Гарт Никс - Сабриэль
Сабриэль поморщилась, вспомнив о подручных. Опытный некромант, завладев головой недавно умершего, с легкостью мог создать такого слугу. Ей же самой тоже требовались головы, чтобы совершить над погибшими последний обряд и освободить их дух. А так все, что в ее власти, – проявить хотя бы малую толику уважения к покойным и заодно расчистить мост. Уже смеркалось, в ущелье пролегли темные тени, но Сабриэль не вняла внутреннему голосу, убеждающему ее бросить тела и бежать к открытому пространству на вершине холма.
К тому времени, как она оттащила последний труп вниз по тропе и уложила погибших в ряд, воткнув мечи рядом с безголовыми телами, стемнело не только в ущелье. Ей даже пришлось рискнуть призвать Хартию, чтобы сотворить слабый свет. Огонек повис бледной звездой у нее над головою, указуя тропу, и постепенно померк.
Магия, совсем пустячная, обернулась неожиданными последствиями; когда Сабриэль уже оставила тела позади, на верхней опоре моста зажегся ответный отблеск и разгорелся до ослепительно-яркого свечения. Он тут же поблек до алых углей, оставив по себе три сияющих знака Хартии. Один был Сабриэль незнаком, но по остальным двум она угадала его значение. Все вместе они составили послание.
Сабриэль догадывалась, что трое из убитых солдат – маги Хартии, она чувствовала ее отзвуки. Наверняка на лбу у них был знак. Последний из убитых на мосту входил в число этих троих; Сабриэль вспомнила, что он единственный не держал оружие, а цеплялся за опору моста. Должно быть, эти письмена – послание от него.
Сабриэль дотронулась до собственного знака Хартии на лбу, а затем коснулась опоры моста. Знаки снова вспыхнули и погасли. Из ниоткуда рядом с ней раздался голос. Мужской голос, хриплый от страха; на заднем плане слышался лязг металла и вопли: там царила паника.
– Один из великих мертвых! Он шел за нами, почти от самой Стены. Мы не могли повернуть. При нем слуги, подручные… мордикант! Это сержант Геррен. Скажите полковнику…
Но что он хотел передать полковнику Хорайсу, осталось неизвестным – сообщение оборвалось на полуслове в миг гибели солдата. Сабриэль застыла, прислушиваясь, как будто была надежда дождаться продолжения. Накатила дурнота, пришлось сделать несколько глубоких вдохов. Сабриэль и позабыла, что, несмотря на все свое близкое знакомство со смертью и мертвыми, ей еще не доводилось видеть и слышать, как умирают люди. Ее научили обращаться с тем, что происходит потом, но не с самой гибелью.
Она снова дотронулась до опоры моста одним пальцем и почувствовала знаки Хартии, змеящиеся в древесных волокнах. Послание сержанта Геррена останется здесь навсегда, его сможет услышать любой маг Хартии – до тех пор, пока время не завершит свою разрушительную работу и опора вместе с самим мостом не сгниет или не будет унесена потоком.
Сабриэль вдохнула поглубже еще несколько раз, пока в животе не улеглась свистопляска, и заставила себя снова прислушаться.
Кто-то из великих мертвых вернулся к жизни – а долг ее отца в том, чтобы не допускать такого! Почти не приходилось сомневаться, что появление великого мертвого и исчезновение Абхорсена как-то связаны.
Послание прозвучало еще раз; Сабриэль внимательно его прослушала и, смахнув непрошеные слезы, пошла дальше, вверх по тропе, прочь от моста и от мертвых, к Рассеченной Вершине и расколотому камню Хартии.
Скалы расступились, и в небесах над головой замерцали звезды. Ветер задул резче и погнал снеговые тучи на запад. Вышел молодой месяц; он разгорался все ярче, пока на припорошенную снегом землю не легли тени.
Глава пятая
Подъем к ровной площадке на Рассеченной Вершине занял не более получаса, хотя тропа сделалась крутой и идти стало нелегко. Ветер к тому времени усилился, небо очистилось, в лунном свете все вокруг обрело более четкие контуры. Но в отсутствие облаков заметно похолодало.
Сабриэль подумала было призвать Хартию и сотворить согревающее заклинание, но она уже устала и потеряла бы на этом больше сил, чем могло восстановить тепло. Вместо этого девушка остановилась и надела подбитую овчиной непромокаемую куртку, доставшуюся ей от отца. Поношенная куртка была ей сильно велика, пришлось потуже затянуть перевязь и бандольер с колокольцами, зато от ветра она защищала надежно.
Немного согревшись, Сабриэль вновь побрела вверх по последнему отрезку тропы, где склон сделался настолько крут, что строители тропы сочли нужным вырубить ступеньки в граните, ныне истершиеся и опасно крошащиеся.
