"Самая страшная книга-4". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Парфенов Михаил Юрьевич
И впрямь – Максимка увидал, что муравьиная дорожка ведет не абы куда, а по четкой траектории. Черная вереница из марширующих мурашей петляла промеж сосновых стволов, вытекала из лога и вела в глухую чащу, где деревья стояли густо, вплотную друг к другу.
Шли по муравьиному следу недолго. Вскоре деревья чуток расступились, меж ними выглянула небольшая прогалина. Демьян остановился и пригнул рукой голову Максимке, зашипел:
– Тихо щас!
Максимка увидел поляну. Посредине стояла треугольная палатка зеленой армейской раскраски, чадил дымом костерок, из покрытого сажей котелка аппетитно тянуло тушенкой. У костра сидели трое в накинутых на плечи плащ-палатках, а к ним спиной стоял председатель и что-то неразборчиво шипел на троих лесников:
– Куда вы… мать вашу! Сказано было – ночью! Это шо за самодеятельность? Афоня, твою-то мать! Обратно в часть захотели?
Те, потупившись, выслушивали ругань. Наконец, когда председатель «выдохся», один заискивающе спросил:
– Дядька, а ты нам консервы принес? Жрать уж совсем неча.
– Принес, – буркнул Никодим и вывалил на землю из свертка кучку блестящих банок. Троица сразу с довольными возгласами их расхватала, парни сноровисто начали вскрывать консервы ножами.
– А чаю? А табаку?
– Чай завтре, папиросы вот, нате, хоть закурись, покуда с ушей не закапает. Сахара на, кило с дому взял. И яблок авоську…
– Скок нам тут еще сидеть-то? – спросил третий, косой и лопоухий малорослый парень – он с высунутым от усердия языком открывал банку армейским штык-ножом.
– Сколько надо – столько и просидите. Или че – обратно захотели?
Трое замотали головами – мол, не, не хотим. Никодим удовлетворенно кивнул и направился обратно. Демьян прижал голову Максимки еще ниже к земле, тот постарался даже не дышать. Демьян погладил ствол стоящего рядом кустарника, и тот благосклонно сомкнул ветки, загородил знатка и ученика. Никодим прошел мимо, не обратив на них внимания. Демьян с Максимкой посидели еще некоторое время под кустарником, потом зна́ток потрепал его за ухо, сказал:
– Лады, свезло нам – не заметил. Вставай, по́йдем.
– Куды по́йдем?
– А туды и по́йдем, знакомиться с товарищами. Коли шо – ты сынка мой, зразумел?
Демьян выпрямился, громко кхекнул и шагнул на поляну, раздвинув кусты руками. Сидевшие у палатки парни застыли с открытыми ртами и с ложками в руках, уставившись на гостей.
Максимка понял, что они ненамного его старше – ну лет на шесть-семь, не больше. У того лопоухого вообще вся морда в прыщах. А здоровый Афоня встал резко и шагнул навстречу Демьяну.
– Э, вы кто такие?
– У мине такой же вопрос, – прищурился Демьян. – Я тут с сынком пошел в грибы, а в лесу якие-то личности странные заседают. Вы шо, хлопчики, браконьеры?
Рослый сразу поник.
– Та не, студенты мы… Экспедиция у нас.
– Кспидиция, гришь? По рябчику, небось?
– Ты шо, дядь, какой рябчик! У нас и оружия нема, сам погляди! – Афоня обвел рукой поляну, палатку, костер, а двое его товарищей согласно закивали с набитыми ртами. – Биологи мы, лес изучаем.
– А чего изучаете?
– Ну флору там, фауну…
– Гэта да, фауны тут в лесах навалом. А шо, доку́менты есть у вас, не? А шо, хлопцы, я гляну, чаго у вас там в палатке?
Не получив еще разрешения, Демьян смело залез в палатку, поворошил там, сев на четвереньки и выпятив зад.
– О, баллоны якие, ящики всякие… Это вам для кспидиции надобно?
– Ага, – кивнул Афоня, переглядываясь с товарищами. Лопоухий нервно крутил в ладонях нож, Максимка хотел уже позвать Демьяна, но тот выполз из палатки; отряхнул ладони.
– А в ящиках чаго?
– Да мелочи всякие для работы… Ты гэта, дядька, не обессудь, заняты мы тута. Вы, может, того, дальше в грибы пойдете?
– Да пойдем, чего б не пойти? – с веселым хохотком согласился зна́ток. – Бывайте, биологи! Консервы-то с чем?
– Говядина… – вякнул косой и лопоухий.
