Мария Артемьева - Темная сторона Москвы

И еще я слышал, что руководство нашей страны… главные лица, понимаешь, Григорий? Намерены Брюсовы секреты… использовать.

Вот почему Сухарева башня — Чертова башня Брюса — рухнула в 1934 году. В Москве шептались на всех углах, что кое-кто собрался завладеть сокровищами колдуна и в особенности — его Черной Книгой… В поисках вечной жизни и всякой магической премудрости. Вот оттого и сработало, дескать, страшное Брюсово заклятие.

Я выяснил детали. Башня рухнула в июне тридцать четвертого…

Собственно говоря, ее давно назначили к сносу. Из стен башни вывезли Коммунальный музей Москвы, который там располагался. Сотрудников музея выселили из квартир, находившихся прямо в древнем здании. Предупредили все службы и людей…

В опустевшей башне возились последние рабочие — говорят, будто бы снимали старинный дубовый паркет. И тут она рухнула. Погребла под обломками шестерых человек.

Их жизни будто бы принесли в жертву… Проклятие Брюса? Проклятие Черной Книги?..

Заметь: очевидцев особенно удивила скорость обрушения башни. В считанные секунды высокое внушительное и еще прочное строение — сложилось, словно карточный домик. Разлетелось в пыль, оставив после себя груды кирпича. На развалинах органы проводили следствие, но причины обрушения так и не выяснили. Хотя разобрано было ими все буквально по кирпичику.

— Нашли? — спросил заинтригованный Гриша.

— Что? — не понял Михал Михалыч.

— Черную Книгу!

— Не знаю. Но если я прав, все сведения о такой находке все равно будут засекречены.

— Тайное знание?

— Тайное, да. И еще сакральное, — Михал Михалыч вздохнул. — Ну, что ж, по домам, что ли?

— А я тут еще посидеть собирался, — сказал Гриша. — Леночка сегодня на вечернем учится, так что…

— А, ну-ну! А я, пожалуй, пошел. Опять сегодня голова зверски болела…

Проводив шефа и закрыв за ним дверь, Гриша прошел к огромному столу, погребенному под кучей коробок, бумаг, инструментов, и осторожно потянул на себя кусок дерматина, которым были накрыты куски и обломки костей, представляющие собой объект № 315.

— Брюс, Брюс. Вот, значит, как? — прошептал Гриша. — Сакральное знание…

Завороженно уставившись на останки чародея, он взял в руки промывочные кисти и аккуратно приступил к очистке. Проработав около часа, Гриша захотел встать и выкурить для разнообразия папиросу. Но едва он поднялся на ноги и сделал шаг, как голова у него закружилась, и вся комната поехала, будто на карусели.

Гриша рухнул на ближайший стул и попытался угомонить взбунтовавшийся организм. Головокружение не проходило, его подташнивало. Как будто он не находился на твердой земле, а болтался где-то в море… Или в воздухе.

Когда перед глазами все в очередной раз завертелось, Гриша смиренно опустил глаза и уронил голову на грудь.

— Брюс… Колдун…

Толстые кирпичные стены института почти не пропускали звуков, а окна в двойных рамах выходили на малолюдную улицу. В комнате царила глухая и вязкая тишина, от которой становился слышен стук крови в виске.

Из ближайшей стены выступил вдруг старик в белом напудренном парике.

Высокий, жилистый, крепкий… Скрипя мослатыми коленками, он шагнул вперед и стал подниматься по винтовой лестнице, все выше и выше. Добравшись постепенно до самой кручи он отворил крохотную дверцу в стене и вылез на шаткую обзорную площадку, распугав примостившихся на крыше галок. Навстречу ударил ветер. Яростный, бесцеремонный. Колючий, ледяной… Ветер рвет с плеч ветхий камзол, но жилистый старик упирается. Он оборачивает назад искаженное коричневое лицо и страшно оскаливается…

— Тайное знание?! Правители интриганы, для них оружие — тайна, и тайны — оружие… А для человека превыше всего — знание! Знание человеческое как башня, растет, растет, строится по кирпичику. А не все подряд можно доверить людям. Иначе оно им самим станет проклятием… Человек нужен умный, чтобы воспользовался не во вред… Эх, есть ли где достойные таких секретов, такого оружия, какое имею?! Знай, отрок, — сверля грозным взглядом Гришу, прогрохотал чернокнижник, — до тех пор, пока хоть один камешек возведенной мною башни сидит в московской земле, могу я в любой момент вернуться! Смерть моему служению — не препятствие. И в том главная моя тайна.

