Салли Грин - Половинный код. Тот, кто спасет
Ван соединяет наши руки широким кожаным ремнем. Она говорит:
– Заживляться не нужно. Я буду вынимать и вставлять пику на закате и на рассвете, пока Габриэль не вернется к нам.
У меня такое чувство, словно моя душа освобождается от тела. Глядя на Габриэля, я опускаю руку так, чтобы наши пронзенные пикой ладони лежали между нами на земле. Подноса уже нет.
Мне хочется потрогать пику, и я протягиваю к ней левую руку. Кончики моих пальцев касаются острия пики со стороны Габриэля. Я обхватываю ее пальцами, и тут же мое тело как будто начинает тонуть; мне становится страшно. Грязь поднимается с земли, закипает вокруг меня, и вот уже никакой земли нет, осталась только грязь да ощущение ладони Габриэля в моей правой руке и пики – в левой.
Первая пика
Я просыпаюсь с тяжелой головой, точно обкуренный, все тело болит. Моргая, разлепляю глаза. Уже день, ясный и солнечный, небо надо мной ярко-синее. Я озираюсь и узнаю террасу на крыше женевского дома. Габриэль со мной, он держит меня за руку, как тогда, когда мы должны были шагнуть в проход, ведущий к коттеджу Меркури. Он сидит на корточках и смотрит в сторону, волосы свешиваются ему на лицо, глаза закрывают темные очки. Его левая ладонь сжимает мою правую.
Я почему-то знаю, что должен найти проход, что это – выход. Путь к истинному «я» Габриэля. Скорчившись, я сижу в самом углу террасы, спиной к черепичной крыше. Проход где-то над водосточной трубой. Я видел, как его находит Габриэль, был с ним, когда он нашаривал его рукой. Теперь я должен найти его сам и не отпускать руку Габриэля до тех пор, пока проход не приведет нас куда-то.
Я уверен, что смогу. Я знаю, где проход. Поднимаю левую руку и опускаю ее в пустоту над водостоком.
Ничего не происходит.
Может быть, я промахнулся. Чуть выше, наверное. Опять ничего. Значит, немного левее. Нет! Тогда правее. Снова нет. Тогда ниже. Может, я слишком поспешно шарю, мне не хватает терпения.
Я говорю Габриэлю:
– Где проход?
Он не отвечает, и я в раздражении поворачиваюсь к нему. Он же знает, где проход, почему он мне не поможет?
Но, повернувшись, я понимаю, куда он смотрит. Кто-то стоит на самом коньке крыши. Какая-то женщина. Высокая, стройная, вся в черном. Охотница. Пока я смотрю на нее, появляются все новые и новые Охотники и тоже смотрят на нас. Левой рукой я продолжаю судорожно нащупывать проход. А сам все спрашиваю у Габриэля:
– Где же он? Где?
Я чувствую, как его рука стискивает мою руку, но он молчит, а я все кричу ему про проход. И все ищу и ищу его, словно в лихорадке, а Охотники приближаются к нам.
Их уже около двадцати; новые лезут через окно на террасу. А я все шарю и кричу Габриэлю:
– Ну где же он? Где?
А он все не отвечает. Охотники уже окружили нас со всех сторон. Стоят прямо над нами. У каждого в руке дубинка, вроде той, которой меня бил Клей, когда увидел в первый раз. Он меня тогда чуть не убил. Одна Охотница замахивается своей дубинкой и опускает ее на плечо Габриэля, удар передается мне через наши сомкнутые руки. Другая Охотница поднимает дубинку и резко, наотмашь бьет Габриэля по лицу. Брызжет кровь, летят выбитые зубы, и снова я чувствую удар. Новая Охотница выходит вперед, я пытаюсь заслонить собой Габриэля, но не могу, обнаружив вдруг, что прилип, и тогда они обступают его плотным кольцом, и то одна Охотница, то другая делают шаг вперед, чтобы нанести Габриэлю очередной удар. Меня никто не бьет. Мне не больно. И я знаю, что должен найти проход; если я это сделаю, мы еще сможем спастись. Но моя левая рука отказывается даже двигаться – я парализован.
И тут из окна на террасу вылезает Сол. Он улыбается мне. И говорит:
– Ты всегда мне нравился, Натан. Спасибо, что привел ко мне этого Черного Колдуна.
Он делает шаг в сторону, и я вижу, что он не один, а с мистером Уоллендом. У него в руках сверкают огромные садовые ножницы. Он говорит:
– Это совсем не больно.
Он щелкает ножницами, а я смеюсь, потому что это и вправду совсем не больно. Мой отрезанный мизинец лежит у него в ладони. Он опускает его в бутылку, закрывает ее большой пробкой, показывает мне и улыбается. Бутылка наполняется зеленым дымом. И меня тоже как будто окружает зеленый туман.
Я закашливаюсь. Мне нечем дышать, я хватаю ртом воздух и слышу, как мистер Уолленд приказывает мне:
– Застрели Черного Колдуна. Застрели его, и снова сможешь дышать.
Я чувствую, что в левой руке у меня пистолет, я задыхаюсь, вокруг туман и смутный контур сидящего на корточках Габриэля рядом, и я знаю, что умру. Я не могу дышать. А дышать необходимо. Я знаю, что у меня есть всего несколько секунд.
