Гарт Никс - Сабриэль
– Не то чтобы, – отвечал Оселок. – Заводь обычно заполняли корабли покрупнее, и тут размещались склады, а не рынок. Было потише, да и люди не спешили так.
Они стояли у края порта, оглушенные шумом, наблюдая за нескончаемым потоком людей и товаров и вдыхая всё новые запахи города, вытеснившие свежесть морского бриза. Ароматы стряпни, дым горящего дерева, благовония, масла, а временами – и вонь нечистот…
– А еще тут было куда чище, – добавил Оселок. – Послушайте, думаю, хорошо бы отыскать гостиницу или постоялый двор. Нам нужно пристанище на ночь.
– Да, – согласилась Сабриэль.
Ей отчаянно не хотелось вливаться в толпу. Мертвых тут не было, насколько она чувствовала, но как знать, кто из этих людей в сговоре с мертвецами, – эта мысль была еще тошнотворнее, чем вонь нечистот.
Пока Сабриэль, морщась, продолжала наблюдать за толпой, Оселок ухватил за плечо пробегавшего мальчишку. Они о чем-то переговорили, серебряный пенни перешел из рук в руки, и мальчишка нырнул в толпу. Оселок последовал за ним. Оглянулся, заметил, что Сабриэль недоуменно оглядывается по сторонам, схватил девушку за руку и потащил за собою и ее, и ленивого Моггета, что разлегся на ее плечах, точно меховой воротник.
С тех пор как юноша ожил, Сабриэль ни разу не прикасалась к нему и теперь сама удивилась потрясению, которое испытала. Да, она задумалась, а ее схватили так внезапно… Его рука оказалась крупнее, чем Сабриэль ожидала, и такая волнующе мозолистая, шероховатая на ощупь. Девушка рывком выдернула свою ладонь и поспешила за ним и за мальчишкой, изо всех сил стараясь не отстать, прокладывая путь через толпу.
Они прошли через центр открытого рынка, вдоль по одному из рядов небольших палаток: здесь торговали рыбой и битой птицей. В конце гавани громоздились бессчетные ящики свежепойманной рыбы, которая еще подергивалась и блестела глазами. Продавцы выкрикивали цены, суля выгодную покупку, а покупатели громко торговались или выражали удивление по поводу дороговизны. Корзины, тюки и ящики переходили из рук в руки, пустые заново заполнялись рыбой и омарами, осьминогами или устрицами. С ладони на ладонь пересыпались монеты, а порою из кошелька в мошну лоточника вытряхивалось все блестящее содержимое.
Ближе к дальнему концу сделалось потише. Здесь в палатках громоздились клетки с курами, но торговля шла не так ходко, многие птицы выглядели старыми и чахлыми. Ловкий продавец с большим ножом обезглавливал кур одну за другой и швырял в ящик, где тушка еще какое-то время хлопала крыльями. Сабриэль усилием воли отгородилась от их растерянного, безмозглого ощущения смерти.
За рынком обнаружился широкий пустырь. Его, по-видимому, расчистили намеренно, сперва огнем, потом – с помощью мотыги, лопаты и лома. Сабриэль задумалась зачем, но тут заметила акведук, проложенный вдоль пустыря. Горожане, живущие в долине, не заключали договоров с мертвыми – эта часть города была отгорожена акведуками, а мертвые не способны пройти под текучей водой так же, как и над ней.
Расчищенный участок служил мерой предосторожности, позволяя охранять акведуки, и уж конечно, тут же показался патруль лучников: их размеренно двигающиеся силуэты на фоне неба выглядели куклами театра теней. Мальчишка вывел новоприбывших к центральной арке, что поднималась между двумя из четырех ярусов акведуков. Тут дежурили еще лучники. Более мелкие арки продолжались по обе стороны, поддерживая основной канал, но густо заросли колючим терновником, перекрывая самовольный доступ живым, в то время как текучая вода над головой не давала пройти мертвым.
Проходя под аркой, Сабриэль поплотнее закуталась в рыбацкий плащ. Но стража обратила на чужаков внимания не больше, чем потребовалось, чтобы взыскать положенный серебряный пенни у Оселка. Выглядели эти солдаты затрапезно – третьего, если не четвертого сорта, они смахивали скорее на констеблей и сторожей, нежели на обученных воинов. Ни на ком не было знака Хартии, ни в ком не ощущалось и следа Свободной магии.
За акведуком улицы хаотично ответвлялись от неровно мощенной площади, украшенной экстравагантным фонтаном: вода била струей из ушей статуи, изображавшей весьма представительную коронованную особу.
– Король Анстир Третий, – пояснил Оселок, указывая на фонтан. – По всему судя, чувство юмора у него было довольно странное. Я рад, что он по-прежнему на месте.
– А куда мы идем? – спросила Сабриэль.
