронье гнездо в клочья, придумают, как положить конец Потешным войнам, ограбят всех игроков, пустят по миру графиню Сальеску, выставят на посмешище всех этих мерзавцев и так подмочат репутацию Салон-Корбо, что сюда больше никто и никогда носа не сунет.

Но…

– О Многохитрый Страж, – прошептал Локк, – зачем, зачем ты меня сюда сейчас привел?

В Тал-Верраре, где они вот уже целый год как готовили крупное дело, Жан дожидался приятеля, совершенно не догадываясь о том, что происходит в Салон-Корбо. Локку предстояло вернуться в город, привезти кресла и приступить к исполнению дерзкого и невероятно сложного замысла, уже сейчас требовавшего отчаянных усилий.

– Ох, будь оно все проклято! – пробормотал Локк. – Чтоб им всем провалиться в преисподнюю.

Каморр, много лет назад. Липкие клочья серого тумана влажной пеленой обволакивали Локка и отца Цеппи; старик вел мальчика домой, в Храмовый квартал, после первой встречи с капой Венкарло Барсави. Локк, осоловелый и взмокший от пота, отчаянно цеплялся за шею своего Усмиренного козла.

– Не бойся, дружок, ты не принадлежишь Барсави, – сказал Цеппи. – Он могущественный союзник, с которым лучше не ссориться, и властный повелитель, требующий безоговорочного подчинения, да. Но ты капе не принадлежишь. Да и мне тоже, коли на то пошло.

– Значит, я не должен…

– Соблюдать Тайный уговор? Быть исправным маленьким пезоном? Должен, но только для виду, Локк. Только для отвода глаз. Если последние два дня твои глаза и уши не были плотно зашиты сыромятным шнуром, ты наверняка уже понял, что я намерен сделать из тебя, Кало, Галдо и Сабеты… – Цеппи хищно оскалился. – Подобие мощной катапультной стрелы, которая вонзится в самое сердце драгоценного Тайного уговора Венкарло.

– А… – Локк предпринял очередную попытку собраться с мыслями. – А почему?

– Гм, так сразу и не объяснишь… Потому что… Ну, это из-за того, кто я есть. Надеюсь, в один прекрасный день и ты таким станешь – посвященным служителем Многохитрого Стража.

– А капа что-то не так делает?

– Ну вот, дружок, – сказал Цеппи, – правильные ты вопросы задаешь. Хорошо ли он обращается с Путными людьми? Да, конечно. Тайный уговор всем на пользу – стражники не свирепствуют, в городе спокойно, воров на виселицу отправляют редко. Однако у служителей любого из богов есть особые заповеди – законы и установления, которые сами боги своим служителям предписывают. По большей части заповеди эти сложные и путаные, а вот у служителей Великого Благодетеля их всего две, и обе очень простые. Первая: ворам – благоденствие. Правда, просто? Нам приказано друг другу помогать, укрывать, жить в мире – ну, по возможности – и всеми силами стремиться к процветанию нашего брата. Эту заповедь Барсави строго соблюдает, даже не сомневайся. А вот вторая заповедь… – Цеппи, понизив голос, вгляделся в туман – мало ли кто там подслушивает. – Вторая заповедь: богачам – назидание.

– Это как?

– Назидание – это напоминание о том, что они уязвимы. Что на всякий замок отмычка найдется, что любое сокровище можно украсть. Нара, Госпожа вездесущих хворей и недугов, да минует нас ее прикосновение, насылает на людей болезни, дабы мы не забывали о том, что мы не боги. Вот и мы, служители Многохитрого Стража, напоминаем богачам о том, что они не всевластны. Мы – камешек в башмаке, заноза под ногтем, предвестие грядущей кары богов. Так что первая заповедь ничуть не важнее второй.

– А вам Тайный уговор не по нраву, потому что он богачей защищает?

– Нет, не то чтобы не по нраву… – Цеппи, поразмыслив, наконец произнес: – Барсави не служитель Тринадцатого бога, ему заповеди не предписаны. Он поступает так, как считает нужным ради общей пользы, по своему разумению. Понимать я это понимаю, а вот согласиться с этим не могу. Я перед богом обязан дать благородным каморрским донам, всем этим титулованным аристократишкам голубых кровей, самую чуточку на своей шкуре испытать то, чем жизнь награждает всех остальных, – хорошего пинка под зад.

