Скотт Линч - Красные моря под красными небесами
Два десятка гвардейцев, вооруженные выпуклыми щитами и деревянными дубинками, вывели на арену претендентов, которые и не думали сопротивляться сильным, мускулистым бойцам. Претендентов выстроили на противоположных концах игрового поля, по две шеренги с каждой стороны; шестнадцать рядов между ними оставались свободными.
На стене, окружавшей арену, друг против друга располагались две ложи: одна под черным шелковым балдахином, вторая – под белым. Так же как и в чертогах удачи, где посетители загодя заказывали особые места за игорными столами или залы для игры в бильярд, места в этих ложах приобретались заранее, за неимоверные суммы, а желающих было хоть отбавляй. Временный владелец ложи – черной или белой – получал неограниченное право распоряжаться соответствующей группой претендентов в потешном сражении.
В то утро военачальником Белых была юная лашенская виконтесса. Она с нетерпением ожидала начала битвы, а вот ее многочисленная свита пребывала в непонятном волнении; придворные напряженно переминались, переглядывались и изучали какие-то записи. Военачальником Черных был ириденец средних лет, судя по всему, преуспевающий негоциант, который привел в ложу своих детей – сына и дочь.
При желании соперники могли – разумеется, по договоренности – наделять фигуры на поле необычными свойствами, например повышенной ударной силой или возможностью передвигаться особым образом, что обозначалось накидками разных цветов; однако же сегодняшнее сражение Потешных войн велось в полном соответствии с правилами «Погони за герцогом». Распорядители начали объявлять ходы; черные и белые фигуры на поле опасливо двинулись навстречу друг другу; расстояние между противниками постепенно уменьшалось. Локк рассеянно наблюдал за игрой, недоумевая, чем вызван интерес окружающих к этому довольно скучному представлению.
В ложах было всего шестьдесят или семьдесят зрителей, окруженных пристальным вниманием вдвое большего числа слуг – капельдинеров, телохранителей, посыльных, секретарей и прочих, не считая ливрейных лакеев графини, деловито сновавших по галереям и готовых исполнить любой каприз высокопоставленных гостей. Возбужденный гомон голосов и напряженное любопытство зрителей шли вразрез с происходящим на игровом поле.
– И что в этом увлекательного? – пробормотал Локк по-вадрански.
Как только была взята первая фигура, на игровое поле выбежали демоны.
Военачальница Белых намеренно подставила под удар одну из своих фигур, мужчину средних лет. Скопление Белых на этом участке игрового поля явно указывало на попытку заманить противника в западню, но военачальник Черных решил рискнуть. Распорядитель Черных отдал приказ, и девушка в черном, пройдя по диагональному ряду плит, коснулась плеча мужчины в белом. Он понуро свесил голову. Зрители восторженно захлопали в ладоши, но тут слева от Локка послышались дикие крики, и из распахнувшихся в стене дверей выбежали шестеро в замысловатых нарядах из черной кожи с алой оторочкой и в жутких алых масках с развевающимися черными гривами. Толпа встретила их приветственными восклицаниями. Демоны, угрожающе размахивая руками, подпрыгивая и улюлюкая, подскочили к испуганно съежившемуся мужчине в белой накидке, схватили его за руки и за волосы, выволокли за край игрового поля и выставили перед зрителями, как жертву, приведенную к алтарю. Один из демонов обернулся к военачальнику Черных и громовым голосом произнес:
– Возвестите кару!
– Я, я скажу, – закричал мальчик из ложи военачальника Черных.
– Мы же договорились, что сначала это сделает твоя сестра, – упрекнул его отец. – Ну, Теодора, не смущайся.
Девочка, задумчиво поглядев на арену, встала на цыпочки и прошептала что-то на ухо отцу.
– Моя дочь желает, чтобы гвардейцы отколотили его дубинками, – объявил ириденец. – По ногам.
Демоны распластали мужчину на арене, прижав его к земле, а гвардейцы старательно осыпали ударами тяжелых дубинок ляжки, икры и щиколотки бедолаги до тех пор, пока верховный демон не подал им знак остановиться. Зрители вежливо, но без особого восторга захлопали в ладоши, и демоны уволокли окровавленную жертву с арены.
Следующий ход Белых снял с доски фигуру Черных.
– Возвестите кару! – гулко пронеслось над ареной.
– Продаю право за пять соларов! Первому желающему, – объявила лашенская виконтесса.
– Покупаю! – выкрикнул старик в роскошном одеянии из бархата и парчи.