Теперь, убедившись, что горожане не в сговоре с мертвыми, она почувствовала себя заметно лучше.
– Мальчишка уверяет, что знает хорошую гостиницу, – отвечал Оселок и ткнул пальцем в оборванного беспризорника: тот усмехался во весь рот, благоразумно держась за пределами досягаемости пинка.
– «Три лимона», – пояснил пацаненок. – Лучшая во всем городе, господин и госпожа.
Он зашагал было дальше, но тут откуда-то со стороны гавани зазвучал громкий, неуклюжий колокол. Он прозвонил трижды, спугнув с площади стаю голубей.
– А это что такое? – спросила Сабриэль.
Мальчишка вытаращился на нее с открытым ртом.
– Ну, колокол, – добавила она.
– Солнце садится, – пояснил парнишка, сообразив, что от него хотят. И добавил как нечто само собою разумеющееся: – Рановато оно сегодня. Небось, тучи наползают.
– И как только колокол возвестит, что солнце садится, так все укрываются в домах? – уточнила Сабриэль.
– А как же! – хмыкнул мальчишка. – А не то мертвяки или глимы сцапают!
– Понятно, – кивнула девушка. – Ну, веди.
Гостиница «Три лимона» оказалась на диво приятной. Побеленное четырехэтажное здание фасадом выходило на небольшую площадь примерно в двухстах ярдах от площади с фонтаном короля Анстира. В центре высились три огромных лимонных дерева, густо покрытых ароматными листьями и обильно плодоносящих, несмотря на время года. Магия Хартии, подумала Сабриэль. И в самом деле, среди деревьев прятался камень Хартии и несколько древних заклинаний плодородия, тепла и изобилия. Сабриэль благодарно вдохнула напоенный лимоном воздух, радуясь, что ее комната окном выходит на площадь.
Позади нее горничная наполняла оловянную ванну горячей водой. Несколько глубоких ведер уже стояли пустыми, а вот и последнее. Сабриэль закрыла окно и засмотрелась на парящую воду, предвкушая ванну.
– Вам больше ничего не нужно, мисс? – спросила горничная, приседав в реверансе.
Горничная выскользнула за дверь, Сабриэль задвинула щеколду – и только тогда сняла с себя плащ, а потом – вонючую, пропитанную пóтом и солью броню и одежду, успевшую за неделю в море прилипнуть к коже. Оставшись обнаженной, девушка прислонила меч к краю ванной – чтоб был под рукой, – с наслаждением погрузилась в воду, взялась за кусок лимонного мыла и принялась отскребать с себя пот и глубоко въевшуюся грязь.
За стеной слышался мужской голос – должно быть, Оселка. Забулькала вода, захихикала горничная. Сабриэль перестала намыливаться и прислушалась. Слов разобрать не удавалось, но снова раздалось хихиканье, низкий, невнятный мужской голос – и громкий всплеск. Словно в ванну разом плюхнулись два тела, а не одно.
На некоторое время повисло молчание, а затем снова послышались всплески, учащенное дыхание, смех – неужто это хохочет Оселок? Потом – резкие, отрывистые стоны. Причем женские. Сабриэль вспыхнула, стиснула зубы, быстро погрузила голову в воду, чтобы ничего не слышать, оставив над поверхностью только нос да рот. Под водой царила тишина, лишь гулкий стук ее собственного сердца эхом отдавался в залитых ушах.
Какая ей, в сущности, разница? Она про Оселка в этом ключе и думать не думала. Меньше всего ее сейчас занимают плотские утехи. Это хлопот сколько – контрацепция, неприятности, буря страстей… У нее и без того дел по горло. Сосредоточься на планах. Просчитай свои действия на несколько шагов вперед. Все потому, что Оселок – первый молодой человек, встреченный ею за пределами школы, вот и все. Это не ее дело. Она даже настоящего имени его не знает…
Глухой стук по стенке ванны заставил ее поднять голову над водой. Очень вовремя: за стеной послышался очень самодовольный затяжной мужской стон. Сабриэль уже собиралась снова нырнуть, когда над краем ванны показался розовый нос Моггета. Сабриэль села. Вода потоками стекала по ее лицу, маскируя слезы, которых, как внушала себе девушка, там не было и быть не могло. Она сердито скрестила руки на груди.
– Чего тебе?
– Я просто подумал, тебе небезынтересно будет узнать, что комната Оселка – вон там, – сообщил Моггет, указывая на безмолвную комнату напротив той, где резвилась шумная парочка. – И в ней нет ванной, так что он спрашивает, нельзя ли воспользоваться твоей, после того как ты закончишь. А сам он пока ждет внизу и заодно выспрашивает местные новости.
– А, да… – откликнулась Сабриэль. Оглянулась на дальнюю немую стену, затем снова на ближнюю, где человеческие звуки уже почти потонули в скрипе матрасных пружин. – Ты скажи ему, я быстро…