Сабриэль так сосредоточилась на том, чтобы не оступиться, что сама не заметила, как добралась до вершины. Не поднимая головы и высматривая в лунном свете очередную ступеньку понадежнее, она уже занесла было ногу для следующего шага – и тут осознала, что подъем закончился.
Вот она, Рассеченная Вершина: узкий гребень, где сходилось несколько склонов холма, образуя миниатюрное плато с небольшим углублением в центре. В углублении лежал снег – громадный сугроб мерцал в лунном свете, ослепительно-белый на фоне красного гранита, напоминающий по форме сигару. Ни деревьев, ни растительности здесь не было, но в самой середине сугроба возвышался, отбрасывая длинную тень, темно-серый камень. Он был в два раза шире и в три раза выше Сабриэль и казался целым и невредимым, пока девушка не подошла поближе и не разглядела зигзагообразную трещину, рассекавшую его надвое.
Сабриэль в жизни не видела настоящих камней Хартии, но знала, что они во всем подобны Стене: знаки Хартии струятся сквозь камень, словно ртуть, обретая форму, вновь растворяясь и снова составляясь вместе в нескончаемой истории, повествующей о создании мира.
На этом камне просматривались знаки Хартии, но – неподвижные, застывшие, как снег. Мертвые письмена, врезавшиеся в обработанный камень, бессмысленные надписи – и ничего более.
Сабриэль никак не ждала такого и с запозданием поняла, что ей следовало бы подумать наперед. Ей представлялось, что камень расколола молния или что-то в этом роде, но позабытые уроки, слишком поздно воскресшие в памяти, подсказали: это не так. Разбить камень Хартии способна лишь некая страшная сила Свободной магии.
Сабриэль подошла ближе. Страх нарастал в ней, словно первый приступ зубной боли, обещающий: самое худшее еще впереди. Здесь, на хребте, дул сильный ветер, пробирая до костей; не спасала даже непромокаемая куртка – отцовская, она воскрешала в памяти определенные страницы «Книги мертвых» и те страшилки, которые маленькие девочки рассказывают в темноте дортуара, вдалеке от Древнего королевства. А следом нахлынул ужас – так что Сабриэль усилием воли загнала воспоминания в самую глубину души и заставила себя подойти к камню.
Темные пятна чего-то… непонятного… закрыли собою часть знаков. Сабриэль наклонилась почти к самому камню – и только тогда смогла распознать, чтó это чернеет в лунном свете.
А распознав, резко отпрянула, отшатнулась назад, едва не опрокинувшись в снег. То были пятна засохшей крови, и при виде их Сабриэль поняла, как был расколот камень, отчего кровь не смыли ни дождь, ни снег… отчего камень никогда не очистится.
На камне был принесен в жертву маг Хартии. Принесен в жертву некромантом, чтобы получить доступ в Смерть или чтобы помочь мертвому духу прорваться в Жизнь.
Сабриэль до боли закусила нижнюю губу, руки ее безотчетно задвигались в тревоге и страхе, пытаясь нарисовать знаки Хартии. Заклинание для подобного жертвоприношения приводилось в последней главе «Книги мертвых». Теперь она его вспомнила – во всех тошнотворных подробностях. Она много чего позабыла из содержимого книги, переплетенной в зеленую кожу, в том числе и это; само так вышло, или ей помогли забыть, она не знала. Таким заклинанием сумел бы воспользоваться только очень могущественный некромант. И только закоренелый злодей захотел бы это сделать. А зло порождает зло, зло пропитывает землю и делает ее притягательной для новых злодеяний…
– Прекрати! – приказала себе Сабриэль вслух, прерывая поток внутренних образов.
Было темно и ветрено, с каждой минутой холодало. Надо принять решение: заночевать здесь и призвать проводника или немедленно уходить куда глаза глядят, в надежде, что она сумеет призвать проводника откуда угодно.
Что делало ее положение особенно отчаянным, ее проводник был мертвым. Сабриэль придется вступить в Смерть, пусть и ненадолго, чтобы позвать проводника и побеседовать с ним. Здесь это проделать несложно: жертвоприношение создало приоткрытый портал, как если бы дверь подбили клином, чтоб не захлопнулась. Но как знать, что затаилось и ждет в холодной реке за этой дверью?
Сабриэль постояла минуту, дрожа от холода и прислушиваясь, напрягая все органы чувств, точно мелкий зверек, знающий: неподалеку рыщет хищник. Она мысленно просматривала страницы «Книги мертвых» и заново проживала бессчетные часы, в течение которых заучивала магию Хартии под руководством магистры Гринвуд в солнечной Северной башне Уиверли-колледжа.
