Морган Райс - Восход доблести
Они атаковали друг друга и отчаянно сражались. Этот человек был намного лучшим бойцом, чем другие, и Дункана поразила сила и скорость его ударов. Во все стороны летели искры, когда их мечи то и дело встречались. Ни один из них не уступал другому, оттесняя друг друга из одного конца в другой. Наконец, у Дункана появился соперник, которого он мог уважать. Он не пожалел о том, что он – воин Эскалона.
В конце концов, Дункан, теряя силу, подскользнулся, но в эту минуту он обнаружил слабое место противника. Когда командир Пандезии поднял свой меч, Дункан бросился вперед и схватил воина, толкая его плечом в живот.
Дункан толкнул его в снег, прижал к земле и, вынув короткий меч, прижал его к горлу воина.
«СДАВАЙСЯ!» – приказал Дункан, в то время как толпа притихла, в сражении наступило затишье. – «Сдавайся и будь нашим пленником, и тогда я не убью тебя и твоих людей!»
«Сдаться тебе?» – бросил воин в ответ. – «Ты – не король! Ты – всего лишь раб Эскалона!»
«Я не стану повторять дважды», – мрачно предупредил Дункан.
Командир несколько раз моргнул, хватая ртом воздух, очевидно, осознав серьезность Дункана.
В конце концов, он кивнул и крикнул:
«МЫ СДАЕМСЯ!»
Раздался громкий крик победы среди людей Дункана и Сивига, когда все солдаты Пандезии, стоя спиной к стене, быстро сложили свое оружие. Они все выглядели слишком счастливыми, приняв это предложение. Очевидно, ни одному из них не хотелось погибнуть в бою.
Дункан почувствовал, как его по спине, в знак восхищения, похлопала пара сильных рук, когда его люди бросились вперед и начали снимать с врага их оружие и броню. Поднимался один радостный крик за другим, когда его воины начали осознавать, что они добились невозможного: Пандезия потерпела поражение. Эсефус, один из самых важных городов в Эскалоне, освобожден.
Случилось немыслимое.
Несмотря на неравные силы, Эскалон побеждал.
* * *Дункан шел по гавани Эсефуса в сопровождении Сивига, Энвина, Артфаэля и десятков своих людей, осматривая нанесенный ущерб. Запах дыма все еще висел в воздухе, поскольку флот Пандезии по-прежнему горел, его еще не погасшие угольки сверкали в ночи, перемежаясь случайным свистом, когда падали мачты. Казалось, что вся гавань охвачена большим пламенем.
Люди Дункана и Сивига загнали сотни пленных солдат Империи, заковав их в кандалы, в темницу форта. Кроме того, его люди также были заняты вылавливанием плавающих останков, ценных сокровищ и оружия длинными крюками. Они также то и дело вытаскивали плавающие трупы, прежде чем отпустить их.
Дункан окинул взглядом береговую линию, усеянную раздутыми трупами. Это было самое большое разрушение, причиненное солдатам Пандезии, которое он когда-либо видел, и, вероятно, самым большим разрушением, которое он когда-либо причинял вторгающейся армии. Он был удовлетворен.
Факелы были потушены один за другим, когда ночное небо постепенно сменилось рассветом. Небо освещалось миллионом цветов с каждым пройденным ими шагом. Дункану казалось, что мир заново рождается.
«Это чудо», – произнес Сивиг, шагая рядом с Дунканом, низким и хриплым голосом.
Дункан повернулся и посмотрел на своего старого друга. У Сивига были длинные черные волосы, борода и кустистые брови – именно таким он его и помнил. Он казался открытым всем ветрам, его лицо огрубело от большого количества дней, проведенных в море на отрытом солнце.
«Что это?» – спросил Дункан.
«То, что скорость и элемент неожиданности могут сделать в сражении», – ответил Сивиг. – «Они могут превратить подготовленных людей в объекты страха, они могут позволить сотне сразить тысячу».
Он повернулся к Дункану.
«Ты всегда был величайшим среди всех нас», – добавил Сивиг. – «То, что ты сделал здесь этой ночью, будет записано на все времена. Ты освободил наш великий город – город, который, как мне казалось, невозможно освободить. И ты сделал это перед лицом огромной империи, зная, что наверняка встретишься с местью и смертью».
Сивиг положил руку ему на плечо.
«Ты – настоящий воин», – сказал он. – «И настоящий друг. Мои люди благодарят тебя. Я благодарю тебя».
Дункан скромно покачал головой.
«То, что я сделал, было во имя справедливости», – ответил он. – «Во имя свободы. Я сделал не больше тебя самого. Я сделал то, что следовало сделать старому королю много лет назад. Не забывай, что мы бы не победили сегодня, если бы не ты и твои люди».
Сивиг остановился и вздохнул.
«А теперь?» – спросил он.
Они остановились в дальнем конце гавани и Дункан, повернувшись, всмотрелся в серьезное лицо своего друга. Лицо Сивига, испещренное морщинами, грубое, закаленное временами года, этим городом у моря и резкими ветрами и волнами.
