Джо Аберкромби - Полмира
– Думаю, ты достаточно повеселила добрых горожан. Ты сильная и крепкая девушка, спору нет.
Колючка гордо выпятила челюсть:
– Да уж посильней многих мужчин.
– Посильнее большинства парней на тренировочной площадке, это точно. Но…
Тут Скифр лениво ткнула в сторону Бранда:
– Какой урок ты извлекла из всего этого?
Ключка сплюнула на доски причала, умудрилась заплевать подбородок, гордо утерлась – и мрачно промолчала.
– Тебе что, так нравится вкус соли, что ты хочешь снова встать против него?
Скифр шагнула к Бранду и приобняла его за плечи:
– Посмотри на его шею. На его плечи. Какой урок ты извлекла из поединка?
– Что он сильнее.
Через борт «Южного ветра» перевесился Фрор, с тряпкой и бруском, которыми драил палубу, в руках. Надо же, раньше Бранд вообще не слышал, чтобы он разговаривал…
– Именно! – воскликнула Скифр. – И вот что я скажу: этот молчаливый ванстерец – опытный боец! Как ты получил этот шрам, голубчик?
– Это все северный олень, в смысле, олениха. Я ее доил, а она возьми да и ляг на меня сверху. Потом-то, конечно, она обо всем пожалела, а вот шрам остался…
Бранду показалось, что ванстерец подмигнул покалеченным глазом.
– Тоже мне подвиг, – проворчала Колючка, скривив губы.
Фрор лишь пожал плечами:
– Кому-то ж нужно оленей доить.
– Кому-то нужно мой плащ подержать.
И Скифр сорвала с себя лоскутный плащ и бросила его ванстерцу.
Оказалась, что она худая и гибкая, как хлыст, узкая в талии, как оса, и вся перетянута лентами, поясами и ремнями, и повсюду у нее торчат ножи и крючки, болтаются мешочки, отмычки, косточки, палочки, бумажки и штуки, назначения которым Бранд и вовсе не знал.
– Ну что, никогда бабу без плаща не видали? – гаркнула Скифр.
И выхватила из-за плеча топор.
Хороший такой топорик, с топорищем из темного дерева и тонким лезвием с «бородой». Замечательное оружие. По блестящей стали змеились какие-то странные письмена. Она подняла другую руку, подогнув большой палец и сжав остальные.
– Вот мой меч. Песни бы складывать об этом клинке, правда? Так вот, малыш, давай, попробуй столкнуть меня в море.
И Скифр… пришла в движение. Такого Бранд еще не видел: она шаталась, как пьяная, руки у нее болтались, как у куклы, а топор летал вверх-вниз, врезаясь в доски, разбрасывая щепки. Бранд наблюдал за ней поверх щита, пытаясь предугадать следующее движение, но куда там… Но он дождался, когда она широко размахнется топориком, и сделал осторожный выпад.
Как же быстро она двигается! Он промахнулся буквально на волосок, а она бросилась вперед, зацепила край щита лезвием топора, дернула в сторону, скользнула поверх держащей меч руки и резко ткнула ему в грудь сложенными пальцами. Он охнул и попятился.
– Ты убит, – сказала Скифр.
Лезвие топора сверкнуло, Бранд дернул щит вверх – поймать и отбить удар. Но удара не было. Вместо этого он дернулся и скривился – Скифр ткнула его пальцами в мошонку. Он глянул вниз – так и есть, ее рука там, под нижним краем щита! Скифр смотрела вверх и довольно скалилась.
– И снова убит.
Он попытался оттолкнуть ее, но с таким же успехом можно было попытаться оттолкнуть ветер. Она как-то сумела вывернуться, скользнуть мимо и ткнуть его пальцами прям под ухо. Бок отозвался жуткой болью.
– Убит.
Он попытался развернуться – она долбанула его ребром ладони по почкам.
– Убит.
Он крутанулся, скалясь, целясь мечом ей в шею – но ее уже и след простыл. Его прихватили за щиколотку, боевой клич перешел в хрип, его закружило, повело, и вот он уже валился с причала, как…
…как его прихватило за шею, и он едва не задохнулся.
Но и не упал.
– Убит. Ты самый мертвый парень в Ройстоке, малыш.
Скифр стояла, опираясь на каблук, сильно отклонившись в сторону, чтобы удержать равновесие – еще бы, ведь она подцепила его за воротник бородой топорика. Вот почему он не упал. И сейчас висел, совершенно беспомощный, над холодной водой. Зеваки молчали – наверное, тоже прибалдели от того, что выдала Скифр.
– Сила – не главное! Ты не станешь сильнее, а я – моложе, но победа – возможна! – процедила она, глядя на Колючку. – Двигаться нужно быстрее! Бить быстрее! Стойкость, ум – вот главное! Готовность к атаке! Драться без правил, бессовестно, безжалостно! Вот что главное! Поняла?
