Стивен Кинг - Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли
Он выбил ногой одну из досок покосившегося забора (она переломилась пополам чуть ли не виновато, не издав ни единого звука) и, вскинув револьвер, промчался по пустынному двору, залитому светом слепящего солнца.
– Ты у меня под прицелом! Руки вверх, шлюхин сын…
Фигура беспокойно зашевелилась и поднялась, выпрямившись в полный рост. Стрелок подумал: «Боже мой, от него же почти ничего не осталось… что с ним случилось?» – Потому что человек в черном стал ниже на добрых два фута, а его волосы побелели.
Стрелок остановился, пораженный, недоумевающий. Голова у него гудела. Сердце бешено колотилось в груди. «Я умираю, – подумал он, – сейчас я умру, прямо здесь…»
Он набрал в легкие раскаленного воздуха и уронил голову, а когда через мгновение поднял глаза, то увидел не человека в черном, а мальчишку со светлыми выгоревшими волосами, который смотрел на него как будто безо всякого интереса. Стрелок тупо уставился на парнишку и тряхнул головой, как бы отрицая реальность происходящего. Но реальность упорно сопротивлялась. Мальчик никуда не пропал. Если это было наваждение, то очень сильное наваждение. Мальчик в синих джинсах с заплаткой на колене и в простой коричневой рубахе из грубой ткани.
Стрелок снова тряхнул головой и двинулся в сторону конюшни, глядя себе под ноги и не выпуская из руки револьвер. Он все еще не собрался с мыслями. В голове все плыло. Там нарастала тупая, огромная боль.
В конюшне было темно, тихо и невыносимо жарко. Стрелок огляделся. Воспаленные глаза саднило, смотреть было больно. Он обернулся, покачнувшись как пьяный, и увидел мальчишку, который смотрел на него, стоя в дверях. Острый клинок боли пронзил его голову, от виска до виска. Разрезал мозг, как апельсин. Стрелок убрал револьвер в кобуру, пошатнулся, взмахнул руками, словно отгоняя призрачное наваждение, и упал лицом вниз.
II
Когда он очнулся, то обнаружил, что лежит на спине, а под головой у него – охапка мягкого сена, совершенно без запаха. Мальчик не смог передвинуть стрелка, но постарался устроить его поудобнее. Было прохладно. Он оглядел себя и увидел, что его рубашка – темная и мокрая на груди. Облизав губы, стрелок почувствовал вкус воды. Язык как будто распух и уже не помещался во рту.
Мальчик сидел на корточках тут же, рядом. Когда он увидел, что стрелок приоткрыл глаза, он наклонился и протянул ему жестяную консервную банку с неровными зазубренными краями, наполненную водой. Стрелок схватил ее трясущимися руками и позволил себе отпить. Чуть-чуть – самую малость. Когда вода улеглась у него в животе, он отпил еще немного. А то, что осталось, выплеснул себе в лицо, сдавленно отдуваясь. Красивые губы мальчишки изогнулись в серьезной, сдержанной улыбке.
– Поесть не хотите, сэр?
– Попозже, – сказал стрелок. Тошнотворная боль в голове – последствие солнечного удара – слегка поутихла, но еще не прошла до конца. Вода неприкаянно хлюпала в желудке, как будто не зная, куда ей теперь податься. – Ты кто?
– Меня зовут Джон Чеймберз. Можете называть меня Джейк. Я дружу с одной тетенькой… ну не то чтобы дружу, она у нас работает… так вот, она иногда называет меня Бамой, но вы называйте меня Джейк.
Стрелок сел, и тошнотворная боль обернулась неудержимым позывом к рвоте. Он согнулся пополам, борясь со своим взбунтовавшимся желудком. Желудок все-таки победил.
– Там есть еще, – сказал Джейк и, забрав банку, направился в дальний конец конюшни. Остановился на полпути и, оглянувшись, неуверенно улыбнулся стрелку. Тот кивнул мальчику, потом опустил голову, подперев подбородок руками. Мальчик был симпатичный, хорошо сложенный, лет, наверное, десяти или одиннадцати. В общем, мальчик как мальчик, вот только лицо у него… как будто накрытое тенью страха. Но это было нормально. Даже хорошо. Не будь этой тени, стрелок бы поостерегся ему доверять.
Из сумрака в дальнем конце конюшни донесся какой-то глухой, непонятный шум. Стрелок встревожено вскинул голову, руки сами потянулись к револьверам. Странный шум длился примерно секунд пятнадцать, потом затих. Мальчик вернулся с жестянкой – уже наполненной до краев.
Стрелок опять отпил совсем немного. На этот раз дело пошло лучше. Боль в голове начала проходить.
– Я не знал, что мне с вами делать, когда вы упали, – сказал Джейк. – Мне сперва показалось, что вы хотели меня застрелить.
– Может быть. Я принял тебя за другого.
– За священника?
Стрелок сразу насторожился.
Мальчик взглянул на него и нахмурился.
