Стивен Кинг - Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли
Ему было жарко, ужасно жарко, но в остальном он себя чувствовал вполне сносно. В голове снова всплыл давешний детский стишок, но на этот раз он думал уже не о матери, а о Корте, о человеке с лицом, обезображенным шрамами от пуль, камней и всевозможных тупых предметов. Шрамы – отметины войны и военного ремесла. «Интересно, – вдруг подумал стрелок, – а была ли у Корта любовь. Большая, под стать этим шрамам. Нет. Вряд ли». Он подумал о Сюзан, о своей матери и о Мартене, об этом убогом волшебнике-недоучке.
Стрелок был не из тех людей, которые любят копаться в прошлом; если бы он был человеком менее эмоциональным и не умел смутно предвосхищать будущее, он был бы упертым и непробиваемым дубарем, лишенным всяческого воображения. Причем дубарем очень опасным. Вот почему он и сам удивился своим неожиданным мыслям. Каждое новое имя, всплывавшее в памяти, вызывало другое: Катберт, Алан, старый Джонас с его дрожащим голосом; и снова – Сюзан, прелестная девушка у окна. Все подобные размышления неизменно сводились к Сюзан, и к великой холмистой равнине, известной как Спуск, и к рыбакам, что забрасывали свои сети в заливах на краешке Чистого моря.
Тапер из Талла (тоже мертвый, как и все остальные жители Талла, сраженные им, стрелком) тоже был там, в Меджисе. Шеб обожал старые песни, когда-то играл их в салуне под названием «Приют путников», и стрелок фальшиво замурлыкал себе под нос:
Любовь, любовь беспечная,Смотри, что ты наделала.
Он рассмеялся, сам себе поражаясь. «Я последний из того мира зелени и теплых красок». Он тосковал по былому. Но не жалел себя, нет. Мир беспощадно сдвинулся с места, но его ноги еще не отказываются ходить, и человек в черном уже близко. Стрелок задремал.
V
Когда он проснулся, уже почти стемнело, а мальчик исчез.
Стрелок поднялся – в суставах явственно хрустнуло – и подошел к двери конюшни. В темноте, на крыльце постоялого двора мерцал огонек. Он направился прямо туда. Его тень, длинная, черная, растянулась в коричневато-желтом свете заходящего солнца.
Мальчик Джейк сидел возле зажженной керосиновой лампы.
– Там в лампе был керосин, – сказал он, – но я побоялся зажигать огонь в доме. Все такое сухое…
– Ты все правильно сделал. – Стрелок уселся, не обращая внимания на многолетнюю пыль, что взвилась у него из-под задницы. Вообще удивительно, как крыльцо не обвалилось под их общим весом. Отсветы пламени из лампы окрасили лицо паренька в теплые полутона. Стрелок достал свой кисет и свернул папироску.
– Нам надо потолковать, – сказал он.
Джейк кивнул и улыбнулся, его рассмешило слово «потолковать».
– Ты, наверное, уже догадался, что я гонюсь за тем человеком, которого ты здесь видел.
– Хотите его убить?
– Я не знаю. Мне нужно заставить его кое-что мне рассказать. И, может быть, отвести меня кое-куда, в одно место.
– Куда?
– К Башне, – ответил стрелок. Он прикурил, поднеся папиросу к открытому краю лампы, и глубоко затянулся. Легкий ночной ветерок относил дым в сторону. Джейк смотрел ему вслед. На лице мальчика не отражалось ни страха, ни любопытства, ни воодушевления.
– Стало быть, завтра я ухожу, – продолжал стрелок. – Тебе придется пойти со мной. Мясо еще осталось?
– Совсем чуть-чуть.
– А кукурузы?
– Побольше, но тоже немного.
Стрелок кивнул.
– Есть тут какой-нибудь погреб?
– Да. – Джейк поглядел на него. Его зрачки были такими большими, что казались невероятно хрупкими. – Он открыт, нужно лишь потянуть за кольцо в полу, но я не спускался вниз. Побоялся, что лестница может сломаться, и я не сумею оттуда выбраться. И там плохо пахнет. Это – единственное здесь место, откуда хоть как-то пахнет.
– Завтра мы встанем пораньше и посмотрим, не найдется ли там чего, что может нам пригодиться. Потом пойдем потихоньку.
– Хорошо. – Помолчав, мальчик добавил: – Хорошо, что я не убил вас, пока вы спали. Тут есть вилы, и у меня была мысль… Но я не стал этого делать, и теперь я уже не боюсь заснуть.
– А чего ты боялся?
Мальчик угрюмо взглянул на него.
– Привидений. И что он вернется.
– Человек в черном, – сказал стрелок, и это был не вопрос.
– Да. Он плохой?
– Это как посмотреть, – рассеянно отозвался стрелок. Он поднялся и бросил окурок на твердый сланец. – Ладно, я спать.
