Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)
Поход занял почти все утро, но Эдит ни разу не выказала раздражения по поводу моей медлительности. Лес простирался во все стороны бесконечным лабиринтом одинаковых деревьев, и я занервничал, опасаясь, что мы не найдем обратной дороги. Но моя спутница чувствовала себя совершенно спокойно и непринужденно в этих зеленых дебрях и, похоже, ни разу не усомнилась в том, что мы идем в правильном направлении.
Через несколько часов свет, просачивающийся сквозь навес из веток, сменил оттенок, стал желтоватым. День и в самом деле выдался солнечным. Впервые за все время, проведенное в лесу, я ощутил прилив радости.
– Уже пришли? – спросил я.
– Почти, – заметив перемену в моем настроении, она улыбнулась. – Видишь впереди свет?
Я вгляделся в гущу леса.
– А он есть?
– Да, для твоих глаз, пожалуй, далековато.
– Пора купить очки. – Я вздохнул, а она усмехнулась.
Но еще через сотню шагов я отчетливо увидел просвет среди деревьев впереди, и этот просвет был не желто-зеленым, а желто-белым. Я прибавил ходу, Эдит пропустила меня вперед, а сама бесшумно следовала за мной.
Я приблизился к озерцу света, переступил кустики папоротника и попал в самое красивое место, какое видел в жизни.
Это был луг – маленький, идеально круглый, сплошь заросший цветами – фиолетовыми, желтыми и белыми. Откуда-то слышалось мелодичное журчание ручья. Солнце стояло прямо над головой, наполняя поляну дымкой желтого сияния. Я медленно направился к мягкой траве и качающимся в теплом золотистом воздухе цветам. Очарование первой минуты отступило, я обернулся, желая поделиться радостью с Эдит, но за моей спиной ее не оказалось. Я огляделся, с внезапной тревогой высматривая ее. И наконец увидел – по-прежнему стоя в густой тени веток на краю поляны, она не сводила с меня внимательного взгляда, и я вдруг вспомнил, зачем мы сюда пришли. Я должен увидеть, почему ей нельзя показываться на людях в солнечные дни.
Я сделал шаг по направлению к ней и протянул руку. Ее взгляд был нерешительным и настороженным. Ободряюще улыбаясь, я хотел сделать еще шаг, но она предостерегающим жестом вскинула руку, и я замер на месте.
Эдит глубоко вздохнула, закрыла глаза и вышла под яркий свет полуденного солнца.
13. Признания
С закрытыми глазами она стояла в центре ярко освещенной поляны.
Мое сердце чуть не выскочило из груди, я рванулся к ней.
– Эдит!
Только когда она открыла глаза, а я оказался в двух шагах от нее, я наконец осознал, что мне только показалось, будто она вся охвачена пламенем. Она снова вскинула руку ладонью вперед, и я резко затормозил, чуть не рухнув на колени.
Солнечный свет отражался от ее кожи, сиял множеством крошечных радуг на лице и шее, искрился на руках. Она так блестела и переливалась, что мне пришлось сощуриться, как от солнца.
Теперь мне самому захотелось упасть перед ней на колени. Такой красоте можно лишь поклоняться. Жаль, что руки мои пусты и мне нечего преподнести ей. Да и что может подарить богине простой смертный?
За этим радужным сиянием я не сразу разглядел выражение ее лица. Она смотрела на меня широко открытыми глазами – так, словно чего-то боялась. Я шагнул к ней, она едва заметно сжалась.
– Тебе не больно? – шепотом спросил я.
– Нет, – так же тихо ответила она.
Я сделал еще шаг в ее сторону: она снова стала магнитом, а я – беспомощной железкой, которую он притягивал. Она уронила руку вдоль тела. От этого движения вокруг руки распространилось сияние. Я медленно обошел вокруг нее, держась на расстоянии – просто чтобы полюбоваться, увидеть ее со всех сторон. Солнечный свет играл на ее коже, отражался, переливался всеми мыслимыми красками. Постепенно глаза привыкали к нему и в изумлении открывались шире.
Теперь я понял, что она специально надела открытую майку, чтобы показать мне, как выглядит ее кожа на солнце, но поникшие плечи наводили на мысль, что она сомневается в правильности своего решения.
Я завершил круг почета и преодолел несколько последних шагов, которые нас разделяли. Отвести глаз от Эдит я не мог, старался даже не моргать.
– Эдит… – выдохнул я.
– А теперь тебе страшно? – прошептала она.
– Нет.
Она испытующе вгляделась в мои глаза, снова стараясь угадать, о чем я думаю.
