Холли Блэк - Самая темная чаща
Хэйзел бродила по пиршественному залу, стараясь держаться подальше от танцующих. В воздухе стоял головокружительный аромат левкоя, роз и шалфея.
– Какой желаете напиток? – поинтересовалось маленькое длинноносое существо с коротким хвостом и черными, как вороново крыло, глазами. Оно приподняло небольшой поднос с крошечными деревянными чашечками, на дне которых мерцала какая-то жидкость – буквально на один глоток. – Клянусь луной и маисом, вы никогда не пивали ничего слаще.
– Нет, спа… – девушка вовремя удержалась, чтобы не поблагодарить еще одного из Народца, и просто покачала головой. – Пока не хочется.
Существо пожало плечами и засеменило дальше, но это столкновение напугало девушку. Хэйзел знала все правила, но следовать им оказалось неожиданно трудно. Так легко делать неправильные вещи машинально: намного легче, чем она предполагала.
Смеющаяся женщина с рыжими, заплетенными в толстые косы волосами, которая шла мимо со своим козлоголовым собеседником, внезапно приостановилась.
– Не ты ли рисовала меня однажды? – спросила она Хэйзел, очень ту удивив.
Девушка не сразу поняла, что эльфийка вообще имеет в виду. Но тут вспомнила старую историю, случившуюся с Беном:
– Наверное, вы перепутали меня с мамой.
Женщина озадаченно нахмурилась.
– Неужто с тех пор утекло столько воды? Тогда ты должна быть моим подросшим музыкантом! Услади же мой слух песней в благодарность за благословение!
Хэйзел покачала головой:
– Это был мой брат. Я тогда еще не родилась, и я ничего не понимаю в музыке. Не думаю, что вам бы захотелось услышать, как я пою, – она задумалась, рассказать ли эльфийке, как мало радости принес Бену ее дар, но потом решила, что это нарушит правило вежливости. – Но, гм, я передам брату, что видела вас.
– Передай, – кивнула эльфийка. – Скажи, чтобы приходил поиграть Мелие, и я сделаю так, чтобы с языка его падали рубины.
Слова больше походили на угрозу, чем на обещание, но Хэйзел кивнула и, не зная, что делать дальше, слегка поклонилась, прежде чем ретироваться. Дальше она пошла быстрее, проталкиваясь локтями сквозь веселящуюся толпу: мимо волынщиков и скрипачей; мимо тонких, как палочки, фей с будто припудренными крылышками; мимо гибких зеленых женщин с черными губами и языками, в платьях, легких, как туман; мимо длиннопалых девушек с коронами из веточек, вплетенными в облака распущенных волос; мимо смеющихся юношей с львиными лапами; мимо девушек-ворон, хохочущих, как по команде; мимо огромных безобразных существ, поросших мхом и с зубами, которые больше напоминали обломки камней.
Вдруг кто-то схватил Хэйзел за руку. Она с криком обернулась, пытаясь высвободиться, прежде чем поняла, кто ее держит.
– Хэйзел, – выдохнул Джек, запыхавшийся и явно паникующий. – Я не мог нигде тебя найти!
– Ты меня бросил. – Тон получился более резким, чем она хотела.
– Ты была прямо за мной, – принялся оправдываться он. – Я думал, ты просто пройдешь следом, как по тропинке.
– Не получилось, – ответила Хэйзел.
Джек был не один: рядом с ним стояла высокая худая эльфийка с серебристо-коричневой, как кора, кожей. Ее глаза меняли цвет: то блестели золотом, то разгорались зеленью.
Эльфийская мама Джека. Ее глаза были точно такие, как в истории.
– Рыжие волосы, – проговорила она, поворачивая голову Хэйзел из стороны в сторону и внимательно ее рассматривая. Затем эльфийка вытянула один локон и резко его дернула. – Обычно рыжие волосы означают, что их обладательница – ведьма. Ты ведьма, дитя?
– Нет, мэм, – ответила Хэйзел, по крайней мере, вспомнив о том, как важно быть вежливой.
– Что же привело тебя сюда? Или мне надлежит спросить – кто?
– Васма, – выпалила Хэйзел, надеясь, что это имя хоть что-нибудь означает.
– Ты, должно быть, шутишь? – нахмурилась эльфийка.
– Значит, вы знаете, кто это! – воскликнула Хэйзел, едва дыша от волнения. – Пожалуйста, расскажите мне!
– Как могло приключиться, что ты не припоминаешь? – неодобрительный взгляд эльфийки как будто предупреждал Хэйзел – «молчи». Потом она повернулась, указывая длинным пальцем на Джека. – Полагаю, тебя привел этот юноша. Он, и никто другой. Он совершил большую ошибку, поступив так. Чего бы ты ни искала, здесь тебе не место.
Хэйзел не знала, как ответить, не упоминая Фэйрфолд – ведь Джек предостерег ее от этого, – и вернуть разговор обратно к Васме.
