Нэнси Холдер - Антология «Дракула»
На некоторое время он вернулся в Лондон, но, как только там начались бомбежки, немедленно покинул город: бессмертный в большинстве случаев, даже он боялся мощи немецких самолетов.
Однажды ночью в декабре 1943 года он направлялся к своему дому, охраняемому группой вооруженных наемников, как вдруг его внимание привлек странный шум, доносившийся откуда-то с восточной стороны. Этот звук напомнил ему другой, подобный, который он слышал много столетий назад, когда был еще смертным князем.
Сонм множества голосов, стенающих в муках агонии.
Заинтригованный, он оторвался от земли и последовал на странный шум. Как только он приблизился к источнику звука, воздух вокруг него изменился, он стал плотным, едва ли не твердым; тошнотворный запах окутал его, заставляя испытывать болезненно-сладостное отвращение. Ему было знакомо это зловоние. И едва заметив, как высокие дымовые трубы извергают в ночное небо пламя и пепел, он понял, где это происходит.
Он подлетел ближе, незримо кружа над представшим его взору адом, и вскоре понял, что по своей жестокости это во много раз превосходило все, когда-либо им созданное.
Во внутренний двор, расположенный недалеко от зданий с трубами, извергающими пламя, — насколько он понял, это был крематорий — нескончаемым потоком въезжали грузовики, заполненные женщинами. Несмотря на лютый холод, женщины были раздеты: истощенные и изнуренные побоями, на их телах зияли открытые раны и порезы, многие перенесли жесточайшие избиения, о чем говорили синяки, ссадины и ушибы. Некоторые уже были мертвы.
Как только грузовики остановились, женщин — а их было не меньше семидесяти пяти — восьмидесяти в каждом кузове — погнали к открытому проходу, ведущему куда-то в подвал.
Женщины стенали и плакали.
Он наблюдал за тем, как грузовики закончили разгружаться, несколько человек плотно закрыли вход в подвал и засыпали в трубы, ведущие под землю, ядовитые кристаллы. Раздались крики и вопли, стоны и проклятия, но вскоре голоса стихли и все было кончено. Через несколько минут двери открылись, и люди в противогазах начали выносить тела и грузить их в машины для отправки в крематорий.
Подобно всем представителям его круга, он знал о немецких концентрационных лагерях, сокращенно — концлагерях. Но общеизвестным считалось, что это были трудовые лагеря, в которых содержали евреев и других представителей «низшей расы» до момента их переселения. Теперь же, узнав истинное положение дел, он был вне себя от ярости. Возможно ли было так безрассудно тратить самый бесценный ресурс в мире, бесполезно проливать человеческую кровь… Он положит этому конец, заставит их испытать на себе княжеский гнев.
Ступив на промерзшую землю, он приблизься к первому человеку в форме, которого заметил.
— Кто ваш начальник? — спросил он на хорошем немецком.
Офицер выхватил пистолет, но, оказавшись во власти гипнотического взгляда вампира, только указал им в сторону.
— Гауптштурмфюрер, — пробормотал он.
Князь повернулся в указанном направлении и увидел строения, недавно возведенные около одного из самым больших крематориев. Внутри мерцали огни, около зданий сновали неясные фигурки людей.
Обернувшись туманной дымкой, он переместился к ближайшему входу, незаметно миновав нескольких солдат. Двигаясь вниз по проходу, ведомый всевозрастающим гулом голосов, он приблизился к внутренней двери, из-за которой на него пахнуло смесью моющей жидкости и формальдегида.
Внутри находились четверо мужчин. Комната представляла собой некую лабораторию, оснащенную раковинами и застекленными шкафами, мерцающими хромированными столами и тележками с инструментами из нержавеющей стали. Трое были одеты в белые медицинские халаты, на четвертом красовался длинный черный кожаный плащ и черное кепи офицера войск СС. Он курил, внимательно слушая доклад одного из врачей.
— …Многочисленные язвы в тонкой кишке, характерные симптомы для третьей недели тифозной лихорадки; значительно увеличена селезенка…
В общей сложности в комнате размещалось десять передвижных столов, на каждом из которых лежали трупы.
Пять пар близнецов.