Обратно шли в молчании. Только Демьян все хихикал под нос, как дурачок, будто шутку смешную вспомнил.
Максимка не удержался, спросил:
– Дядька Демьян, так шо, правда браконьеры они какие?
– Та не-е, – отмахнулся зна́ток. – Из таких дураков браконьеры як из нас грибники.
– О, глядите! – Максимка цепким мальчишечьим взглядом высмотрел странный клок на дереве, схватил его. – Это ж та шерсть, якую я вчера в церкви видал! Ну точно такая же пакля!
– Не удивлен даже… – Демьян взял клочок шерсти, понюхал, как собака. – Бесовья вроде, да? Мы таких бесов… Пачакай чутка.
Максимка все не мог связать в одну цепочку Никодима, и странных ребят в лесу, и беса из церкви, увиденную сегодня полудницу – как оно все в голове у Демьяна Рыгорыча увязалось? Но раз сказал ждать – значит, надо ждать.
По дороге домой услышали звук работающего трактора. «Беларусь» с покрашенными белой краской нижними окошками выехал из-за поворота и, раскидывая толстыми шинами грязь по кюветам, промчался на полной скорости мимо. Максимка на него даже внимания не обратил, а Демьян застыл с отвисшей челюстью, глядя вслед трактору.
– Дядька, ты чаго? – дернул его за рукав Максимка.
– Почудилось, наверное… В кабине как будто пусто.
Трактор повернул за угол и, фыркнув выхлопом, исчез в глубине деревни. Вскоре его тарахтение умолкло.
– Ох уж я дурачина стоеросовая! – воскликнул Демьян. – Ну все ж ясно теперь окончательно! Трактор пустой, хах! Бесы по церквам скачут, полуденница, итить ее в дышло! Ну-тка за ним!
Пошли по глубоким следам от протекторов. Они привели к открытому сараю – внутри никого, однако вокруг натоптано. Дверь трактора прикрыта, но не захлопнута. Двигатель еще горячий. Демьян забрался в кабину, посмотрел там, потрогал рукоятки и панель. Поскреб зачем-то ногтем выкрашенные нижние окошки на дверях, хмыкнул с таким видом, будто понял чего. А уже собравшись вылезать, нашел на полу какой-то предмет и быстро сунул его в карман.
– Максимка, как у тебя фамилия?
– Губаревич.
– Элементарно, Губаревич! – Демьян отряхнул руки, выпрыгнул наружу. – А теперь домой.
В хате их ждала Лексевна в компании с бабкой
Марфой. Встречали накрытым столом, да таким, что у Максимки аж слюнки потекли: тут тебе и блины с киселем, и сметана, и пирог, и бульба в масле с рыбкой. Только сами бабули сидели мрачные, зыркали так странно.
– Вы чаго там робите, где блукаете? – с ходу накинулась Марфа. – Бражку присвоили; в лесу бродите; в церкви шарили. С паскудью нечистой якшаетесь, да? Ты, малой, кушай, кушай, худой якой, – тут же увещевала она Максимку, суя тому в рот жирными пальцами рыбий хвост. Максимка с трудом отнекивался.
– Вы мине наняли – я работу делаю, – Демьян бухнулся на стул, взял блин и обмакнул в миску со сметаной. – Иль нам обратно ехать? Ну, послезавтра Федорыч буде, дайте переночевать… Дык я Дорофеевне зарок дал…
– Зубы не заговаривай, Дема! – насупилась бабка, таки сумев всучить Максимке рыбу. – Работаешь – работай! Тольки давай без чернушества вашего! Мы люди верующие, хоть и церква без кресту стоит, о хоспади, грех-то якой! – Они синхронно перекрестились с Лексевной. – А про Купаву и ваши делишки с ней мы все слыхали, все знаем: слухами земля полнится.
Демьян поморщился, как от зубной боли.
– Слухи ваши подколодные мине не треплют. Треба буде – пред Богом отчитаюсь. А вы либо робить мне дайте и слово исполнить, либо я до дому, до хаты поехал.
– Не, ну ты делай, как знаешь… – пошла на попятный Марфа. – Но того, с нечистым не заигрывайся!
– Было б у вас тут с кем заигрываться… А вопрос такой, теть Марфа: шо там за разговор был про дамбу и Никодимку?
– О, да то история старая! – махнула рукой успокоившаяся бабуля.
– Как дамбу построили, у нас давай всю деревню выселять – в Минске и Могилеве квартиры давали. Ну туда внук мой зъехал, Шурка, помнишь такого? Ну а мы с Дорофеевной остались – наша земля, мы отсюдова никуда…
– Гэта я уже слыхал. А сейчас чего?