– Он останавливался во дворе. Я спрятался в доме. Или это амбар, я не знаю. Он мне не понравился, и я не стал выходить. Он пришел ночью, а на следующий день ушел. Я бы спрятался и от вас, но я спал, когда вы подошли. – Взгляд мальчишки, направленный куда-то поверх головы стрелка, вдруг сделался мрачным. – Я не люблю людей. Они мне все время все портят.
– А как он выглядел, этот священник?
Мальчик пожал плечами.
– Как и всякий священник. В такой черной штуке.
– Типа сутаны с капюшоном?
– Что такое сутана?
– Такой балахон. Типа платья.
Мальчик кивнул.
– В балахоне с капюшоном.
Стрелок резко подался вперед, и мальчик отшатнулся, увидев его лицо.
– Давно он тут проходил? Скажи мне, во имя отца.
– Я… я…
– Я тебе ничего не сделаю, – терпеливо сказал стрелок. – Ничего плохого.
– Я не знаю. Я не запоминаю время. Здесь все дни одинаковые.
Только теперь стрелок задался вопросом, а как вообще этот мальчик сюда попал, как он очутился в этом заброшенном месте, окруженном на многие мили сухой пустыней, убивающей все живое. Впрочем, ему-то какое дело. Сейчас и без того хватает забот.
– Попробуем все-таки подсчитать. Очень давно?
– Нет. Не очень. Я сам здесь недавно.
Стрелок буквально почувствовал, как внутри снова вспыхнул огонь. Он схватил жестянку с водой и жадно отпил еще глоток. Его руки дрожали. Самую малость. В голове снова всплыли обрывки детской колыбельной, но на этот раз перед его мысленным взором предстало уже не лицо матери, а лицо Элис, со шрамом на лбу. Элис, которая была его женщиной в мертвом теперь городке под названием Талл.
– Сколько? Неделю? Две? Три?
Мальчик озадаченно посмотрел на него.
– Да.
– Что да?
– Неделю. Или две. – Он огляделся, слегка покраснев. – С тех пор я три раза ходил в туалет по большому. Я теперь так измеряю время. А по-другому – никак. Он даже не пил воды. Я подумал, что он, может быть, призрак священника. Как в том фильме, про Зорро. Только там был не призрак и не священник. А нехороший банкир, который хотел заполучить себе землю, потому что там было золото. Мы с миссис Шоу ходили в кино. На Таймс-сквер.
Стрелок не понял, о чем говорит мальчик, и поэтому промолчал.
– Я испугался, – добавил мальчик. – Я боялся почти все время. – Его лицо вдруг задрожало, словно хрусталь под напором предельно высокой, разрушительной ноты. – Он даже не стал разводить костер. Просто сидел. Я даже не знаю, спал он или нет.
Так близко! О боги! Так близко… Несмотря на невероятную обезвоженность организма, руки стрелка стали влажными, липкими.
– Тут есть немного сушеного мяса, – сказал ему мальчик.
– Хорошо, – кивнул стрелок. – Замечательно.
Мальчик поднялся, чтобы сходить за обещанным мясом. В коленках легонько хрустнуло. Держался он прямо. Ладная, стройная фигурка. Пустыня еще не успела его иссушить. Руки были чуть-чуть худоваты, но кожа, хотя и загорелая, еще не загрубела и не растрескалась. «Он полон соков, – подумал стрелок. – И наверное, песок набился ему в мозги. Совсем он тут одурел от жары. Иначе он бы забрал у меня револьвер и пристрелил бы на месте, пока я валялся без чувств».
Хотя, может быть, мальчик просто об этом не подумал.
Стрелок отпил еще воды. «С песком в мозгах или нет, но он – не отсюда».
Джейк вернулся с вяленым мясом, разрезанным на небольшие кусочки. Мясо было жестким, жилистым и щедро сдобренным солью – у стрелка защипало губы, сплошь в мелких трещинках и язвочках. Он ел и пил, пока не почувствовал, что в него уже не лезет. Мальчик едва притронулся к пище.
Стрелок внимательно изучал Джейка, а тот спокойно выдерживал его взгляд.
– Откуда ты, Джейк? – наконец спросил он.
– Я не знаю. – Мальчик нахмурился. – Не знаю. Я знал, когда только-только сюда попал, но теперь не могу вспомнить. Все расплывается, как плохой сон, когда ты уже проснулся. Мне часто снятся плохие сны. Миссис Шоу говорит, что это все потому, что я смотрю слишком много ужастиков по одиннадцатому каналу.
– Что такое канал? – У стрелка вдруг мелькнула совершенно безумная мысль. – Что-то вроде луча?
– Нет. Это по телику.
– Что такое телик?
– Ну… – Мальчик почесал лоб. – Такие картинки.
– Тебя кто-то привел сюда? Эта миссис Шоу?
– Нет, – сказал мальчик. – Я просто здесь очутился.
– А миссис Шоу, это кто?
– Я не знаю.
– А почему она называет тебя Бамой?