Я потянулся к ней, нарочно не спеша, высматривая на ее лице разрешение. Она широко открыла глаза и замерла. Медленно и осторожно я коснулся кончиками пальцев сверкающей кожи на тыльной стороне ее ладони. И с удивлением обнаружил, что она такая же холодная, как всегда. Отсвет ее сверкающей кожи трепетал на моих пальцах. Эдит удивительная, даже я рядом с ней перестал казаться серым и заурядным.
– О чем ты думаешь? – шепнула она.
Я силился подобрать слова.
– Я… даже не знаю… – Я глубоко вздохнул, и наконец у меня вырвалось: – Никогда не видел такой красоты! Даже представить себе не мог!
Ее глаза остались настороженными. Как будто она считала, что я говорю то, что ей хочется услышать. А на самом деле это была чистая правда, самые искренние и честные слова, какие я произносил когда-либо в жизни. Я был слишком ошеломлен, чтобы думать, что говорю, или притворяться.
Она попыталась поднять руку, но передумала. По руке пробежали сияющие искры.
– Очень странно… – невнятно заметила она.
– Поразительно, – выдохнул я.
– Неужели тебя не отталкивает то, что я так мало похожа на человека?
Я покачал головой.
– Нет, не отталкивает.
Она прищурилась.
– А зря.
– По-моему, человеческие достоинства переоценены.
Она высвободила руку из моих пальцев и спрятала ее за спину. Но вместо того, чтобы понять намек, я сделал еще полшага к ней. И почувствовал, как отблеск ее сияния играет на моем лице.
Внезапно она отскочила на расстояние десяти шагов от меня, предостерегающе вскинув руку и стиснув зубы.
– Прости, – сказал я.
– Дай мне время, – попросила она.
– Обещаю, я буду осторожнее.
Она кивнула, затем вышла на середину луга, обойдя меня по дуге так, чтобы между нами осталось не меньше десяти шагов. Выбрав место, она села спиной ко мне, и солнечный свет замерцал на ее лопатках, снова напомнивших мне крылья. Я медленно подошел, затем сел лицом к ней на расстоянии пяти шагов.
– Все хорошо?
Она кивнула, но вид у нее был неуверенный.
– Просто дай мне… сосредоточиться.
Я сидел молча; через несколько секунд она снова закрыла глаза. Но я был не против: я никак не мог насмотреться на нее при свете солнца. Любуясь ею, я пытался понять, в чем суть этого феномена, а она не обращала на меня внимания.
Примерно через полчаса она вдруг легла в траву, закинув руку за голову. Трава была высокая и отчасти скрыла ее.
– Можно?.. – начал я.
Она похлопала по траве рядом с собой.
Я придвинулся сначала на шаг, потом еще на один, увидев, что она не возражает. И еще на несколько сантиметров.
Ее глаза по-прежнему были закрыты, бледно-сиреневые веки сияли над темными веерами ресниц. Грудь мерно поднималась и опадала, словно она спала, но при этом чувствовалось, что она старательно и с трудом управляет дыханием. Казалось, она всецело сосредоточена на вдохах и выдохах.
Я сидел, поджав ноги, опираясь локтями о колени и положив на ладонь подбородок. Было очень тепло, прикосновение солнца странно ощущалось на коже, уже привыкшей к дождю, луг по-прежнему был прекрасен, но все это служило лишь фоном. Иначе и быть не могло. Только теперь я понял, что такое истинная красота.
Губы Эдит шевелились, переливаясь на свету… почти дрожали. Мне подумалось, что она говорит, только очень тихо и быстро.
– Ты… что-то сказала? – спросил я шепотом. Сидя рядом с ней и глядя, как она сияет, я испытывал острую потребность в тишине. И благоговейный трепет.
– Просто пою про себя, – пробормотала она. – Чтобы успокоиться.
Долгое время мы сохраняли неподвижность – шевелились лишь ее губы, но пела она слишком тихо, и я ничего не слышал. Наверное, прошел час, а может, и больше. Мало-помалу напряжение, причин которого я никак не мог понять, рассеялось, улетучилось, и его место заняла почти сонная умиротворенность. Всякий раз, когда мне требовалось сменить позу, я придвигался к Эдит еще ближе.
Я наклонился над ней, вглядываясь в ее руку в попытках рассмотреть алмазные грани на гладкой коже. Потом, не задумываясь, провел пальцем по тыльной стороне ладони, вновь ощутив трепет от соприкосновения с атласной кожей, прохладной, как камень. В этот момент я почувствовал, что она смотрит на меня, и замер, не убирая палец.
Ее глаза были спокойными, она улыбалась.
– Тебе по-прежнему не страшно?
– Ничуть. Извини.
Она улыбнулась шире. Зубы сверкнули на солнце.
Я придвинулся еще ближе, протянул руку и попытался обвести контуры ее предплечья кончиками пальцев. И заметил, что мои пальцы дрожат. Она снова закрыла глаза.
– Не возражаешь? – спросил я.
