Джо Аберкромби - Герои

– Я не знал! Ну не знал я, я его просто не разглядел!

В полусотне шагов от ближайшего костра, среди ячменя с вкраплениями белых полевых цветов стояли двое, неотрывно глядя на что-то. Один был испуганного вида паренек с пустым арбалетом, Танни его не знал – может, новый рекрут. Рядом с факелом в руке стоял Желток, жестко тыча в паренька вытянутым пальцем.

– В чем дело? – зарычал на подходе Танни.

Нехорошее предчувствие оправдалось, когда стало ясно, на что они смотрят.

– О бог ты мой.

На лысом пятачке земли лежал Уорт, с открытыми глазами и высунутым языком, а в груди у него торчал арбалетный болт.

– Я думал, это северяне! – оправдывался паренек.

– Северяне, остолоп ты хезаный, к северу от наших позиций! – орал на него Желток.

– Я-то думал, это у него топор!

– Заступ. – Танни, пошарив, поднял его из ячменя, коснувшись застывших пальцев Уорта. – Видно, он делал то, что получалось у него лучше всего.

– Убить тебя мало, тля! – процедил Желток, берясь за меч.

Паренек беспомощно взвизгнул, прикрываясь арбалетом.

Танни шагнул между ними, с печальным вздохом положив на грудь Желтка сдерживающую ладонь.

– Оставь, не надо. Война есть война. От ошибок не застрахован никто. Пойду-ка я к сержанту Форесту, выясню, чем заниматься.

Из вялых рук паренька он вытащил арбалет и сунул в них заступ.

– А ты давай-ка приступай. Чтоб к моему приходу все было сделано.

Для Уорта, стало быть, сойдет и грязь северян.

После битвы

Никогда не приходится ждать долго или глядеть далеко, чтобы получить напоминание, насколько тонка грань между геройством и посрамлением.

Конец дороги

– Он тут?

Хлад медленно кивнул.

– Тут.

– Один? – спросил Зоб, берясь за гнилую ручку.

– Заходил один.

То есть почти наверняка он там со своей ведьмой. Лишний раз встречаться с ней Зобу ох как не хотелось, особенно после вчерашнего сюрприза, но рассвет не за горами, да и поговорить давно пора. Даже как бы не поздно, лет эдак на десять. Вначале надо сказать вождю. Это по-правильному. Зоб надул щеки, выдохнул, изобразил на заштопанном лице подобающую гримасу, потянул на себя ручку и вошел.

Ишри стояла на земляном полу, руки на бедрах, голова набок. Длинный плащ понизу был опален, воротник частично выгорел, почернели повязки. Но кожа по-прежнему была такой гладкой, что чуть ли не отражала свет факелов – отблески играют на щеках, прямо-таки черное зерцало.

– Зачем тебе драться с этим глупцом? – насмехалась она, длинным перстом указывая в сторону Героев. – Ты ничего не выиграешь. А если ты ступишь на круг, я не смогу тебя оберегать.

– Оберегать, меня?

Доу сутулился возле темного окна. Жесткое лицо полностью скрывала тень; топор он держал на отводе, под самым лезвием.

– Да я за милую душу разделывался на круге с такими, что в десятки раз сильнее этого рохли принца Кальдера.

И он длинно скрежетнул точильным бруском.

– Кальдер это одно, – строптиво фыркнула Ишри. – Но здесь задействованы и иные силы. Те, что вне твоего понимания…

– Понимания у меня достаточно. У тебя междоусобица с первым из магов, вот ты и используешь мою свару с Союзом себе в помощь против него. Я верно понимаю? А уж в распрях я толк знаю, поверь. Вы, ведуньи или как там вас, полагаете, что обретаетесь в другом мире, но ногами-то вы все равно стоите в этом. Отсюда-то они у вас, насколько я вижу, и растут.

Она приподняла подбородок.

– Там, где есть заточенный металл, есть и риск.

– Само собой. В этом-то и смак.

Точило снова вжикнуло по лезвию. Ишри, скривив губы, зло прищурилась.

– Да что с вами такое, чертовы розовые людишки? Вы просто помешаны на идиотской грызне и гордыне!

Доу осклабился, сверкнув зубами из полутьмы.

– Ты умная женщина, сомненья нет. Знаешь много полезного.

Снова скрежет точила, и Доу поднес топор к свету. Край лезвия переливался острым блеском.

– Но ты ни черта не знаешь о Севере. С гордыней я расстался годы и годы назад. Она не про меня. Натирает во всех местах. Все дело в моем имени.

Он опробовал заточенную кромку, проведя по ней кончиком пальца нежно, как по шее любовницы, и пожал плечами.

– Понимаешь, я Черный Доу. Чер-ный. И отделаться от своей черноты мне все равно что домахнуть до луны.

Ишри с отвращением тряхнула головой.

– И это после всех моих усилий…

– Если меня убьют, то твоих потраченных усилий мне будет охрененно жаль. Тебя это устраивает?