«А теперь», – ответил Дункан. – «У нас всего один выход. Я должен завершить то, что начал. Отступление и безопасность – все это в прошлом. Большая часть Эскалона все еще остается оккупированной. Я больше не буду в Волисе в безопасности, так же как и ты – в Эсефусе. Вскоре пройдет слух, и соберется огромная армия Пандезии. Я должен пойти на них войной до того, как они успеют подготовиться. Каждый город в Эскалоне должен быть освобожден».
Сивиг медленно поднял руки к бедрам и смотрел на сверкающую воду, которую осветило раннее утреннее солнце. Они стояли и любовались рассветом – два закаленных воина, наслаждающиеся уютной тишиной победы, думающие об одном и том же.
«Я знаю, что однажды умру», – сказал Сивиг. – «Это меня не беспокоит. Меня волнует только то, как я умру».
Он помедлил, рассматривая приливы и отливы, бьющиеся о каменную стену.
«Я никогда не знал, есть ли у меня достаточно сил на то, чтобы умереть, пытаясь отвоевать свою свободу. Ты оказал мне большую услугу, друг мой. Ты позволил мне вспомнить о том, что в жизни самое главное».
Сивиг поднял свою мозолистую руку и похлопал Дункана по плечу.
«Я с тобой», – произнес он торжественным голосом. – «Я и мои люди с тобой. Мы будем скакать бок о бок с тобой, куда бы ты ни отправился. Через весь Эскалон. От крепости к крепости. До тех пор, пока не будет свободен последний из нас – даже если это приведет нас к воротам смерти».
Сердце Дункана потеплело от этих слов и он медленно улыбнулся в ответ, радуясь присутствию своего старого друга.
«Что дальше, друг мой?» – спросил Сивиг.
Дункан задумался.
«Сначала мы должны отсечь голову», – ответил он. – «Затем последует тело».
Сивиг вопросительно посмотрел на него.
«Ты собираешься взять столицу», – с пониманием произнес он.
Дункан кивнул.
«И взять Андрос», – ответил он. – «Нам понадобится высокое положение. И люди, у которых это есть».
Глаза Сивига зажглись от понимания и волнения.
«Кос?» – спросил он.
Дункан кивнул, зная, что друг его понял.
Сивиг бросил взгляд на воду и покачал головой.
«Добраться до Коса непросто», – ответил он. – «Путь отмечен гарнизонами Пандезии. Ты окажешься вовлеченным в сражение еще до того, как приблизишься к скалам».
Дункан посмотрел на друга, ценя его мнение.
«Я – человек Волиса», – сказал он. – «А то твой регион, дружище. Ты знаешь территорию намного лучше меня. Что ты предлагаешь?»
Сивиг почесал бороду, глядя на море. Очевидно, он углубился в свои мысли.
«Если ты стремишься в Кос», – ответил он. – «То сначала ты должен добраться до Озера Гнева. Обойди его берега, и оно приведет тебя в Тусиус. Это река, которая тебе нужна. Это единственный путь. Отправишься по суше – и окажешься вовлеченным в войну».
Сивиг понимающе посмотрел на Дункана.
«Я знаю путь», – сказал он. – «Позволь мне показать тебе».
Дункан улыбнулся в ответ и похлопал друга по плечу.
«Я и мои люди сейчас отправляемся в путь», – ответил он, довольный своим планом. – «Ты можешь присоединиться к нам, когда отдохнешь».
Сивиг рассмеялся.
«Отдохну?» – переспросил он, улыбаясь шире. – «Я сражался всю ночь – я отдохнул, как никогда прежде».
Глава одиннадцатая
Когда над фортом Волис поднялся рассвет, Эйдан нетерпеливо мерил шагами парапеты, всматриваясь в горизонт в поисках каких-либо признаков отца, Киры, братьев или кого-нибудь из людей отца. Он не спал всю ночь, испытывая тревогу, преследуемый кошмарами, в которых он видел, как его сестра падает в яму, как его отец сгорает заживо в гавани. Он ходил взад и вперед на этих парапетах под ночным небом, под сияющими звездами, и не прекращал осматривать территорию, желая, чтобы они поскорее вернулись.
В глубине души Эйдан подозревал, что они не скоро вернутся в Волис, если вообще вернутся. Кира направлялась на запад через Эскалон, через опасную территорию, а его отец и братья держали путь куда-то на юг, на битву и, вероятно, навстречу смерти. Эйдан горел изнутри. Больше всего на свете ему хотелось быть с ними, особенно в это военное время. Он знал, что нечто подобное происходит только один раз в жизни, и мысль о том, что он сидит в стороне, каким бы юным он ни был, была для мальчика невыносимой. Эйдан знал, что он младше их всех, что он все еще юн, слаб и не обучен, но, тем не менее, он многое может делать. Может быть, Эйдан и не умеет метать копье или стрелять из лука так же хорошо, как другие, но он отличался своим умом, находчивостью, тем, что мог взглянуть на ситуацию иначе, чем остальные. Мальчику казалось, что он может чем-то помочь своему отцу.