Колючка медленно кивнула. Она ненавидела занятия на тренировочной площадке. Ее бесило, что кто-то ее чему-то учит. Но схватывала она на лету.
– И что это здесь творится?
Это Доздувой подошел поближе и остановился, вытаращившись на трепыхающегося над водой Бранда.
– Тренируются! – охотно пояснил Колл с высоты мачты.
Парнишка играл медной монеткой, ловко переворачивая ее между костяшками пальцев.
– А ты чего так быстро вернулся?
– Да в кости продулся…
И гигант печально потер здоровенное предплечье, с которого исчезла пара серебряных запястий.
– Не везет мне, вот чего…
Скифр презрительно процедила:
– Раз в кости не везет – головой нужно думать. Это называется компенсация, да.
И она вывернула запястье, лезвие топора рассекло ворот Брандовой рубашки, и тот обрушился в холодную воду. Настала его очередь вылезать по скользкой лестнице. Его очередь стоять и отекать под презрительными взглядами толпы.
Оказалось, это гораздо неприятнее, чем смотреть на вылезающую и отекающую Колючку.
Ванстерец перебросил лоскутный плащ Скифр:
– Впечатляет.
– Прямо это!.. Колдовство какое-то!
И Колл подбросил монетку, но не поймал, и она, кувыркаясь, полетела вниз – в воду.
– Колдовство, говоришь? – Старуха выбросила руку и поймала монетку между большим и указательным пальцами. – Нет, малыш. Это не колдовство, а долгие тренировки, опыт и дисциплина. Возможно, когда-нибудь мне придется применить колдовство. Но будем надеяться, что до этого не дойдет.
И она высоко подбросила медный грошик, а Колл расхохотался, поймав его.
– Колдовство, дружок, слишком дорого обходится. Лучше без нужды к нему не прибегать.
Скифр набросила на себя плащ, хлопнув тканью, как крыльями.
– Стиль боя, которому тебя учили, – сказала она Колючке, – вот этот вот – стоять в строю со щитом, в кольчуге и с тяжелым мечом, в общем, он тебе не подходит. Не для тебя он.
Скифр потянула у нее из рук щит и отбросила к рундукам. Щит с грохотом обрушился на палубу, а она отчеканила:
– Драться будешь на легком оружии. И в доспехе полегче, чем прежний.
– И как мне стоять в щитовом строю без щита?
– Стоять? – У Скифр чуть глаза не вылетели от изумления. – Ты убийца, душа моя! Убийца не стоит – он постоянно в движении, как ветер, как гроза! Либо он мчится навстречу врагу, либо прочь от него, заманивая, навязывая стиль и место боя! Твоя цель – не стоять. Твоя цель – убить. Любой ценой.
– Отец мой был славным воином, и он всегда говорил…
– Где сейчас твой отец?
Колючка застыла с открытым ртом, потом нащупала что-то висевшее под мокрой рубашкой и медленно сомкнула над этой штукой пальцы.
– Убит.
– Ну и как, пригодились ему свои советы?
И Скифр перебросила ей топор. Колючка поймала его в воздухе, взвесила в руке, пару раз взмахнула им – в одну и в другую сторону.
– А что написано на лезвии?
– Там на пяти языках сказано: «В руках воина всякая вещь – оружие». Хороший совет, если хватает мудрости принять его.
Колючка хмуро кивнула:
– Хорошо. Я – гроза.
– Скорее, мелкая морось, – усмехнулась Скифр. – Но мы в самом начале пути, голубка.
Урок третий
Священная река.
Сколько раз Колючка, развесив уши, слушала отца – тот рассказывал о походах вверх по Священной и вниз по ее сестре, Запретной. Как горели его глаза, когда он шептал об отчаянных сражениях против странных народов, о том, как в горнилах кровавых битв выковывалась дружба, о несметных сокровищах, достававшихся храбрецам… И с тех самых пор она мечтала о том, что тоже пойдет в поход, и названия тех далеких мест звучали подобно колдовскому заклинанию, таинственно и завораживающе: верхние волоки, Калейв, Первогород…
Однако, как ни странно, в мечтах не нашлось места ни для стертых в кровь задницы и рук – а как же, веслом же целый день ворочаешь, – ни для роев кусачей мошкары, ни для тумана, такого густого, что легендарных земель вообще за ним не видать – не говоря уж о коварных топях и густых лесах, которых и в Гетланде, если честно, предостаточно.
– Я что-то надеялась, что будет веселее, – проворчала Колючка.
– Я тоже много на что надеялся, а оно вон как обернулось, – пробормотал в ответ Бранд.
Она, конечно, вовсе не собиралась прощать его – ни за то, как он ее раскатал и унизил в глазах королевы Лайтлин, ни за то, как купал ее в холодной воде Ройстокской гавани. Однако в этот раз она сурово посопела в ответ в знак согласия.
– Ничего, скоро начнется такое веселье, – сообщил Ральф, правя рулевым веслом, – что вы еще взмолитесь, чтоб скучней стало. Ежели живы останетесь, конечно.
