Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)
– А ты правда будешь сюда приходить? – вдруг встревожился я. Все складывалось слишком хорошо, чтобы быть правдой, на это мог рассчитывать только болван.
– Пока я тебе нужна.
– Ты нужна мне всегда, – предупредил я. – Вечно – в прямом смысле слова.
Она прижала палец к моим губам и закрыла глаза. Как будто жалела, что я заикнулся об этом.
– Ты… расстроилась? – спросил я, не сумев подобрать точное название выражению на ее лице. Ближе всего к нему было слово «скорбь».
Она медленно открыла глаза, но не ответила, только долго смотрела на меня. И наконец вздохнула.
– Идем?
Я машинально взглянул на часы в микроволновке.
– А не рано?.. Стоп! Забудь, я ни о чем не спрашивал.
– Уже забыла.
– Так сойдет? – спросил я, указав на свою одежду. – Или являться в гости надо при полном параде?
– Ты выглядишь… – она снова улыбнулась, показывая ямочки. – Аппетитно.
– То есть надо что-то изменить?
Она рассмеялась и покачала головой.
– Никогда не меняйся, Бо.
Она встала, сделала шаг ко мне и остановилась так близко, что наши колени соприкоснулись. Взяв в ладони мое лицо, она наклонилась так, что расстояние между нашими лицами сократилось до сантиметра.
– Только осторожно, – напомнила она.
Наклонив голову, она придвинулась еще ближе. И ее губы легчайшим движением коснулись моих губ.
«Осторожно! – мысленно прикрикнул я на себя. – Не шевелись!» Я сжал кулаки, понимая, что она наверняка заметит, как кровь прилила к моему лицу.
Ее губы медленно скользили по моим губам, постепенно она смелела, прикосновения теряли прежнюю легкость. Я почувствовал, как она приоткрыла губы, и ее прохладное дыхание коснулось моего лица. Я боялся сделать вдох, зная, что ее аромат способен свести меня с ума, и тогда я натворю глупостей.
Кончиками пальцев она прошлась от моих висков до подбородка, взялась за него снизу и на этот раз поцеловала меня крепче.
«Осторожно!» – скомандовал я себе.
А потом, откуда ни возьмись, возникли головокружение и тонкий звон в ушах. Поначалу я не помнил ничего, кроме ее губ, но вдруг начал проваливаться в туннель, и оказалось, что ее губы словно отдаляются от меня.
– Бо? Бо!
– Эй… – попытался позвать я.
– Что случилось? Тебе плохо?
Ее тревожный голос помог мне вынырнуть из туннеля. В сущности, я и не успел в него провалиться, поэтому вернуться было легко. Сделав два глубоких вдоха, я открыл глаза.
– Все хорошо, – сказал я Эдит. Она отстранилась, но руки не убрала: одна охлаждала мой лоб, другая поддерживала затылок. Лицо Эдит казалось бледнее обычного.
– Я просто… на минуту забыл, что надо дышать. Извини, – и я сделал еще один глубокий вдох.
Она с сомнением посмотрела на меня.
– Забыл, что надо дышать?
– Из осторожности.
Она вдруг разозлилась.
– Ну что мне с тобой делать, Бо? Когда я поцеловала тебя вчера, ты на меня напал! А сегодня отключился!
– Извини.
Она тяжело вздохнула, рывком наклонилась и поцеловала меня в лоб.
– Хорошо все-таки, что у меня не может быть инфаркта, – проворчала она.
– Да, здорово, – согласился я.
– В таком состоянии я никуда тебя не повезу.
– Нет, все правда в порядке. Как обычно. И потом, твоя семья все равно примет меня за чокнутого, так какая разница: шатаюсь я или нет?
Она нахмурилась.
– Хочешь сказать, тебя пошатывает сильнее обычного?
– Точно. Слушай, я стараюсь не думать о том, что нам сейчас предстоит, так что давай поедем.
Она покачала головой, но взяла меня за руку и помогла подняться со стула.
На этот раз она даже не спрашивала разрешения, просто села за руль моего пикапа. Я решил, что после того, как я опозорился, спорить не стоит; к тому же я не знал, где она живет.
Эдит вела пикап, помня о его преклонном возрасте, так что ему было бы не на что пожаловаться. Мы направлялись из города на север, по мосту через реку Кэлава, и вскоре все дома остались позади, а к шоссе вплотную подступили деревья. Я уже гадал, сколько еще нам ехать, когда Эдит вдруг свернула направо, на проселочную дорогу. Поворот был никак не обозначен и почти терялся из виду в густых зарослях папоротников. Узкую дорогу, окруженную с обеих сторон деревьями, удавалось различить лишь на несколько шагов вперед, до ближайшего поворота.