«А в чем служение-то?» — хотел спросить Гриша. Он обдумывал, как объяснить старику, что никакой такой его башни в Москве уже нет, так что напрасно рассчитывает Брюс на свободное возвращение…

Но тут что-то толкнуло его в плечо, и он проснулся.

В окно мастерской било яркое апрельское солнце.

Над Гришей с задумчивым видом нависал Михаил Михайлович Герасимов.

— То есть ты так и ночевал тут на стуле? Ничего себе! А у нас новости…

— Какие? — протирая заспанные глаза, спросил Гриша.

— Объект 315 у нас забрали.

— Какой объект? — не сразу сообразил Гриша. — Это что, Брюса, что ли? Кто? Зачем? Почему?!

— А вот никто мне ничего не объяснил, — хмуро ответил Михаил Михайлович. — Пришли люди, потребовали, предъявили бумагу. Один был в военной форме, генерал-майор, двое других — в штатском. Кто, откуда — ничего не известно. Говорили, что вроде бы для захоронения берут… Но что-то не очень мне в это верится — с таким почетным эскортом, да на кладбище? Генерал-майор… Представляешь?

— Ну, здравствуй, Чертова башня! Не воскрес ли, чародей Брюс? Где твои секреты, чернокнижник? Где тайное знание?

Бормоча себе под нос, седовласый старик оглядывал древние своды. Главный инженер и менеджер по снабжению переглянулись. Инженер тихо присвистнул.

— Вот именно! — согласился менеджер, пожимая плечами.

Далеко, у черта на куличках

Ивановский монастырь

Считается, что каждую минуту в мире происходит битва между силами Добра и Зла. Собственно, это и есть то главное, чем создается жизнь: Битва.

Можно верить в это, можно не верить.

Но в долгом течении истории иногда удается заметить, что некоторые местности словно бы специально созданы, чтобы послужить полем битвы этих противоположных сил. И там, как на ринге, как на утоптанном конями ристалище, схватываются в поединке Добро и Зло.

Есть и в Москве подобное сакральное место — небольшой участок земли возле бывших Варварских ворот Белого города. Далеко, у черта на куличках…

Осенью 1666 года появилась в первопрестольной нечистая сила. Удивляло не то, что нечистая, а место, где она посмела явиться.

За Варварскими воротами у Ивановского монастыря при церкви Кивра и Иоанна на Кулишках стояла тогда нищепитательница, проще говоря — богадельня. Жили там в призрении и молитвах старухи, сироты и калеки — народ смирный, спокойный.

Вот там-то, как сообщают хроники, и «запустил некий чародей невидимого демона» в стены святой обители. По ночам в богадельне сами собой выпадали из окладов иконы, по стенам бежали огненные всполохи, так что и крыша не единожды занималась огнем. А среди дня, случалось, камни ни с того ни с сего выпрыгивали из стен.

Убогим от нечистого ни покоя, ни житья не стало. Еженощно орал черт богохульства, кощунствовал, кукарекал в уши спящих, скидывал старух с постелей, всевозможные злые козни и пакости строил. Одним словом, беспредельничал.

Бросились монахи Ивановского монастыря гонять демона святой водой, ан не тут-то было!

В издевку над православными окаянный демон принялся обличать монахов-черноризцев в их собственных грехах, да притом настолько про каждого самую срамную подноготную знал, что присутствующие на отчитке в краску впадали.

А черт после отчиток еще сильнее озлился и задиковал. И уже таких дел наворотил, что слухи до самого царя дошли.

Алексей Михайлович, царь Тишайший, тревог и хлопот имел в то время через край: в столице готовился церковный собор для низложения патриарха Никона, инициатора и главного виновника раскола православия на Руси; в Москву прибывали вселенские патриархи. А в первопрестольной такое позорище творится?..

Царь прибегнул к посильному средству: вызвал для борьбы с демоном человека, о котором говорили, что даровал ему Господь за праведность «прозорливость и власть над нечистыми духами».

Человек тот был иеромонах Илларион, игумен Флорищевой пустыни, что под Суздалем.

В Москву прибыл он в начале ноября. Одетый просто, с суровым и неулыбчивым лицом, явился Илларион поздно вечером ко двору Ивановского монастыря. Сопровождали иеромонаха два молодых инока — Иосиф и Марк.

Иосиф, совсем юный парнишка, пугливо оглядывался, на монахов, пришедших с любопытством потаращиться на царевых чертогонителей. Лицо инока Иосифа покрывали и веснушки, и прыщи, за что и получил он немедленно кличку от насмешливых собратьев — Рябик.