Только дети, не старше восьми лет.
Все тела были вскрыты для дальнейшего изучения. Глаза удалены. Вдоль одной стены располагался стенд, на котором, подобно засушенным бабочкам, были прикреплены пары человеческих глаз, аккуратно распределенные по цвету.
Офицер с сигаретой во рту закончил изучать отчет, который держал в руках, и, глядя поверх листов, одобрительно кивнул:
— Все ли в порядке с отчетом, гауптштурмфюрер?
— В полном порядке. На самом деле просто бесценные сведения. Я хочу, чтобы этих… — он жестом указал на близнецов, тела которых лежали на ближайших столах, — аккуратно упаковали и отправили в Институт кайзера Вильгельма в Берлин. С пометкой на ящиках: «Военные материалы — срочно». Вы меня понят?
Мужчины в белых халатах переглянулись, и главный из них ответил:
— Да. А что делать с остальными?.
Человек в кожаном плаще раздраженно пробормотал:
— Избавьтесь от них, — и продолжал пристально смотреть на тела близнецов, в нетерпении переступая с ноги на ногу.
Врачи в испачканных кровью халатах замерли в нервном ожидании.
Туман в углу начал постепенно рассеиваться.
Безумие.
То, что здесь происходило, было безумно, порочно и противоестественно. Полностью отдавшись охватившим его чувствам, князь начал действовать. В мгновение ока обретя свои формы, он ринулся вперед сквозь столпившихся людей, с легкостью расшвыривая их в стороны. Офицер в плаще выхватил пистолет и выстрелил в него, но вместо выбранной цели попал в одного из врачей. Князь едва ли это заметил, полностью сконцентрировав свое внимание на том человеке, который передал офицеру отчет.
— Зачем вы это сделали? — прорычал он.
Врач яростно тряхнул головой, едва слышно выдохнув:
— Умоляю вас, у нас не было другого выхода, они бы убили нас, как и наших собратьев, если бы мы посмели ослушаться…
— Ваши собратья? — Он кивнул в сторону распотрошенных трупов. — Люди одной с вами национальности?
Мужчина не ответил, но взгляд его был красноречивее любых слов.
Через две секунды его обезглавленное тело уже валялось в стороне, а князь отдельно держал в руках голову, и кровь струилась по его подбородку.
Через пять секунд последний из врачей в белых халатах был мертв, его горло разорвано, а из раны хлестала кровь.
Князь развернулся в сторону офицера, по-прежнему стрелявшего в него, пока не раздался глухой щелчок — барабан пистолета был пуст. Послышались крики и громкий топот в коридорах здания, но князь махнул рукой, и дверь с грохотом закрылась. Он стал медленно приближаться к своей последней жертве, наслаждаясь охватившим человека ужасом.
— Прежде чем я начну убивать тебя, медленно и мучительно, я хочу задать один вопрос: заслуживаешь ли ты называться человеком?
Офицер отступил назад, лихорадочно нащупывая оружие, как вдруг ворот кожаного плаща распахнулся…
На груди у него висел крест.
Это было не настоящее распятие, всего лишь черненая медаль в форме свастики, но даже она обладала такой властью вечного символа, что вампир вынужден был отступить. Он шагнул в сторону, отводя глаза, полыхавшие ненавистью.
Недавняя жертва застыла в нерешительности, как вдруг громко расхохоталась, почувствовав, что опасность миновала.
— Вы… вы узнали меня! Вы увидели мои медали и поняли, кто я такой. Теперь вы боитесь меня, подобно другим представителям низшей расы!
Князь не мог напасть на своего обвинителя и со злостью выплюнул:
— Как вы смеете…
— Смею! — ответил немец. — Потому что ваш акцент выдает в вас славянина, а если так, вы следующие после вырождающейся расы евреев. Хотя должен признать, вы обладаете определенной личностной силой и можете внести неоценимый вклад в развитие Института.
В коридоре раздались выстрелы. Замок отлетел в сторону, и дверь с грохотом открылась. Князь схватил первого ворвавшегося внутрь охранника и разорвал ему горло.
Нацист, объятый сладостным ужасом, наблюдал за ним:
— Кто вы?