– А Барсави… ему знать об этом не обязательно?

– Нет, конечно. По-моему, пока Барсави заботится о благоденствии воров, а я – о назидании богачей, для Многохитрого Стража наш город будет преисполнен святости.

– И как это можно вытерпеть? Нет, я знаю, им за это платят, но Потешные войны… О боги… гм, о Святые Сущности! Что заставляет их сюда приходить? Ради чего они покорно сносят побои, издевательства и унижения? Зачем?!

Локк, сжав кулаки, взволнованно расхаживал по мастерской Бомондена. Шел четвертый день его пребывания в Салон-Корбо.

– Господин Фервайт, вы же сами и ответили – им за это платят, – сказала Лавриса Бомонден, опустив одну руку на спинку незавершенного кресла, а другой поглаживая Шустрика, сидящего в кармане фартука. – Те, кому выпал жребий участвовать в сражении, получают медный центир; те, кого выводят из игры, получают серебряный волан; а еще между всеми участниками каждого сражения разыгрывают лотерею, и один из них получает золотой солар.

– Но отчего вообще на такое соглашаются? Из отчаяния?

– Причин много: неурожай, голод, разруха… Фермы пустеют, торговцы разоряются. У кого земельный надел отнимут, где моровое поветрие пройдет. В городах жить тяжело – ни денег, ни здоровья. Те, у кого совсем ничего не осталось, сюда приходят в надежде прокормиться и подзаработать – глядишь, за унижения серебро или золотишко перепадет. А господам развлечение…

– Это… это порочно. Просто извращение какое-то!

– А у вас, господин Фервайт, сердце слишком доброе, хоть вы и заплатили целое состояние за какие-то кресла… – Лавриса осеклась и отвела глаза. – Ох, простите, сударь, я не…

– Ничего страшного, Лавриса. Я человек небогатый, подневольный. Но даже мой господин… Понимаете, сами мы люди скромные, бережливые… в чем-то даже прижимистые. Жить стараемся по справедливости. Ну, не без причуд, конечно, но жестокости в нас нет.

– Знатные господа из Семи Сущностей часто в Потешные войны играют, я своими глазами видела, господин Фервайт.

– Мы, вообще-то, не родовитые, из купцов… Эмберленские торговцы. Увы, за нашу знать мы не в ответе, да и не очень-то хочется за них ответ держать. Я во многих городах побывал, видел, как люди живут. Видывал и бои на потеху толпе, и казни, и нищету, и голод, и отчаяние – но такого никогда не встречал. Те, кто Потешными войнами развлекается, и на людей-то не похожи – знай себе каркают, как стая воронья, да воют, будто шакалы. Тьфу, жуть пробирает.

– В Салон-Корбо один закон – как графиня Сальеска повелит, так тому и быть, – сказала Лавриса. – Гостям ее все дозволено, им на забаву Потешные войны устроены, а запретов никаких нет – с бедняками и простолюдинами как хотят, так и обращаются. Вы просто никогда не видели, каковы знатные господа на самом деле, без притворства. Им на всех плевать… Знаете, откуда у нас Шустрик? Парнелла случайно увидела, как какая-то знатная дама велела новорожденных котят усмирить, чтобы ее сыночку сподручнее было невинных тварей мучить. Он их ножом тыкал… За ужином скучно стало, вот и развлекался. Так что, господин Фервайт, добро пожаловать в Салон-Корбо. Житье здесь беззаботное… на первый взгляд. Вы нашей работой довольны?

– Да, – медленно произнес Локк. – Вполне доволен.

– Не сочтите за дерзость, господин Фервайт, прошу вас, послушайте моего совета – забудьте о Потешных войнах. Представьте себе, что этой проклятой забавы попросту не существует. Мы все так делаем…

– Ах, сударыня, я… Я постараюсь, – пообещал Локк.

Разумеется, своего обещания Локк не сдержал. Утром, днем и вечером он стоял в галерее один-одинешенек, от угощения отказывался, знакомств ни с кем не искал. В ложах сменялись зрители, на арене шли потешные бои, а изощренные издевательства тянулись бесконечной чередой. Иногда побои и удушения оканчивались плачевно: демоны, увлекшись, наносили своим жертвам тяжкие увечья. В особо безнадежных случаях, дабы не затягивать мучений несчастных, им милосердно проламывали череп под аплодисменты восхищенных зрителей.