По этой дороге мы ехали несколько километров в основном на восток. Я попытался нанести ее на мысленную карту у себя в голове, но без особого успеха. Внезапно лес вокруг начал редеть. Эдит выехала на луг – или это была лужайка вокруг дома? Впрочем, здесь было почти так же темно, как в лесу. Шесть гигантских кедров затеняли ветками около четырех гектаров земли. Они высились прямо посередине лужайки вокруг дома, скрывая его в тени.
Не знаю, что я ожидал увидеть, но точно не то, что увидел. Этот дом был построен, наверное, лет сто назад – трехэтажный, молочно-белого цвета, такой… изящный, если так вообще можно сказать о доме. Дверные и оконные рамы, похоже, не меняли со времен постройки, хотя это и казалось невероятным – слишком уж хорошо они сохранились. Кроме моего пикапа, других машин поблизости я не заметил. Эдит заглушила двигатель, и стало слышно, как где-то поблизости журчит река.
– Вау…
– Нравится?
– Это что-то!
Внезапно оказалось, что она уже стоит возле моей дверцы. Я нерешительно открыл ее и попытался подавить внезапное волнение.
– Готов?
– Нет. Так что идем скорее.
Она рассмеялась, я попробовал поддержать ее, но смех застрял у меня в горле. Я торопливо пригладил волосы.
– Ты отлично выглядишь, – заверила она и взяла меня за руку с такой легкостью, будто больше вообще не задумывалась об этом. Мелочь, но она меня отвлекла и слегка приглушила панику.
В густой тени мы дошли до веранды. Я знал, что Эдит чувствует, как я взвинчен. Потянувшись, она на секунду коснулась свободной рукой моего предплечья. Потом открыла дверь и вошла в дом, увлекая меня за собой.
Внутри дом оказался очень просторным и светлым – совсем не то, что я себе представлял. Должно быть, изначально здесь размещалось несколько комнат, но на первом этаже снесли почти все стены, и в итоге образовался один большой зал. Заднюю, обращенную на юг стену полностью застеклили, сквозь нее виднелась та часть лужайки, куда не достигала тень кедров, – она простиралась до широкой реки. В западной части зала доминировала массивная резная лестница. Стены, высокий потолок с открытыми балками, дощатые полы и толстые ковры – все здесь имело разные оттенки белого цвета.
Родители Эдит ждали нас, стоя слева от двери на небольшом возвышении, возле огромного рояля, тоже белого.
С доктором Каллен я уже встречался, но вновь поразился тому, как она молода и красива. Мужчина, которого она держала за руку, – видимо, ее муж Эрнест, – был единственным в этой семье, кого я видел впервые. Он казался ровесником доктора Каллен или несколькими годами старше ее и был так же бледен и красив. Волнистые волосы цвета карамели спускались до плеч. Я бы назвал его лицо… добрым, но с чего я так решил, сам не знаю. Супруги Каллен были одеты в светлые тона, под стать интерьеру их дома.
Они приветливо улыбались, но не делали никаких попыток двинуться нам навстречу. Видимо, чтобы не напугать меня.
– Карин, Эрнест, это Бо, – представила меня Эдит.
– Добро пожаловать, Бо. – Карин неторопливо пошла мне навстречу и нерешительно протянула руку. Я обменялся с ней рукопожатием и удивился своей искренней радости. Возможно, потому, что Карин во многом напоминала мне Эдит.
– Рад снова видеть вас, доктор Каллен.
– Пожалуйста, зови меня Карин.
Я улыбнулся, изумляясь собственной смелости.
– Карин, – повторил я. Эдит легко сжала мои пальцы.
Эрнест тоже выступил вперед, протягивая руку. Его твердое холодное пожатие оказалось в точности таким, какого я и ожидал.
– Очень рад познакомиться с тобой, – сердечно произнес он.
– Спасибо. Я тоже рад познакомиться с вами.
Я сказал правду. Все выглядело так, как должно: дом Эдит, ее семья. Мне нравилось быть причастным к их жизни.
– А где Арчи и Джесс? – спросила Эдит.
Никто не ответил, потому что оба они как раз появились на широкой лестнице.
– А, Эди вернулась! – воскликнул Арчи, размытым вихрем слетел с лестницы и застыл перед нами. Я заметил, как предостерегающе посмотрели на него Карин и Эрнест, но мне его выходка даже понравилась. Этот способ перемещения в пространстве был для него естественным, они все так передвигались, когда их не видели посторонние.
– Бо! – приветствовал он меня, словно старого друга. Он подал руку, а когда я взялся за нее, притянул меня к себе, обнял по-братски и похлопал по спине.
– Привет, Арчи, – сдавленным голосом отозвался я. Несмотря на легкий шок, я обрадовался: он и вправду казался радушным; мало того, я ему вроде бы даже нравился.
Когда Арчи отступил, стало ясно, что изумился не только я. Карин и Эрнест вглядывались в мое лицо широко раскрытыми глазами, словно ожидали, что я брошусь прочь. Эдит сжимала зубы, но я не мог понять, тревожится она или злится.