Мальчик застенчиво поднял глаза.
– А можно, я лягу с вами в конюшне?
– Конечно.
Стрелок стоял на ступеньках, глядя на небо. Мальчик подошел и встал рядом. Вон – Старая Звезда, а вон – Старая Матерь. Стрелку вдруг показалось, что стоит только закрыть глаза и он различит кваканье первых весенних древесных лягушек, запах зелени и почти летний запах только что подстриженного газона, услышит, быть может, ленивый перестук деревянных шаров, что доносится по вечерам из восточного крыла, когда сумерки перетекают во тьму и благородные дамы, одетые только в сорочки, выходят поиграть в шары. Он едва ли не воочию увидел Катберта и Джейми, как они выныривают из пролома в живой изгороди и зовут его покататься на лошадях…
Это совсем на него не похоже – так много думать о прошлом.
Он обернулся и поднял лампу.
– Пойдем спать, – сказал он.
И они вместе пошли в конюшню.
VI
Наутро он обследовал погреб.
Джейк был прав: пахло там отвратительно. Это был влажный болотный запах, и после стерильного, лишенного всякого запаха воздуха пустыни и конюшни стрелку стало нехорошо. Его подташнивало. Голова кружилась. В подвале воняло перегнившей капустой, репой и картошкой с длиннющими ростками. Однако лестница с виду казалась прочной. Стрелок спустился вниз.
Пол в погребе был земляной. А потолок – очень низкий, стрелок едва не задевал его головой. Здесь, внизу, все еще жили пауки – огромные пауки с серыми в крапинку телами. И почти все – мутанты. У одних были глазки на ножках, у других – по шестнадцать, не меньше, лап.
Стрелок огляделся, дожидаясь, пока глаза не привыкнут к темноте.
– С вами там все в порядке? – нервно окликнул его Джейк.
– Да. – Он сосредоточил внимание на дальнем углу. – Тут какие-то банки. Консервные. Подожди.
Пригнувшись, он осторожно двинулся в тот угол. Там стоял ветхий ящик с отодранной стенкой. Консервы, как выяснилось, были овощными – зеленая фасоль, бобы… и три банки тушенки.
Он сгреб их в охапку, сколько сумел унести, и вернулся обратно к лестнице. Поднявшись до середины, протянул банки Джейку, который встал на колени, чтобы было сподручнее их забрать. Стрелок отправился за остальными.
А когда он пошел в третий раз, он услышал какой-то стон. Откуда-то из стены.
Он обернулся, вгляделся во тьму и вдруг ощутил, как его окатило волной смутного ужаса. Он почувствовал слабость и пронзительное отвращение.
Своды подвала были сложены из больших блоков песчаника, которые, надо думать, лежали ровно, когда эту станцию только построили. Теперь эти блоки перекосились, вздыбились под разными углами. И поэтому стены казались исписанными иероглифами – странными и беспорядочно нагроможденными. И в одном месте, где соединялись два блока, из стены текла тонкая струйка песка, как будто что-то силилось прорваться с той стороны с надрывным, отчаянным упорством.
Снова раздался стон, теперь – громче. Стоны уже не прекращались. Пока весь подвал не наполнился звуком – живым воплощением немыслимой боли и чудовищного напряжения.
– Поднимайтесь! – закричал Джейк. – Боже мой, мистер, поднимайтесь скорее!
– Отойди от люка, – спокойно велел стрелок. – Выйди на улицу и считай. Если я не вернусь, когда ты досчитаешь до двух… нет, до трехсот, беги отсюда без оглядки.
– Поднимайтесь! – снова выкрикнул Джейк.
На этот раз стрелок не ответил. Правой рукой он расстегнул кобуру.
В стене уже образовалась дыра размером с монету. Сквозь завесу подступившего страха стрелок различил звук удаляющихся шагов Джейка. Потом струйка песка иссякла. Стоны вдруг прекратились, но зато послышалось сбивчивое, тяжелое дыхание.
– Кто ты? – спросил стрелок.
Нет ответа.
И Роланд повторил свой вопрос – на Высоком Слоге, и его голос, как встарь, был исполнен уверенной громовой властности:
– Кто ты, демон? Говори, если тебе есть что сказать. У меня мало времени, и еще меньше – терпения.
– Не торопись, – раздался протяжный и сдавленный голос. Голос из стены. Стрелок почувствовал, как сгущается этот кошмарный и мутный ужас, становясь таким плотным, почти осязаемым. Это был голос Элис, женщины, с которой он был в Талле. Но она умерла. Он сам убил ее. Он своими глазами видел, как она повалилась на землю с дыркой от пули точнехонько промеж глаз. Он как будто погружался в бездонную пропасть. – Не торопись, стрелок, иначе рискуешь ты в спешке пройти мимо тех, кого надо извлечь. И остерегайся тахина. Пока с тобой идет мальчик, человек в черном держит душу твою у себя в руках.