Доу прислонил топор к стенке.

Она насупилась и сердито зашипела, чисто змея.

– По вашей погоде я скучать не буду.

Ведьма схватила опаленную полу плаща и резко накинула на лицо. Громкий шелест – и она исчезла, лишь лоскуток почерневшей марли сиротливо порхал на том месте, где она только что стояла.

Доу ухватил его двумя пальцами.

– А ведь могла просто уйти через дверь. Но тогда бы, наверно, не было такого… накала страстей.

Он дунул на невесомый обрывок ткани и задумчиво посмотрел, как тот парит в воздухе.

– А вот ты, Зобатый, не хотел бы так – р-раз, и исчезнуть?

Последние лет двадцать – что ни день.

– Знаешь, – крякнул Зоб, – а может, в ее словах и впрямь есть смысл. Насчет круга.

– Ты тоже начинаешь?

– Тебе этим ничего не достичь. Вспомни, как всегда говорил Бетод: «Ничто так не показывает силу, как…»

– К херам милосердие! – рыкнул Доу.

Молниеносным, с присвистом, движением он выхватил из ножен меч. Зоб сглотнул, через силу заставив себя не пятиться.

– Сколько я уже давал этому малому поблажек, а он что? Выставлял меня всякий раз хером. Чуть ли не двумя сразу. Нет, знаешь, пора его прикончить.

Доу принялся тряпицей надраивать тускло-серое лезвие; на скулах играли желваки.

– Да не просто прикончить, а ох как прикончить. Так, чтобы никому больше и в голову не приходило выставлять меня хером самое меньшее сотню лет. Преподать наглядный урок. Только так оно и сработает.

Зоб поймал себя на том, что отводит взгляд. Смотрит в земляной пол и помалкивает.

– Надеюсь, ты будешь держать щит за меня?

– Я же говорил, что стою за тебя до окончания битвы.

– Говорил.

– Ну так битва окончена.

– Битва, Зобатый, не кончается никогда, ты это знаешь.

Доу молча смотрел – половина лица на свету, один глаз поблескивает из темноты, – и Зоб начал изливать причины и доводы, о которых его и не спрашивали:

– Видишь ли, для этой задачи есть люди и получше. Моложе. У которых и колени поздоровей, и руки покрепче, и имена позвучнее.

Доу просто смотрел, не перебивая.

– А друзей я скольких за эти дни потерял. Так много, что уже невмоготу. Брек ушел. Жужело и тот сгинул.

Не хватает духу-то признаться, что невыносимо смотреть, как Доу будет забивать на круге Кальдера. И что вера его может пошатнуться.

– Времена переменились. Для таких, как Золотой с Железноголовым, я все равно не указ. Они меня ни во что не ставят, ну а я их тем паче. Вот все это, и… и…

– И вообще, с тебя хватит, – подсказал Доу.

Плечи у Зоба поникли. Как ни горько это принять, но итог-то именно такой.

– С меня хватит.

Пришлось стиснуть зубы и изобразить улыбку, иначе потекли бы слезы. Эта фраза обрушилась всем сокрушительным весом. Жужело с Дрофдом, и Брек, и Атрок с Агриком. А сколько еще других. Череда мертвых, уныло уходящая в смутную глубину памяти, оставляя после себя лишь чувство вины. Череда битв, сквозь которые пришлось пройти, побед и поражений. Принятых решений, верных и неверных, каждое висит на ногах отдельной гирей.

Доу кивнул, аккуратно посылая меч обратно в ножны.

– У всех у нас срок годности ограничен. Человеку с твоим опытом не в чем себя упрекнуть. Ни за что и никогда.

Зоб еще сильнее сжал зубы, сглотнул слезы.

– Ты, я думаю, найдешь себе на эту работу кого-то еще… – выдавил он сухой остаток слов.

– Уже подыскал, – Доу кивком указал в сторону двери. – Дожидается снаружи.

– Вот хорошо.

Хлад, пожалуй, справится не хуже, а то и лучше. Все-таки каждому по делам его, а не так, как судачит народ.

– На-ка вот, – Доу кинул через комнату, а Зоб подхватил что-то увесистое – судя по звону, монеты. – Двойная позолота, и еще кое-что сверху. Чтоб было на что обосноваться.

– Спасибо, вождь, – сказал Зоб.

Он-то уж дожидался ножа в спину, а никак не кошеля в руки.

Доу упер меч в землю.

– Чем займешься-то?

– Да вот, был плотником – тыщу лет назад, язви ее. Думал, может, вернусь к этому ремеслу. Поработаю малость с деревом. Глядишь, сколочу пару гробов, хотя в мирной жизни друзей хоронишь не так часто.

– Хм. – Доу задумчиво вращал меч большим и указательным пальцами, кончик ножен постепенно вкручивая в землю. – А я своих уже всех перехоронил. Кроме тех, кто сделался мне врагами. Знать, туда дорога и заводит каждого бойца?