Верховный демон согласно кивнул. По знаку старика его лакей швырнул одному из гвардейцев кошель монет, гвардеец доставил деньги лашенской виконтессе. Демоны проворно подтащили девушку в черной накидке к старику, который придирчиво оглядел свою жертву и заявил:
– Снимите с нее лохмотья!
Демоны сорвали с девушки ветхое холщовое платье; она, не желая доставлять удовольствия своим мучителям, не стала прикрывать свою наготу, а замерла, с вызовом глядя на старика.
– Чего еще изволите? – осведомился верховный демон.
– Волосы ей обкорнайте, – заявил старик.
Зрители восторженно зашумели и захлопали в ладоши. Девушка испуганно вздрогнула – волосы, длинные и густые, волнами спадавшие до пояса, очевидно, были единственным предметом ее законной гордости (ведь и беднякам нужно чем-то гордиться). Верховный демон, издав ужасающий вопль, замахал сверкающим кривым кинжалом. Девушка безуспешно пыталась вырваться из цепких рук демонов, но ее держали крепко. Верховный демон медленно, безжалостно начал срезать длинные пряди и швырять к ногам своей жертвы, так что вскоре она стояла посреди черного ковра своих волос. На обезображенной голове меж редких пучков остриженных волос кровоточили многочисленные порезы и царапины, струйки крови ползли по лицу и шее. Наконец несчастную уволокли с арены.
Игра продолжалась. Локку становилось не по себе. Неумолимое солнце приближалось к зениту, тени съеживались, жара усиливалась. Живые фигуры, изнемогая от жажды и усталости, продолжали двигаться по раскаленным каменным плитам игрового поля – до тех пор, пока очередную жертву не снимали с доски. Локку вскоре стало ясно, что дозволялось изобретать любые, самые изощренные и унизительные способы наказания, лишь бы они не приводили к смерти. Демоны, к неимоверному восторгу зрителей, с усердием исполняли все приказы игроков.
«О боги, – запоздало сообразил Локк. – Сюда приходят не за игрой следить, а карами упиваться!»
Так вот зачем здесь вооруженные гвардейцы! Для устрашения несчастных на игровом поле… Любая попытка сопротивления была бы с легкостью подавлена, а тех, кто посмел бы нарушить приказ или покинуть свое место, ждали побои. Живые фигуры беспрекословно повиновались и так же беспрекословно принимали наказания, которые становились все мучительнее.
– Забросайте ее гнилыми фруктами! – заявил сынишка военачальника Черных.
Четыре демона грубо отволокли под стену старуху в белой накидке и принялись забрасывать ее переспелыми яблоками, грушами и помидорами. Несчастная скорчилась, прикрывая седую голову тощими морщинистыми руками, а вокруг нее росла груда склизких, гнилостных ошметков.
Военачальница Белых, не замедлив отомстить противнику, следующим ходом сняла с доски фигуру Черных – коренастого паренька. На этот раз виконтесса решила сама выбрать наказание.
– Графине Сальеске, нашей радушной хозяйке, не понравится, что мы ее великолепную арену испачкали! – заявила она. – Вот пусть он и уберет всю эту мерзкую жижу – языком! И чтобы дочиста вылизал.
Зрители восторженно захлопали в ладоши. Верховный демон подтолкнул парня к горе отбросов, откуда недавно увели старуху, и приказал:
– Вылизывай, мерзкая тварь!
Парень нерешительно опустился на колени, а демон хлестнул его по спине семихвостой плеткой. Удар впечатал несчастного в стену; из носа хлынула кровь.
– Эй, кому говорят! – завопил демон. – Что, не доводилось языком девок ублажать?! Ну-ка, расстарайся!
Парень, с трудом сдерживая тошноту, начал вылизывать каменные плиты; всякий раз, как он давился гнилым куском, демон обрушивал на него удар плети. Зрители ликовали до тех пор, пока окровавленного, дрожащего от унижения юношу не уволокли с арены.
Так продолжалось все утро.
«О боги, как они все это терпят? И почему?» – размышлял Локк, с отвращением разглядывая разряженных богачей, окруженных толпой слуг и телохранителей. Ряды живых фигур на арене постепенно редели. Черный камзол Мордави Фервайта насквозь пропитался потом.
Сюда, во владения графини Сальески, самые богатые и знатные люди на свете приезжали лишь затем, чтобы вволю насладиться запретными, извращенными удовольствиями; ни в одном городе Терина богачам не позволялось невозбранно, ради потехи, глумиться над бедняками, унижать их, калечить и оскорблять. Скорее всего, Потешные войны на арене – лишь малая, видимая часть того, что на самом деле происходило в Салон-Корбо.