Уолленд командует:
– Стреляй в него. Стреляй.
– Нет!
Тогда Уолленд выхватывает у меня пистолет, целится Габриэлю в голову и нажимает курок, и тут же меня проглатывает зеленый туман.
Я открываю глаза и вижу Габриэля; он смотрит на меня, и я понимаю, что мы видели одно и то же. Я качаю головой:
– Это не правда.
Но Габриэль не успевает ответить – боль в моей правой ладони становится невыносимой. Это Ван вынимает пику. Прежде моя ладонь была теплой и бесчувственной, теперь она стала горячей, и я ощущаю дергающую боль. Я понимаю, что уже вечер. Прошел целый день, а кажется, что всего несколько минут.
Ван говорит:
– Выпейте еще. Потом я верну пику на место.
Она протягивает нам еще по чашке своего состава. Габриэль неотрывно смотрит на меня. Мне хочется сказать ему, что я сделаю все, чтобы мы выжили. Я не позволю нам умереть. А сейчас я хочу пить. Я хочу, чтобы у меня закружилась голова, и я моментально оказался в другом мире, поэтому я глотаю снадобье залпом, и чашка падает у меня из рук. Габриэль выпивает свою.
– В следующий раз я найду проход, – говорю я ему.
Он кивает.
Ван говорит:
– Теперь я вытащу эту пику и воткну новую.
И я с удивлением ощущаю, что это совсем не больно, наоборот, мне даже становится легче. Хотя ладонь горячая и дергает. Ван подносит к ней новую пику и проталкивает в рану острый конец. Мучительная боль пронзает меня, я вскрикиваю и…
Вторая пика
Мы карабкаемся вверх по крутому голому каменному склону. Габриэль впереди, он уже забрался на узкий карниз и теперь помогает влезть мне, протягивает мне руку, я хватаюсь за нее, и вот мы уже бок о бок стоим рядом. Я оглядываюсь. Мы в горах: в Швейцарии, судя по яркой зелени лугов внизу и снежным шапкам дальних вершин.
– Они идут. – Габриэль показывает вниз, в долину, кишащую многочисленными черными муравьями, которые ползут отовсюду, и все в одну сторону – к нам.
– Надо идти, – говорю я и поворачиваюсь лицом к горе.
– Далеко еще? – спрашивает Габриэль.
– За этой вершиной, – говорю я. – Близко. – И я почему-то знаю, что это правда. Если мы перевалим через вершину, то будем спасены. Путь назад будет найден.
Я начинаю подниматься и, в кои-то веки, обгоняю Габриэля. Он отстает. Но это легкий склон, и я знаю, что он скоро меня догонит. Я уже почти на вершине, когда туман вдруг развеивается и я вижу, что вершина над нами – местами снег, местами трава, а местами голый красный камень, – вся покрыта тропинками: узкие, сантиметров по тридцать шириной, одинаковые, словно горошины, они словно паутина, накинутая на горный склон. Я выбираю одну, и она приводит меня на край утеса, иду по другой и оказываюсь на другом краю. Тогда я бегу назад, но уже не помню, откуда я пришел, и не могу разобраться, какой путь ведет наверх, а какой вниз.
– Габриэль! – кричу я. – Габриэль!
– Здесь! – отвечает голос, но я знаю, что это не он.
В панике я бегу и вижу силуэт в зеленом тумане, останавливаюсь и поворачиваю назад. Я знаю, что это Охотник. Бегу в другую сторону и снова зову Габриэля, и опять мне откликается чей-то голос, но я знаю, что это не он.
Я останавливаюсь. Перевожу дыхание. Пытаюсь разобраться. Потом иду по первой попавшейся тропе, она приводит меня к большому голому валуну, я прыгаю с него вниз и оказываюсь возле двух больших стоячих камней. Я протискиваюсь меж ними, туман ненадолго исчезает, и я вижу долину далеко внизу. Это не та долина, из которой мы пришли, она зеленая, без единого Охотника. Вниз ведет крутая, но пригодная для спуска тропа. Я зову Габриэля.
Он не отвечает.
– Я нашел путь! – кричу я. – Нашел!
Я жду и жду.
– Габриэль?
Ничего не происходит. Туман опускается снова, такой же густой и серый, как раньше.
Я знаю, что должен вернуться за ним. Я говорю себе, что не забуду эту тропу: через валун и мимо стоячих камней. И ползу назад, стараясь не шуметь, надеясь, что, если Охотники еще здесь, мне как-нибудь удастся пробраться мимо них незамеченным. Вдруг появляются и исчезают какие-то черные силуэты, я прячусь за камень. Выбираю другую тропу, иду по ней и вдруг слышу стон: я знаю, что это Габриэль. Значит, они схватили его и мучают. Я иду вперед, слышу новый стон, справа, бегу туда. Еще дальше вправо я вижу в тумане черный силуэт, он стоит над кем-то лежащим. Я понимаю, что это Киеран. В руке у него пистолет, он поднимает голову, когда я подхожу к нему. Я говорю себе, что Киеран мертв, что он не может повредить ни мне, ни Габриэлю.