– Джек? Конечно, он привел меня, но…
Эльфийка закружила возле них, и Джек шагнул ближе к Хэйзел, явно собираясь загородить ее, если женщина снова попытается в нее вцепиться. Его мать возвысила голос:
– Джек? Я правильно расслышала? И какой же ты Джек? Джек-простак? Джек-мастак? Или как?
– Я не заморачиваюсь разной модной ерундой – просто откликаюсь на Джека, – ответил он, и Хэйзел хихикнула – коротким, лающим смешком, о котором тут же пожалела. Просто было так странно, что парень ответил разгневанной матери в своей обычной насмешливой манере.
– Какое мне дело, если ему хочется попусту тратить время в Фэйрфолде? Если ему хочется делать вид, будто он человеческое дитя, что мне до этого? Он может есть человеческую пищу, спать в человеческой кровати, целовать смертную девушку, но сам никогда не станет человеком: это всегда будет притворство.
Эльфийка говорила, обращаясь к Хэйзел, но слова, конечно, были адресованы Джеку. Сколько раз они уже об этом говорили?
Парень усмехнулся:
– Всякий растет там, где его посадили.
Это была человеческая поговорка, если Хэйзел правильно припомнила, но здесь и сейчас она прозвучала очень странно.
Взгляд его мамы по-прежнему буравил Хэйзел.
– Так ты пришла сбросить его с белого коня, как в балладе? Спасти от нас? – спросила женщина, и длинные пальцы махнули на переплетение корней под куполом. – Или это он пришел спасти тебя?
– Стоп, – перебил маму Джек, вытянув руку перед Хэйзел. – Хватит, окей? Прекрати так с ней говорить. Хватит уже.
– Просто помни: кровь к крови, – ответила эльфийка.
Высокий рыцарь в сверкающих серебряных доспехах – с золотыми наплечными пластинами, похожими на кричащие лица, – с легким поклоном подошел к ним и перевел взгляд на Хэйзел.
– Ольховый король желает поприветствовать тебя.
Эльфийская мама Джека кивнула, бросив взгляд на сына.
– Он чтит тебя, – сказала она Хэйзел, только вот тон противоречил словам.
Конечно, Хэйзел слышала истории об Ольховом короле. Каждое солнцестояние горожане оставляли ему особые подношения. В плохую погоду говорили, будто он гневается; а если одно время года все не сменялось другим, – спит. Но Хэйзел никогда не думала о нем, как о ком-то настоящем. Его власть казалась безграничной, но он был слишком далек, чтобы воспринимать его иначе, чем легенду.
– Проводите меня, – попросила Хэйзел рыцаря.
Джек хотел было пойти с ней, но мать вцепилась в его руку тонкими пальцами. Хотя эльфийка и пыталась это скрыть, голос ее сквозил неподдельным страхом:
– Нет. Ты останешься со мной.
Он повернулся к ней с высоко поднятой головой: даже человеческая одежда не могла скрыть его происхождение.
– Маркан не из тех, кто славится честным отношением к людям, – он перевел взгляд на рыцаря. – Ведь так?
– Никто не просил твоего присутствия, подменыш, – ухмыльнулся рыцарь. – К тому же Хэйзел не против пойти со мной. Мы уже скрещивали мечи раньше.
Хэйзел не совсем поняла, что рыцарь имел в виду. Может, он как-то связан с чудовищами, с которыми она сражалась, когда была ребенком? Как бы то ни было, Джек явно собирался возражать. Его рука скользнула в задний карман джинсов, словно за оружием.
– Все нормально, – сказала Хэйзел. – Джек, все хорошо.
Эльфийка наклонилась к сыну, чтобы запечатлеть поцелуй на его челе. Хэйзел никогда не думала, что та тоскует о своем потерянном ребенке; никогда не думала, что у истории о том, как Джек начал жить с Гордонами, была и другая сторона. Но теперь она не могла не задуматься.
– Смертные разочаруют тебя, – чуть слышным шепотом сказала мать сыну.
Глаза Джека метали яростные молнии, но он все же отступил и позволил Маркану повести Хэйзел по земляному полу подхолмья.
Ольховый король сидел на большом каменном троне, который она уже мельком видела, пока болталась под потолком. Венец на его челе украшали рога наподобие оленьих; сияющая кольчуга состояла из небольших бронзовых чешуек, сужающихся к концу. Каждая чуть находила на другую, напоминая шкуру дракона, какой ее представляла Хэйзел. Ярко-зеленые глаза короля наводили на мысль о ядовитом зелье или, возможно, жидкости для полоскания рта. Каждый палец украшали затейливые перстни.
На коленях у него покоился золотой меч с богато украшенной рукоятью. На мгновение Хэйзел показалось, будто это ее пропавший меч – так что она даже сделала к нему полшага, но тут же поняла: рукоять ее меча была простой. У всех рыцарей были одинаковые мечи – выкованные из блестящего металла, сияющие, словно отполированные солнечным светом, в обсидиановых ножнах.
